Временные неприятности (сборник) - Дмитрий Иванов

– Ваша светлость, изобрёл я устройство для очистки вод всяческих: болотно-стоячих, прямо на север текущих, а также сточных, приточно-заточных и вина-бормотуха.

– И по этакой мелочи ты смел меня оторвать от деяний государственной важности? – Герцог буквально кипел от недосказанного гнева. Но досказывать ему, в общем-то, было нечего, ибо на сиятельном лице Альбы отчётливо отпечатался недосмотренный послеобеденный сон, из-за чего, собственно, и происходило высочайшее раздражение, могшее привести неопытного придворного в состояние бледной немочи и активной перманентной диареи.

Но не таков Рассефорп. Знает он, что почём, оттого и служит водяным, а не каким-нибудь полотёрным или подтирочным при дворе.

Расшаркался Киртеп на всю длину своих красивых, как струя лазоревой глазури (в соответствующего цвета чулках), ног и скромно протянул герцогу взятку, завёрнутую в чертежи. Щенок оказался не только борзым, но и борзым. Он выскочил на стол, за которым располагался Альба, тявкнул и наделал лужу прямо в менажницу с первыми Бундасбургскими томатами.

– Каков шельмец! – изумился герцог. – Этакий бутуз! Э-э-… так что ты там говоришь о приборе? Жидкости сможешь очищать? Любые?

– Любые, батюшка герцог, не извольте беспокоиться!

– И что – их потом пить будет можно, после твоей очистки?

– Безо всякого сомнения…

– Хорошо, а вот это выпьешь? – самый толстый и самый красивый из указательных пальцев Альбы, украшенный перстнем-печаткой с изображением Каннско-Полтавского сражения в Филях, брезгливо указывал на лужицу, оставленную игривым щенком.

– Отчего ж, нет-то? – в сомнении пожевал губами водяной, а потом выпалил: – Выпью! Потом… после обработки.

– Любопытно было бы взглянуть… Хм, что ж тебе надо для построения такой машины, о которой говоришь?

– Вот, извольте полюбопытствовать, месье-батюшка, здесь всё изложено, – водяной раскатал перед герцогом пергамент из воловьей шкуры, доставшийся ему в наследство от дедушки Маркса, торговавшего скотом на рынках приотдалённого Зарубежья и пописывающего «Капитал» дубовым угольком на белых вытянутых страницах воловьей кожи.

На пятнистой («Не мог будто я бы что-то поприличней унаследовать?!» – с гневом рассудил Киртеп) поверхности пергамента кровью мускусной крысы было написано всё, что необходимо для Великого Очистителя Жидкость Для, сокращённо – ВОЖДЬ.

– А вот британские учёные утверждают, милый Россефорп, будто нельзя ничего подобного… Не подлог ли? Не шарлатан ли ты, случаем?

– Как мог бы я к Вам явиться, будь я шарлатаном, Ваша Светлость? Помилуйте, перед Вами добропорядочный гражданин, а не самоубийца! Так не станем же кивать на британских учёных, превратившихся в символ непроходимой популярности в любой области. Тем более – британские учёные совсем недавно доказали, что британских учёных не существует.

– В самом деле? Надо будет запомнить. Иди пока, Киртеп. Подумаю, о своём решении тебя известят, – герцог приподнял подбородок чуть влево и вверх, как бы давая понять Россефорпу, что аудиенция закончена.

«Какой интересный и благородный изгиб шеи, – подумал водяной, поворачиваясь на каблуках, – видно, что-то семейное. Раньше я его у Альбы не замечал».

– Бутылка текилы, полбанана. Бутылка текилы, полбанана, – распевал Россефорп Киртеп, находясь под утренним чайфом ещё со вчерашней презентации, так любил называть оргии в «замке до небес» герцог Альба. Вероятно, наслушался заезжего куафюра из городу Парижу о жизни тамошней богемной плутократии. Герцогу только дай чего-нибудь новенького на своих вассалах испробовать.

Хорошо, в этот раз хоть не до смерти – побились только до первой вечерней крови на «розочках» из-под «малаги» урожая прошлой пятилетки, на том дело и сладилось: пошли по дамам с тихим повизгиванием последних, пощипываемых галантными кавалерами за гузку.

Впрочем, не о поножовщине речь, накануне состоялась именно презентация. А за два дня до этого массивный, будто сундук с драгоценностями, фельдъегерь доставил почту из замка Албена Рифеншталь. Герцогская служба «Холидэй рисэпшн» извещала Россефорпа Киртепа, что он приглашён на приём знатных особ из древнейших фамилий государства по поводу церемонии научного мракосочетания ночного светила с его же светила новолунием. И «буде возможно в научно-познавательном смысле водяному герцога надлежит продемонстрировать своё изобретение лучшим умам столицы».

