Чайная магия - Светлана Казакова

– Полагаете, они могли приехать раньше и избавиться от Финнеаса… ради его наследства? Но если они действительно давно не виделись, то откуда знали, что он не писал завещания? И как им удалось отравить напиток в бутылке, которая стояла в его гостиной?

– В том и загадка, альда Мортон, – вздохнул собеседник. – Кажется, я зашёл в тупик. Делаю всё возможное, но…

– Но самой вероятной подозреваемой по-прежнему остаюсь я? – Летиция посмотрела ему в глаза. – Поверьте, я не убивала своего жениха. И я очень хочу, чтобы вы нашли настоящего преступника. Готова помочь всем, чем смогу, чтобы это случилось поскорее.

Вошла Доркас, поставила на чайный столик новый поднос и унесла тот, что приносила раньше.

– Угощайтесь, господин Альберран. Вы сейчас так напряжённо работаете. Вам не помешает немного отдохнуть и подкрепиться.

– Вы очень добры, – пробормотал он. Доркас не пожалела закусок, а чай – Летти принюхалась – заварила с перечной мятой, шиповником, листьями мальвы и другими травами, благодаря которым напиток приобретал свежий аромат летнего луга. – Я спрошу ещё раз: есть у вас какие-нибудь соображения о том, кто мог убить вашего жениха?

Глава 11

Стефан Альберран пытливо смотрел на собеседницу, ожидая её ответа на свой вопрос, а сам невольно вспоминал мужчину, с которым видел альду Мортон некоторое время назад. Судя по экзотической внешности и одежде, это и есть тот самый князь – поставщик чая из Хинду. Должно быть, он лично владел чайными плантациями и другими богатствами, позволяющими ему так смело и независимо держаться рядом с Летицией.

Увидев их вместе, Стефан ощутил нечто неприятное, что – как бы ни тяжело признавать – больше всего напоминало укол ревности. Владелица «Чая и сладостей» нравилась ему, несмотря на то что являлась подозреваемой в деле об убийстве. Он хранил верность Службе Правопорядка, но никак не желал верить в то, что эта девушка действительно могла хладнокровно отправить на тот свет Финнеаса Броктонвуда.

– Поверьте, господин Альберран, я… – вымолвила она, глядя на него так, что его сердце будто сжала невидимая рука. – Я очень хочу помочь, но… Видите ли, Финнеас… его избаловали. Деньги и высокое положение давали ему ощущение вседозволенности. Может быть, однажды он перешёл кому-то дорогу, и теперь тот человек пожелал отомстить?

– Месть – блюдо, которое подаётся холодным, – процитировал всплывшую в памяти фразу Стефан. – Это вы хотите сказать, альда Мортон? Убийцу нужно искать в прошлом вашего жениха либо в его ближайшем окружении?

– Вполне вероятно, – кивнула Летиция. – Он не работал, однако у него было много знакомых. В мужских клубах, среди других аристократов… Разумеется, могли быть и завистники. Думаю, вам нужно опросить тех, с кем он особенно близко общался.

– Здравая мысль, – согласился с ней Альберран. Мысль о том, что ему придётся беседовать с напыщенными альдами, которые будут смотреть на него, как на кучу мусора, не слишком-то радовала, однако другого выхода не имелось. – Так и сделаю.

– У вас есть ещё вопросы? – подливая ему чай, спросила собеседница.

– Скажите, альда Мортон, почему вы не носили помолвочное кольцо?

– Я сняла его, когда узнала о том, что Финнеаса больше нет в живых.

– Простите, но нет. Ведь утром, когда мы встретились на кладбище и проследовали к вам в дом, вы ещё ничего не знали. Но кольца на вашей руке уже не было.

В лицо ей бросилась краска, и девушка закусила губу, выдавая своё смятение. Стефану захотелось взять её за руку, ласково погладить дрогнувшие пальцы, согреть их своим дыханием. Или, может быть, набравшись смелости, даже обнять её, прижать к себе, утешая её тревогу.

Но нельзя. Ничего нельзя. Ведь он – живущий на одну зарплату сотрудник Службы Правопорядка весьма скромного происхождения, а она – не просто барышня из хорошей семьи, но богатая наследница с собственным делом. Они словно на разных берегах. И никогда не окажутся на одном.

– Я… не слишком-то хотела выходить замуж, – проговорила она наконец. – О браке когда-то договорились наши родители. Но, почувствовав вкус независимости, я не стремилась с ним расставаться.

– Вы ведь, помнится, говорили, что альд Броктонвуд полностью устраивал вас в качестве будущего мужа.

Летиция Мортон вскинула на него взгляд, в котором, как в темнеющем перед грозой небе, вспыхивали молнии.

– А что я должна была сказать, господин Альберран? Что не желала становиться его женой? Чтобы ещё больше подтвердить ваши подозрения?

– У вас имелись причины избегать брака с ним? Какие-то ещё, помимо той, что вы мне назвали? Может быть, альд Броктонвуд дурно с вами обращался? Говорил оскорбительные вещи? Или… считал, что уже имеет на вас права?

Ему вдруг вспомнился синяк на руке танцовщицы, который Шанталь поспешно спрятала, когда он заметил. А что, если Финнеас бил её? Раз так, то он вполне мог обижать и невесту, которую к тому же некому было защитить, ведь она осталась без отца. Стефан почувствовал, как в нём закипает гнев. Окажись сейчас перед ним Финнеас Броктонвуд, тому бы не поздоровилось.

Похоже, Летиция оказалась перед дилеммой. Она долго молчала, стискивая руки и глядя куда-то в пустоту, словно видя перед собой лицо мужчины, о котором они говорили. Альберран не торопил её.

– Что ж, я отвечу вам… – произнесла она. – Альд Броктонвуд порой действительно… вёл себя не слишком благородно. И да, это являлось ещё одной причиной, по которой мне не хотелось выходить за него.

– Но вы сказали, будто приезжали к нему поговорить о свадьбе.

– Не о свадьбе. – Летиция протяжно вздохнула. – А об её отмене.

Стефан Альберран молчал. Теперь он понимал всё, что раньше приводило его в замешательство. Спокойную реакцию альды Мортон на известие о смерти жениха, её незаплаканные глаза, ту осторожность, с которой она отвечала на его вопросы.

Ведь нежелание выходить замуж – в том случае, если Финнеас отказывался решить всё миром, – вполне тянуло на мотив убийства.

Летиция и Шанталь – Шалини – были такими разными, какими только могут быть две девушки. Одна образованная, безупречно воспитанная, полная достоинства аристократка. А другая училась урывками, ведь в деревне, где она родилась, не строили школ для девочек, и в приличном доме её не пустили бы даже на порог. Однако и той, и другой Стефан всем сердцем сочувствовал. Ведь обе они пострадали от мужчин и предрассудков общества.

Подбирая слова для ответа, он увидел, как плечи собеседницы вдруг содрогнулись, и она закрыла лицо руками. По её щекам потекли слёзы. Произошло то, чего он ожидал при их первой встрече, –