Убийство на дуэли - Антон Бакунин

— Я ведь сказала, что готова помочь всем, чем смогу.

— Скажите, у Алексея Андреевича была… э-э… привязанность… Ну, то есть дама сердца… Поверьте, я спрашиваю только для того, чтобы исключить этот вариант…

— То есть вы спрашиваете, была ли у брата женщина? — спокойно переспросила княгиня. — Нет. Не было. Князь был человеком не вашего склада, — вдруг приветливо улыбнулась Бакунину княгиня.

— О, Мария Андреевна, слухи о моем донжуанстве преувеличены.

— Вот как? — в голосе княгини даже послышались игривые нотки. — Неужели и это обман или напрасные надежды наших светских дам?

— Были грешки, но в молодости, — делая смущенный вид, ответил Бакунин, с трудом удерживаясь от присущего ему желания похвастать своими успехами, уж больно не подходила для этого случая ни ситуация, ни собеседница. — А скажите, кого князь мог бы назвать в числе своих врагов?

— Всех, кроме Государя. И, может быть, кроме Витте.

— Очень философический ответ, — сказал Бакунин. — Если бы вы не дополнили про Витте, его можно бы записать в книгу афоризмов на манер Ларошфуко. А были у князя преданные люди?

— Нет, хотя мой ответ может показаться неверным — ведь очень многие уважаемые люди поддержали Алексея Андреевича. Тогда даже говорили, что он возглавил несуществующую, но самую влиятельную партию — партию родовитой знати. Казалось бы, все, причисляемые к этой партии, должны бы стать его друзьями. Но так могло только показаться. Как только стало ясно, что князь занял решающее место при Государе, всем близким его сподвижникам не хватило сил даже на лицемерие. Он остался совершенно один. Если не считать Григория Васильевича, впрочем человека далекого и от светских и от государственных кругов.

— Мария Андреевна, расскажите подробнее о Григории Васильевиче.

— Это ближайший друг Алексея Андреевича. Он, может быть, не разделял его идеалы. Но как человек, как друг он был, я уже говорила, его ангелом-хранителем.

— Он ваш родственник?

— Очень дальний. Князь и Григорий Васильевич воспитывались вместе с юношеского возраста. Они имеете воевали, и Григорий Васильевич однажды спас князя — он обязан ему жизнью в прямом смысле этого слова. Григорий Васильевич одних лет с князем, но во всем был ему старшим братом. Но он по-другому относился к жизни. Десять лет провел в Париже. Ведь он обладает очень многими талантами. В том числе и научными. Григорий Васильевич был богат. Но все свое состояние растратил на одну известную парижскую актрису.

— М-да, — не удержался от возгласа Бакунин.

— Да, — улыбнулась княгиня. — Был у Григория Васильевича такой эпизод в жизни. В Россию он вернулся совершенно без гроша. Алексей Андреевич предложил ему половину своего состояния. Вот какие у них были отношения. Григорий Васильевич, конечно же, отказался. Однако он получил небольшое наследство и хотел опять уехать в Париж. Князь отговаривал его, но не смог убедить. В день отъезда Григорий Васильевич встретил на улице гадалку и после ее гадания переменил свое решение и остался в России. А последний год — он ближайший сотрудник князя. Брат доверял только ему одному.

— Скажите, Марья Андреевна, князь написал завещание?

— Нет.

— Это точно известно?

— Да, я это точно знаю, потому что некоторое время назад князь говорил, что нужно бы было написать завещание, но так и не написал его.

— А как давно он говорил об этом?

— Несколько месяцев тому, помнится, перед самым началом войны.

— Может быть, он написал завещание перед дуэлью?

— Думаю, что нет.

— Ну хорошо. В таком случае кто может претендовать на наследство?

— Только дочь.

— А вы?

— У меня свое, выделенное состояние.

— А кто-либо из дальних родственников? Ну хотя бы Григорий Васильевич?

— Нет. Дальних родственников по нашей линии тоже нет. А Григорий Васильевич — это ведь мы считаем его родственником. На самом деле родственных связей между нами не существует, то есть они очень далекие.

— Мария Андреевна, мы уже утомили вас, но еще один вопрос…

— Нет, нет. Спрашивайте все, что нужно.

— Вы не знаете подробностей этой истории с вызовом? Ведь вызов сделал князь?

Княгиня на секунду закрыла глаза, казалось, ответ на этот вопрос требует от нее дополнительных усилий.