Вот Россефорп и демонстрировал вместе с ассистентами необузданным в наивном неистовстве гостям опытный образец своего изобретения. Заливали болотную жижу, выпивали очищенную воду; закачивали прокисший позавчерашний компот, пили; даже вином агрегат заправляли, на выходе текла ключевая водица с лёгким запахом алкоголя и торфа.

– Это мой нанофильтр так устроен, – объяснял Киртеп, но его пояснения никто не принимал всерьёз да, собственно, и слушать не хотел. Больше того, приглашённые Альбой аристократы и аристократки также довольно быстро потеряли интерес и к другому предмету презентации: на лунное затмение в подзорную трубу смотреть не спешили. Гораздо увлекательней было поглощать деликатесы, запивая оные столетним манжурским. Лягушек сменяли улитки, улиток – миноги, миног – пахнущие чересчур пикантным сыром речные мидии и устрицы из Фискальского залива, завезённые по случаю нанайскими негоциантами. Целых три тонны льда растопили по дороге, чтоб сохранить товар свежим – путь-то неблизкий.

Уже на входе услужливый мажордом-администратор предлагал откушать чёрствой водки, поскольку оная не в пример полезней, нежели свежая. А далее – гости увлекались по интересам.

Среди приглашённых блистал ветхой одёжкой в стиле «секс уно-дуо» голландский классик моды ван Гоголь.

– Ваша претензия на презентацию, уважаемый, плевка ломаного не стоит, – говорил светило от кутюр. – Моё слово высшей пробы, поверьте!

– Как пробы-то на вас ставить, если негде? – обиделся водяной и попытался найти себе собеседника расположенного более благосклонно. Но таковых не находилось – всяк был занят если не обжорством, то тисканьем охочих до ласк на грани талии дам второй рвотной волны.

Водяной сначала обиделся на господ дворян за их невнимательность к собственной персоне и более того – к аппарату, из-за которого все они и собрались в замке герцога. Но потом пришло осознание – не ругают, и то – хорошо. Теперь бы соизволение на массовое производство от Альбы получить, и вот вам богатство – на блюдечке. В Альбании не принято было отказывать, если сюзерен просил о какой-нибудь мелкой услуге. А в крупном – так и подавно. Вот бы водяному такую власть… страшно представить – всё народонаселение пило бы исключительно воду из аппарата Киртепа. Но ничего-ничего, придёт и на улицу Роффесорпа праздник в бархатных нарядных подштанниках из кожи лемуровидной белочки.

Киртеп без особого энтузиазма ковырял туповатой во всех отношениях ложкой полуфамильного серебра в чреве кальмара, фаршированного мясом рачков с Адескага Привоза. Что до манжурского такой невероятной выдержки, которое отыскалось в подвалах замка Албена Рифеншталь, то Россефорпу оно и вовсе не нравилось – очень густое: если только что из погреба, то можно ножом нарезать, пока от тепла не растечётся по тарелке. А из тарелки пить – удовольствие невеликое, почитай, почти – как чай из блюдца на варварский славянский манер.

– Вах, ты хочэш этат манжуйский вино пробыват? Зачэм? На тибе, дарагой, вино ыз мой родословный подвал-келлар… Ты его попробывай… а того нэ пей. Раншэ все иго лубили пит, патом я свой вино привёз. А то так и стаит в углу пылитыся. Э, панимаишь? – старательно составлял слова из непослушных звуков какой-то незнакомый господин в костюме лягушки, нарядившейся Арлекином.

– Знаете, я бы предпочёл, чтобы вы взглянули на моё изобретение, месье… э-э-э…

– Зави мэня Док, дарагой!

– Как? – Киртеп был в растерянности. – То есть, как это – Док? Вы же не хотите сказать, что вы двоюродный брат герцога?

– Слюшай, я тибе замечу вот такой: никто ни знаит, кто чэй брат-кузэн-музэн, паймы миня правильна.

– Так вы посмотрите агрегат, который я имел честь разработать?

– Агрегат-шмагрегат, э… Зачэм празднык портыш? Будит врема, придот такой, сам к тибе навэщус, – незнакомец повёл подбородком чуть влево и вверх, потом будто прыснул смехом – под маской не разобрать – и удалился в танцевальную половину. Водяной бросился следом, но «арлекина» уже и след простыл.

В разгар альбазурки на середину бальной залы румяным колобком выкатился Жульен Шпинат, шеф-повар герцогства, бесцеремонно расталкивая танцующих, и пригласил гостей в соседний – банкетный – зал:

– Медам ээр мусьё, просьим заходите на новый блюдо эспешиалли эксклюзив – мульё импаза мантуи! Се ест а ля паризьен стиле. Боно аппетито!