Пути и Двери - Ян Анатольевич Бадевский

Некромант никак не отреагировал на уход соперницы. Барыги зашевелились. До чуткого слуха Нарайана донесся звон монет. Постепенно человеческая масса стала приходить в движение, перешептываться, ругаться, делиться впечатлениями. На Арену выползли жуткие насекомоподобные твари и начали пожирать останки пардуса. Трапеза выглядела настолько отвратительно, что Нарайана едва не стошнило. Вскоре твари рассыпались в пыль, а песок взвихрился и улегся ровным слоем на прежнее место. Световая вспышка — и взорам присутствующих открылись новые объекты. Две массивные емкости, заполненные глиной.

Голос ведущего вклинился в общую суматоху:

— Это не все сюрпризы на сегодня, уважаемые гости Арены. В чанах находится лучшая глина, какую мы только смогли достать на побережье. А в зале сидят маги земли, о способностях которых мы наслышаны. Вступят ли они в поединок? Сумма вознаграждения довольно приличная.

Зал притих.

— Аттикус из Дорнхольма, хочешь испытать себя?

Толпа зрителей замерла в ожидании. А потом Нарайан увидел, что к Арене проталкивается тщедушный лысый человечек в поношенной одежде. Борода Аттикуса была заплетена в две косы и прихвачена стальными кольцами. Сердце Нарайана бешено заколотилось в груди — он узнал колдуна, явившегося двумя годами ранее к отцу. Этот человек привез Нарайана в Сток, а затем бесследно исчез, так и не попрощавшись. И вот он здесь — приближается к одному из чанов, шагает уверенно и неспешно. Останавливается в шаге от дальней емкости. Складывает руки за спиной.

— Для кого же мы приготовили второй чан? — ведущий сделал драматическую паузу. — Подающий большие надежды студент Академии, дебютант Арены. Нарайан из Даговилля, примешь ли ты брошенный вызов?

Вот оно как.

Похоже, организаторы боя загодя спланировали такой поворот. Нарайан сидел на жесткой скамье пятого ряда, по его спине бежали мурашки.

Откуда вы узнали?

Уже три месяца Нарайан вел тайную жизнь, конструируя боевых големов для уличных банд Стока. Заказы перепадали нечасто, но позволяли хорошо сводить концы с концами, прилично одеваться и гулять в тавернах почти каждые выходные. Порождения студента участвовали в кровавых уличных разборках и снискали славу добротных воинов, способных противостоять даже обладателям эфирных амулетов.

Никого не привлекают грузчики, носильщики и уборщики. Люди нуждаются в боевых големах, сотворенных для сокрушения и уничтожения.

Нарайан вдруг осознал, что спускается по узкому проходу к Арене. Его сопровождают рукоплескания и подбадривающие выкрики — народ настроился на очередное побоище.

Странствующий волшебник приветливо кивнул подросшему юноше, которого привез в шумный Сток из глухого медвежьего угла. Похоже, Аттикус интересовался не столько поединком, сколько прогрессом своего давнего приятеля.

Нарайан приблизился к чану с пластичной оранжевой массой.

— Ваши ладони, — скомандовал незримый ведущий.

Оба участника боя протянули вперед руки. Ладонями вверх. Легкое дуновение ветерка, и в левой руке Нарайана сформировался тетраграмматон, а в правой — изогнутый ритуальный нож, смахивающий на зуб дракона. Те же предметы получил соперник.

Сумма гонорара традиционно не озвучивалась. Но студент уже в ту пору знал, что победитель зарабатывает на Арене сотню золотых дерхемов и небольшой довесок с выигрышных ставок. Баснословная цифра для деревенского паренька.

— Приступайте.

