Трагическая связь - Джей Бри

Я хочу всего с этим мужчиной и его узами. Я хочу дать им обоим все, и я хочу, чтобы Нокс получал удовольствие, возвращая его мне в десятикратном размере.

Я хочу большего.

Когда его пальцы выскальзывают из меня, его колени подтягиваются. Тени снова не начинают двигать мной и он прижимает мои колени к груди, чтобы выровнять свой член и медленно протолкнуться в мою киску, в то же время, когда его узы берут мою задницу.

— Моя, — шипят его узы. Я поднимаю взгляд вижу, как он наблюдает, как мое тело открывается для них обоих, руки хватаются за внутреннюю сторону моих бедер вместе с тенями, которые держат мои ноги широко раскрытыми.

Его тень внутри моей задницы становится невероятно большой, настолько, что у меня возникает небольшой приступ паники, что я вот-вот разорвусь пополам. В тот момент, когда я думаю об этом, его бедра встречаются с моими, и его член полностью оказывается внутри моей киски.

Я не могу дышать наилучшим образом.

Он везде одновременно, покрывает меня и поглощает. Когда его бедра начинают двигаться, и тени его уз работают в тандеме, я не могу не извиваться и не стонать под ним, мое тело берет верх, в то время как разум сужается, не зная ничего, кроме удовольствия, которое он мне дарит.

Его рука ползет вверх по моей груди и ложится на основание моего горла, вдавливая меня глубже в подушки, его бедра погружаются в меня, медленно покачиваясь, пока он трахает меня. От этого давления становится трудно дышать, и трудно обдумывать каждую мелочь, пока все, что существует, — это толстая длина его члена и тени, растягивающие меня до предела и дальше. Я извиваюсь под ним, мои глаза закатываются к затылку, когда стон вырывается из моей груди под тяжестью его ладони.

Я хочу еще.

Мне приходится прикусить губу, чтобы не дать словам вырваться наружу, мантре моих жадных уз и словам, которые они бормотали, стонали всем моим Привязанным в какой-то момент между простынями.

Но не с этим.

Этот требует моего молчания, нуждается в том, чтобы мое тело принадлежало ему без каких-либо просьб или указаний. И за мое молчание я вознаграждена удовольствием, от которого у меня подгибаются пальцы на ногах и отказывают легкие.

— Мое, это все мое.

Когда его рука движется вниз по моему телу, его пальцы снова с легкостью находят мой клитор и работают над ним, я кончаю так сильно, что у меня перед глазами все расплывается.

Когда сознание возвращается, мне приходится моргать, чтобы снова видеть ясно. Я обнаруживаю Нокса, все еще трахающего меня. Его глаза настолько темные, что мне приходится всматриваться, чтобы убедиться, что его узы больше не контролируют ситуацию, но когда его пальцы обвиваются вокруг моего подбородка и приподнимают мое лицо, чтобы наконец поцеловать, я убеждаюсь, что это он там. Это Нокс у руля, он вбивается в мою киску до тех пор, пока мне не хочется кричать, его бедра жестки, когда он отдает мне все, что у него есть.

Как будто я здесь занимаюсь сексом с двумя мужчинами, а не с одним, оба они то входят, то выходят, трахая меня до потери сознания. Тени тянут меня за конечности, затаскивая глубже в постель, пока я не чувствую, что могу разорваться, его сила наполняет меня, пока я не умираю от желания кричать от наслаждения.

Он наблюдает за всем этим, темнота его глаз все еще сияет мне в ответ. Когда я прикусываю губу, чтобы снова не застонать, он наклоняется, чтобы заговорить со мной, его узы бормочут не-от-мира-сего голосом: — Даже смерть не сможет разлучить нас. Каждая частичка тебя принадлежит мне, и я разорву на части любого, кто посмеет встать на моем пути. Будь то Привязанный или нет.

Мне не нужна реакция моих уз на эти слова, чтобы понять, что я близка, мой оргазм нарастает от кончиков пальцев ног и накатывает на меня, как волна. Мне требуется вся моя сила воли, чтобы сохранять молчание, когда мое тело распадается на тысячу дрожащих, блаженных кусочков. Моя киска изливается, влага пропитывает мои бедра, я разваливаюсь на части в его объятиях, и только его тени, плотно окутывающие меня, удерживают меня вместе.

Мне хочется плакать, всхлипывать от перевозбуждения, когда он снова трахает меня до оргазма, его глаза следят за каждой секундой моего удовольствия, прежде чем он тоже кончит. Я наблюдаю, как его глаза закатываются, а губы кривятся, он выглядит яростным, когда рычит от собственного удовольствия.

Дрожь пробегает по моей спине при виде него: ошеломляющего, искривленного и великолепно сломленного. Он с ворчанием опускается на кровать рядом со мной, дикие кудри падают ему на лоб в потном беспорядке, и мое сердце пропускает удар.

Он все тот же порочный и жестокий человек, только теперь он мой, и нет ничего, чего бы я для него не сделала, ничего, чего бы я для него уже не сделала.

На мгновение между нами воцаряется тишина, и дюймы, разделяющие наши тела на кровати, становятся такими маленькими и незначительными. Я жду, пока тени полностью отступят, прежде чем подумать о том, чтобы снова использовать свой голос.

В любом случае, у меня нет слов для того, что только что произошло между нами.

Поэтому я позволяю своим глазам закрыться, и вместо этого наслаждаюсь тишиной.

Я думаю, что Нокс собирается просто лежать со мной в молчании, но затем его рука скользит по моей щеке, притягивая меня ближе, пока его губы не встречаются с моими. Я знаю момент, когда его узы вмешиваются и берут верх, то, как темное наваждение просачивается сквозь него, делает это совершенно очевидным, и когда я отстраняюсь, чтобы отдышаться, они бормочут, в последний раз: — Моя.

* * *

В конце концов, Нокс встает, чтобы привести себя в порядок, медленно передвигается по комнате, не утруждая себя прикрытием своей наготы. Я украдкой бросаю взгляд на его задницу и прикусываю губу.

Она такая же великолепная, как у Норта. Я самая счастливая Привязанная на свете.

Когда кровать снова прогибается под его весом, он, наконец, нарушает молчание. — Я могу показать тебе, как не дать Грифону пробраться в твою голову.

Я поворачиваю лицо ровно настолько, чтобы встретиться с глазами Нокса, но обнаруживаю, что они у него закрыты, темные ресницы веером расходятся по щекам, и я наслаждаюсь моментом, когда смотрю на него, восхищаясь его темной красотой.

— Не думаю, что смогу научиться, кто