Пилот-смертник. «Попаданец» на Ил-2 - Литагент «Яуза»

– Да не краснобай я, – досадливо отмахнулся Иван. – Сделал – и сделал.

Политрук от возмущения покраснел:

– Как ты можешь? Политического момента не понимаешь? Надо пилотов воодушевить своим примером. О подвиге Гастелло слышал? В газетах писали, по радио говорили.

– Слышал, не глухой.

– Отставить пререкания!

– Есть.

– Кругом, марш!

Иван шел от штаба полка злой. Капитан за спасенную летчицу поблагодарил – это по-людски, это приятно. И еще он сам ощущал себя на своем месте: помог в беде боевому товарищу – так ведь война, а он пилот. А политруку надо показать, что все это – благодаря его правильной воспитательной работе с личным составом. Можно подумать, без его собраний Иван сам бы не сообразил, что ему делать в той ситуации. На собраниях только мозги промывают. Все время – Сталин, Сталин, Сталин… Да не за Сталина воевали – за страну свою. Родина у человека одна, другой, более сытой и благодарной, не будет.

Ивана догнал комэск:

– Правильно себя вел, капитану ты понравился.

– Я не новый червонец, чтобы всем нравиться.

– А со мной ты чего ерепенишься? Я слышал, что он у командира полка характеристику на тебя затребовал.

– И что из этого следует?

– Ты тупой или придуриваешься? На повышение пойдешь или награду дадут.

– Я разве генерала спас? Рядового летчика, только женского пола. На передовой, небось, каждый день друг друга выручают.

– Нет, ты точно тупой… Ты ел?

– Не успел. Оружейник мой котелки принес, так я только суп съел, а макароны с мясом остались. И кисель.

– Тогда иди к себе, я через пару минут подойду.

Иван пожал плечами.

Придя на стоянку, он доел остывшие макароны и выпил кисель. Почувствовал себя сытым. Как мало человеку на войне надо. Сыт, не стреляют, не бомбят – и ты доволен.

Через несколько минут на стоянку пришел Чернобров – на правом его плече висел армейский «сидор».

– Пошли в землянку.

Усевшись на перевернутый снарядный ящик, комэск вытащил из «сидора» банку тушенки и фляжку с водкой. Водку выдавали официально, по сто граммов в день, но фляжка была полной.

– У интенданта выцыганил, – подмигнул комэск. – Давай отметим сегодняшний полет. Риску было много, и оба в живых остались.

– Видно, берегли нас ангелы.

Чернобров оглянулся – не слышал ли кто, хотя в землянке они были одни.

– Ты комсомолец?

– В личном деле же запись есть.

– Тогда чего про ангелов вспоминаешь?

– Все под богом ходим.

Авиаторы были суеверны – хоть коммунисты, хоть комсомольцы, и бога иногда поминали. В небе, в жарком, иногда неравном бою, только на него одного надежда да на боевого товарища.

– Верно, тезка, только ты об этом помалкивай. Узнает политрук или особист – хлопот не оберешься. Давай по сто! – А сам плеснул в кружки из фляжки щедро.

– Вечером собрание. Политрук приказал речь сказать.

– До собрания еще целых три часа, отойдешь.

– А запах?

– Наркомовские сто грамм, имеешь право.

Но фляжку комэск в «сидор» убрал. Пришьет еще политрук пьянку, разложение летчиков.

Оба набросились на тушенку, благо банка большая, армейская. Потом Чернобров хлебом собрал застывшие кусочки жира.

– Эх, сейчас бы хороший шмат сала, розовенького, с прослойкой мяса – да с чесночком на хлебушке, – мечтательно произнес он.

– Ну да, украинцу только дай помечтать о сале.

– Много ты в жизни понимаешь! – фыркнул Чернобров. – Самая еда! Поел – и сыт, на морозе не мерзнешь. Даже враги наши, немцы, – и те его уважают.

К моменту начала собрания все летчики и наземный персонал уже знали о поступке Ивана, поэтому его короткое выступление на собрании эффекта, ожидаемого политруком, не дало.

Зато после собрания пилоты дружно заявились в землянку второй эскадрильи. И тут Иван обнаружил, что ему и угостить друзей нечем. Хорошо – Чернобров и Андреев не дали опозориться. Чернобров откуда-то из запасов в своей землянке вытащил несколько бутылок водки, а техник Андреев принес хлеб, селедку и соленые огурцы.

Выпить досталось всем по сто пятьдесят, и закуска скромная. Но парни искренне поздравляли Ивана и желали ему удачи в бою.

Поздравлениям он удивлялся. Награды не получил, в звании не повысили да и не обещали, в должности – тоже. Хотя о какой должности можно говорить для боевого пилота? Старший летчик звена? Так и звена нет, в эскадрилье два самолета осталось – его и комэска. Но все равно приятно, что летчики не отнеслись равнодушно, завидовали по-хорошему.