Нарайан поднес лезвие ножа к вощеному кружочку и несколькими точными движениями нанес тайное имя Богини на поверхность тетраграмматона. Спрятав артефакт в складках своего одеяния, студент приступил к чтению заклинаний. Древние и страшные слова произносились шепотом, нараспев. Эти гвозди вгонялись в мягкую глиняную плоть, складываясь в навыки, устремления и инстинкты. Тем же занимался и Аттикус — лицо мага было отстраненным и сосредоточенным одновременно. Оба колдуна вошли в подобие транса. Последнее заклинание в наборе было произвольным — следовало заложить цели и задачи. Нарайан приказал голему победить в схватке, а после этого прекратить существование.

Теперь — кровь.

Полоснуть себя по ладони, поднести сжатый кулак к чану и смотреть на красные капли, срывающиеся вниз. Нарайан приобрел немалый опыт в каббалистике, поэтому не нуждался в мерных емкостях и знал, сколько крови потребуется. Аттикус действовал схожим образом.

Короткое заживляющее заклинание.

И — заговор, придающий объем глиняной квашне.

Массивные тела восстали из чанов, запузырились, потекли во всех направлениях. Теперь големы не были минеральными породами, в них теплилась жизнь. Потусторонняя и отталкивающая, но жизнь. Отрастали руки, ноги и головы, лепились мышцы и суставы, выстраивался корпус. Проявлялись черты лица, выделялись уши и нос.

Чаны были громадными, и големы стали могучими воинами, на пару голов возвышающимися над обычными людьми. Тела созданий влажно блестели.

Последний штрих — вложить тетраграмматон в рот своему детищу.

Вдохнуть душу.

Существо шевельнулось, его взгляд стал осмысленным. Глиняные мышцы напряглись, кулаки сжались. Нарайан усовершенствовал парочку заклинаний, оснастив голема сведениями о лучших боевых системах мира. О тех, например, что практикуются в Хо-Шане и Равнинном Царстве. Если оппонент не догадался сделать что-то подобное, существуют определенные шансы на победу.

— Сотри его в порошок, — шепнул Нарайан.

Голем выбрался из чана и двинулся к своему противнику. Поступь чудовища была грузной — Арена сотрясалась от каждого шага. Создание Аттикуса среагировало молниеносно — поднесло здоровенные кулачищи к голове и переместилось к центру окружности.

Трибуны взревели — намечалась та еще заварушка.

Противники сошлись, нанесли друг другу пару ударов и разорвали дистанцию. Ни один удар не достиг цели — оба атлета умели сражаться.

Аттикус уважительно кивнул.

Бойцы стали описывать витки в центре Арены, изредка выстреливая точными ударами. Благодаря древней магии глина не высыхала и не крошилась, но големы всё равно предпочитали уклоняться, а не блокировать. Нарайан мысленно досчитал до пятидесяти, после чего схватка резко обострилась. Порождение Аттикуса сократило дистанцию и нанесло серию ударов, один из которых задел подбородок оппонента. Голем Нарайана злобно ухнул и ударил противника коленом в живот. Образовалась вмятина, врага согнуло пополам.

Овации.

Запоздалые ставки.

Азарт.

Никто не знал, испытывают ли искусственные люди боль. Нарайан подозревал, что испытывают — об этом писали авторы некоторых трактатов по истории каббалистики. Эмоции големов примитивны и обусловлены набором формул, иносказательно вписанных в наговоры. Никакого развития. Существо выполняет свою задачу и рассыпается в прах. Если смерть голема не заложить при его конструировании, у творца могут возникнуть серьезные проблемы. Это прописано во всех учебниках по прикладной каббалистике, хранившихся в библиотеке Академии.

Глиняные бойцы вновь сошлись.

На этот раз всё было серьезно — удары ногами и руками, блоки, тычки головой. Противники дрались профессионально, в нечеловеческих глазах полыхала злоба. Подопечный Нарайана провел красивый бросок через бедро — Арена содрогнулась от грохота упавшего туловища. Оппонент тотчас поднялся, хотя вид имел достаточно неприглядный. Примятые мышцы, выпавший из плеча кусок глины. Никакой крови,