Каталонская компания (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич

— Несколько раз воевал с ромеями, — ответил я. — Лучшей школы не придумаешь.

— И что еще входит в его планы? — поинтересовался Рожер де Флор.

— Отправить нас сражаться с маврами не раньше, чем будет улажен конфликт с генуэзцами, — ответил я. — Скорее всего, твою свадьбу отложат по какой-нибудь очень уважительной причине.

Рожер де Флор плотно сжал губы от бешенства, а потом скривил их в зловещей улыбке и тихо произнес:

— Уже отложили. Сказали, что надо подождать сорок дней после смерти ее отца. — Он протянул мне шестопер. — Подарок. — После того, как я взял ее, Рожер де Флор приказал: — В следующий раз заранее предупреди меня о планах императора.

— Догадался о них, когда все началось, — произнес я в оправдание.

— Как догадаешься, так сразу и предупреди, — молвил командир Каталонской компании и поехал к крыльцу.

Рукоятка у шестопера была из твердого черного дерева и с темляком из переплетенных красно-черно-желтых шелковых прядей. Там, где держишь рукой, замысловато оплетена новой тонкой кожей, не захватанной еще. Выше разрисована золотистыми линиями, которые, напоминая вьюнок, обвивали ее. На каждой сужающейся к краю пластине выгравировано по шестиконечному кресту. Любовь к символизму и изображение крестов в самых неподходящих местах — в этом весь европеец четырнадцатого века. Весил шестопер килограмма полтора или немного больше, хотя выглядел тяжелее.

Что подтвердил и Роже, помахав им в воздухе, после чего добавил:

— Хорошая вещь. Против турок пригодится. — Вернув шестопер, спросил: — А с турками воевал?

— Приходилось, — ответил я и, упреждая его следующий вопрос, рассказал, что знал о турках, как воинах.

В это время к нам подошла Лукреция. Она принесла большой узел из плотной белой ткани. Поставила его на скамью, чтобы не запачкать, хотя снизу материя была в пыли. Внутри звякнуло стекло.

— Кувшин взяла стеклянный и несколько стаканов. Все лучшее разобрали до меня, поздно пришла туда, — рассказала она таким тоном, будто ходила в лавку за покупками.

Затем ко мне подошли мои лучники и группа альмогаваров и предложили купить за полцены двух белых иноходцев из тех, на которых ехали генуэзские юноша с флагами. Лошади были общей добычей, которая не делилась на всех. Продавать на сторону, видимо, опасались, а я был единственным во всем войске, у кого водились деньги. Я не устоял, но сбавил цену еще процентов на пятнадцать, объясняя тем, что денег не хватает. Затем помог им разделить деньги поровну. Лукреция сразу удержала с нескольких человек задолженность нам.

Оба жеребца были не старше пяти лет. При близком рассмотрении оказались светло-серыми. Скорее всего, от одного производителя, арабского жеребца, а вот обе мамы были, как выражается руссильонский рыцарь, «из простых». Я выбрал того, который смотрел на меня с меньшей опаской. Второго отдал Роже:

— Заплатишь, когда деньги будут.

Руссильонец от радости полез целоваться в десны.

11

Дует сырой северный ветер. Из-за него я сильно продрог. Из носа ручьем текут сопли. В утренних сумерках всё вокруг кажется неприветливым и холодным. Довольно мерзкая погода для конца октября. Сегодня один из немногих дней, когда мне хочется побыстрее оказаться на суше. Наша галера с разгона вылезает носом на мелководье. От резкого торможения я подаюсь вперед, но не падаю, потому что держусь за планширь. Зато Рожер де Слор валится на сложенные горкой седла, покрытые каплями воды. Он ругается на кастильском варианте латыни. Я помогаю руссильонцу встать, взяв его за руку. Рукав кольчуги влажен, выскальзывает.

— Наконец-то добрались! — произносит Роже с ожесточением, будто не рад, что морское путешествие закончилось.