Утром полк подняли по тревоге. Когда Иван выскочил из землянки, стала слышна близкая артиллерийская канонада. Похоже, немцы прорвались, обычно они начинали боевые действия после завтрака. Порядок у них был жесткий, на время обеда прекращали стрельбу, как же – обед остынет. Ночью же вообще не воевали, пехота в атаку без танков не ходила. А еще они панически боялись штыковых атак, считая их варварством. Можно подумать, пуля убивает гуманнее, чем штык.

Опасения Ивана подтвердились – полк было приказано перебазировать на другой аэродром. Кроме того, был получен приказ вылететь на штурмовку прорвавшихся немецких войск, а возвращаться уже на новое место дислокации – техническим службам это было только на руку. Самолеты полка сразу заберут тонны бензина, боеприпасов – меньше всего этого придется перебрасывать на грузовиках.

Боеготовых самолетов в полку набралось десять вместо двадцати одного по штату. Командир полка распорядился комэскам действовать по разным целям. Чернобров, когда вернулся, указал Ивану цель на карте.

– Давайте атаковать парой, как в прошлый раз. Один заход, сразу расходуем все боеприпасы и уходим. Чем меньше времени будем находиться над целью, тем выше будут у нас шансы уцелеть.

До передовой шли всем полком, хотя сказать точно, где сейчас находится передовая, было затруднительно. Внизу танки ползают, стрельба, дым, сориентироваться очень трудно.

Но вот ведущий самолет дал сигнал, качнув крыльями, и штурмовики рассыпались поэскадрильно.

Чернобров отвернул вправо, к северу, курсом 280 градусов. Начали снижение.

Вот и указанный в приказе населенный пункт Валуйки. Только никаких танков или автомашин не видно. А следы от гусениц ведут на восток, к передовой – со вчерашнего вечера разведданные уже устарели.

Чернобров сделал правильные выводы – все-таки он был опытным пилотом. Заложив вираж, он полетел, ориентируясь на следы гусениц.

Через несколько минут лета показалась небольшая колонна танков и десяток бронетранспортеров с пехотой. Высота была небольшая, метров триста, и цели были видны хорошо.

Огонь открыли сразу, не давая пехоте возможность покинуть транспортер. Удача ли была на их стороне, или приноровились они стрелять реактивными снарядами, только пехоту накрыли одним залпом. И тут же – на кнопку сброса авиабомб, по танкам. Даже если не будет прямого попадания, осколками перебьет гусеницы, покорежит катки. Главное – задержать колонну, не дать подойти к передовой, к месту прорыва.

Какое-то шестое чувство заставило Ивана обернуться, и спина похолодела: на них с выгодной позиции, с превышением высоты, пикировали два «мессера». Иван уже видел желтые кокки винтов; похоже, с пилотами этой эскадрильи он уже сталкивался.

Сразу педаль вправо, ручку немного вперед, уйти разворотом – пусть и на снижении. Совсем рядом пронеслись трассирующие снаряды.

Вот же подловили! Штурмовик тяжел, высота маленькая, свободы маневра нет, ситуация проигрышная.

В зеркало ему было видно, как «худой» догоняет, он уже перестал помещаться крыльями в зеркале. Иван рванул кран выпуска шасси и качнул ручку вбок.

У «мессера» скорость выше, чем у «Ила», да еще выпущенные шасси скорость погасят. Истребитель не успеет довернуть за штурмовиком, пронесется мимо. Тогда уже нельзя зевать, наводить по прицелу и бить из пушек вдогон. Получится – удача, а если нет – второй раз на эту уловку немец уже не купится. Надо пробовать.

Штурмовик скользнул влево, «худой» дал очередь, прошедшую рядом, но мимо, и пронесся вперед.

Иван двинул ручку вправо и поймал «мессер» в перекрестье прицела.

Немец понял свою ошибку и рванул ручку на себя, надеясь уйти из-под огня. Но Иван уже нажал на гашетку.

Снаряды попали прямо в центроплан истребителя. Вспыхнуло пламя, истребитель свалился на крыло и стал падать, беспорядочно кувыркаясь.

Насладиться зрелищем его падения Ивану не удалось. Штурмовик затрясло от ударов, на правом крыле появились здоровенные дыры.

Он бросил взгляд в зеркало и увидел – на хвосте висит второй «худой». Уравняв скорость, пилот вражеского истребителя методично расстреливал «Ил», как в тире.

Иван завертел головой. Самолета Черноброва не видно, но позади него от земли поднимался столб дыма. Неужели сбили?

Иван попытался сбить прицел немца – скользил на крыло, снижался и набирал высоту. Тщетно! На крыльях и фюзеляже появились новые пробоины, самолет все хуже слушался руля. А потом запахло дымом.