— Да, вызов сделал князь… — княгиня опять замолчала, но снова взяла себя в руки. — Дело в том, что мало кто знает… Дело в том, что князь был чрезвычайно вспыльчивым.

— Помилуйте, все знали князя как очень сдержанного и хладнокровного человека, — искренне удивился Бакунин.

— Он был очень сдержан. Он всегда держал себя в руках. Но огромным усилием воли. И были вещи, которые выводили его из себя. Это касается и господина Толзеева.

— Вы имеете в виду выступления в Думе?

— Нет. Отец Толзеева в молодости служил вместе с князем. Они дружили… И имели несколько приключений не совсем романтического свойства. Воспоминания о них были очень тяжелы обоим. Сын Толзеева, узнав об этом и будучи человеком, несомненно, подлым, довел своего отца до самоубийства. Встреча князя с Толзеевым могла закончиться только так, как она и закончилась. Даже Григорий Васильевич не смог ничего сделать. Если бы он не повредил ногу, то вызвал бы Толзеева и стрелялся бы с ним до этой дуэли.

— Он сам говорил вам это?

— Так однажды уже было. Год назад он вызвал человека, который за глаза оскорбил князя и которому князь послал вызов.

— Я не слышал об этом.

— Тогда дуэли были запрещены и все удалось сохранить в тайне.

— А каков же был результат дуэли?

— Григорий Васильевич ранил подлеца и заставил дать слово покинуть Россию.

— Мария Андреевна, мы в самом деле утомили вас. Скажите, мы могли бы поговорить с дочерью князя?

— Думаю, что да. Я предупреждала ее о вашем визите. Посидите здесь, я схожу за ней.

Княгиня вышла из гостиной. Я вопросительно посмотрел на Бакунина.

— Ухватиться как будто не за что. Но общая картина куда как полнее. Особо заметь: ночной посетитель. Чувствую, все в нем.

— Но ведь из кабинета ничего не исчезло.

— Сказать с уверенностью этого нельзя. Он приходил и, по-видимому, сделал то, за чем приходил.

— Но Кондауров подтвердил, что из сейфа ничего не пропало.

— И тем не менее… Открыть такой сейф не представляет особой сложности. Быть может, ночной посетитель хотел только ознакомиться с секретными бумагами.

— Все это похоже на работу германской разведки.

— Возможно.

Глава двадцатая

АХ, ЧТО ЗА ПРЕЛЕСТЬ ЭТА КНЯЖНА![33]

В гостиную вошли княгиня и княжна — дочь князя Голицына Анна Алексеевна. На вид ей было лет семнадцать. Прекрасно сложенная юная красавица в черном траурном платье с необычайно выразительным лицом. Траурное платье ей шло, как, наверное, любой другой наряд. Живые черные глаза, высокий лоб, маленький, четко очерченный, чуть выступающий вперед подбородок — все характеризовало натуру если не страстную, то по крайней мере решительную. Ровным счетом ничего от знаменитых тургеневских барышень. Мы поднялись навстречу вошедшим дамам.

— Бакунин Антон Игнатьевич, князь Захаров Николай Николаевич, — представила нас княгиня.

Княжна чуть наклонила голову в знак приветствия.

— Садитесь, господа, — продолжала княгиня. — Анна, это тот самый господин Бакунин, о котором я рассказывала тебе вчера. Он хочет поговорить с тобой. Это необходимо для расследования убийства князя.

— Да, я понимаю, — сказала княжна, присаживаясь на стул у камина.

Мы с Бакуниным сели в свои кресла.

— Я покину вас на несколько минут, — княгиня вышла из гостиной.

— Княжна, — сказал Бакунин, — мы выражаем вам глубокое соболезнование. Наш долг — найти убийцу вашего отца. Мы просим вас ответить на наши вопросы.

— Конечно, господин Бакунин, — ответила княжна и вдруг спросила, обращаясь ко мне: — Скажите, князь, а вы тоже сыщик?

— Князь помогает мне расследовать это дело, — ответил за меня Бакунин.

— Да, — немного растерявшись от неожиданного вопроса и живости, с какой его задала княжна, подтвердил я.

— Я встречала вас у Югорской, — княжна мило улыбнулась мне. — Вы ведь поэт?

— Нет, — смутился я, — правда, я опубликовал повесть… И бывал на вечерах у Югорской…

— Вы очень сильно выделялись из литературной публики, я запомнила вас. Вы были похожи на человека, без маски и костюма попавшего на маскарад. Вы не будете там сегодня?