Рядом с нами выползают носами на мелководье другие галеры. Их много, десятков пять: ромейские, каталонские, венецианские, пизанские и еще черт знает чьи. Нет только генуэзских. С ромеями они помирились, но на каталонцев точат нож. Наш флот пробыл в море почти сутки. Вчера утром вышли из Константинополя. Засветло добрались до пролива между островом Мармара и Кизикским полуостровом, расположенном в юго-западной части Мраморного моря, где и дрейфовали до наступлении утренних сумерек. Кстати, свое название море получило благодаря острову Мармара, где до сих пор добывают красивый мрамор. Кизикский полуостров похож на головастика, который «хвостом» соединен с материком. В узком месте расположен город Кизик, а рядом с ним каменная стена, пересекающая перешеек и защищающая от нападения по суше. Полуостровом сейчас владеют турки. По данным разведки их там пять-шесть тысяч воинов плюс семьи. Они еще спят, не подозревая о грядущих переменах. Пришедшие из глубинки Малой Азии, турки привыкли к нападениям с суши, где и выставили охрану. Морской десант в тылу будет для них неприятным сюрпризом. План этот предложили ромеи. Рожер де Флор хотел наступать из Вифинии, которая начинается на восточном берегу Босфора и в которой сосредоточены крупные силы турок.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Матросы спустили на берег широкую сходню. Работают споро. Я приплыл на одной из шести галер Каталонской компании. Каждый матрос-каталонец получает в день двадцать пять серебряных солидов, арбалетчик — двадцать, кормчий — унцию золота, как пехотинец, а капитан — четыре унции, как рыцарь. Деньги эти уже лежат у них в карманах. Перед отплытием нам оплатили первые четыре месяца службы, главным военным достижением которых было избиение безоружных генуэзцев. Остальное время службы заняли переход из Монемвасии до Константинополя, ожидание свадьбы, то есть, примирения с генуэзцами, и само торжественное мероприятие. По мнению каталонцев, оно было грандиозное. В отличие от меня, они не видели Ромейскую империю в период ее расцвета. По моему мнению, единственное, что, точнее, кто был достоин восхищения, — это невеста Мария неполных шестнадцати лет и поразительной, тонкой красоты. Впрочем, все невесты красивы. В день свадьбы они светятся от счастья, а этот свет некрасивым не бывает.

Сходня не достает до суши, нижняя ее часть погружена на полметра в воду. По обе стороны от нее стоят босые матросы в коротких штанах и подстраховывают рыцарей, которые с опаской и неуклюже сходят с галеры. Я снимаю поножи, сапоги и подворачиваю выше коленей шоссы и штаны. Моему примеру следуют Тегак и, после недолгого колебания, Рожер де Слор. Палуба галеры и сходня сырые и холодные. Мои ноги быстро зябнут. Я, не смотря на доспехи на теле и сапоги, оружие и щит в руках, быстро пробегаю по сходне. Вода кажется теплой. Твердая мелкая галька больно вдавливается в подошвы. Я выбираюсь на берег и, сложив ношу на покрытую моросью, пожелтевшую траву, быстро обуваюсь, потому что ноги стремительно замерзают.

Следом осторожно спускается Тегак с моим тремя копьями и седлом. Копья теперь обзавелись чашевидной защитой для руки, стали длиннее и тяжелее. Ниже наконечника прикреплен павон — треугольный вымпел с моим гербом длиной сантиметров тридцать. Заказывал копья у миланского мастера, который первым делом спросил:

— Какой герб изобразить на павоне господина рыцаря?

Павон мне ничего не прибавит, но отказываться не стал. Седло у меня тоже новое и тоже от миланского ремесленника. Уроженцев этого славного города мастеров в Константинополе целый квартал, расположенный в районе Платея. Переднюю луку стали делать шире, чтобы прикрывала всадника от солнечного сплетения и почти до коленей, а заднюю изогнули по краям вперед так, чтобы охватывала бедра всадника. Не шибко крепкая защита, но, глядишь, спасет в бою.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Руссильонец, который шел по трапу за Тегаком, пару раз приседает, чтобы не свалиться в воду. С морем и судами он не дружит. В правой руке Роже держит такое же копье, как у меня. Ни оруженосца, ни слуги у него пока нет. Обе эти обязанности выполняла Лукреция, но она сейчас далеко, в Константинополе. Левой рукой Рожер де Слор прижимает к боку горшковидный шлем, который называют топхельмом. Такие у многих рыцарей. Кольчуга руссильонца усилена металлическими пластинами на плечах и горизонтальной, высотой сантиметров десять и шириной во всю грудь, приваренной на уровне сердца, и наручами, а кольчужные шоссы — поножами. На защиту стоп не хватило, наверное, денег. Поверх доспеха накинут темно-серый шерстяной плащ с капюшоном. Ловлю себя на мысли, что и мне не помешал бы такой.