Пророчество Синей Звезды. Выбор - Эрин Хантер

— Белыш!

— Ага, вернулась! — обрадовался котенок и нетерпеливо посмотрел ей за спину. — А где мама?

Синегривка сделала глубокий вдох и напряглась всем телом, чтобы унять дрожь в лапах.

— Давай выйдем на воздух, малыш, — сказала она.

— Белогривка принесла мне подарок? — спросил Белыш.

Когтишка тут же перестал гоняться за хвостом Чернушки и с любопытством повернул голову. — А можно я тоже пойду?

— Нет, — ответила Синегривка, и — слава Звездному племени! — Когтишка все понял с первого раза.

Вместе с Белышом она вышла из палатки, подвела его к поваленному дереву и уселась среди ветвей.

— Ну, где подарок? Где Белогривка? — пропищал малыш. — Мы будем играть в прятки, да?

— Иди сюда, — Синегривка крепко обвила хвостом его маленькое тельце и прижала к своему животу. Потом наклонилась над ним, чтобы малыш не видел, как Змеезуб вносит в лагерь мертвое тело его матери.

Синегривке казалось, что сердце ее сейчас разорвется. Слишком много боли.

— Белогривка не вернется.

Белыш серьезно посмотрел на нее своими круглыми голубыми глазами.

— А когда она придет?

— Никогда.

— Почему? — опешил котенок. — Разве она меня больше не любит?

— Очень любит, — прошептала Синегривка. — И всегда будет любить. Но сейчас она в Звездном племени.

Белыш озадаченно склонил голову к плечу.

— А мне к ней можно?

Синегривка покачала головой.

— Но ведь Гусохвост и Пышноус все время ходят в гости к небесным котам! — возразил Белыш. — Я тоже могу пойти с ними.

— Это не так просто, — прошептала Синегривка.

С каждым словом она чувствовала себя все более и более беспомощной. «Как объяснить ему все, не разбив малышу сердце?»

Она в отчаянии посмотрела в круглые голубые глазенки Белыша. И поняла горькую правду. Боль утраты коснулась не ее одну. Белогривка была не только ее сестрой — она была матерью Белыша и подругой Остролапа. Их сердца тоже будут разбиты.

— Она умерла, Белыш. Ты больше никогда ее не увидишь. Не почувствуешь ее запах, не услышишь голос и никогда не прижмешься к ее теплому боку.

Зарянка тихо юркнула к ним под ветки.

— Я буду кормить тебя, малыш, и ты будешь спать в моем гнездышке вместе с Чернушкой и Снежинкой, — ласково промурлыкала она.

— Не надо мне ни твоего молока, ни твоего гнезда! — закричал Белыш. — Я хочу мою маму!

Выскочив из-под ветки, он протиснулся мимо кошек и выбежал на поляну, где лежало тело его матери.

— Я тоже хочу уйти вместе с тобой, я хочу туда где ты! — заплакал малыш, зарываясь носом в холодную шерсть Белогривки.

Раздавленная болью, Синегривка глубже зарылась в ветки.

— Я посижу с ним, — шепнула Зарянка.

Взъерошенный Остролап ворвался на поляну и ринулся под ветки поваленного дерева.

— Что ты с ней сделала? — заорал он, с ненавистью глядя на Синегривку. — О чем ты думала, когда завела ее к Гремящей тропе? Она должна была сидеть в детской с Белышом!

— Я… Прости… Мне так жаль…

— Как ты могла позволить ей подвергнуть себя опасности, когда знала, что у нее остался котенок? — прошипел Остролап.

Синегривка отрешенно смотрела на обезумевшего от горя отца Белыша. Он был прав. Это она во всем виновата.

— Отойди, — рявкнул Вихрегон, вырастая за спиной Остролапа.

Он отодвинул плечом ветки, освобождая разъяренному коту дорогу.

— Своими криками ты никому не поможешь.

Остролап попятился назад и ушел, бросив испепеляющий взгляд на Синегривку.

Вихрегон сел рядом с ней. В глазах его застыла печаль.

— Змеезуб мне сказал.

Синегривка опустила глаза.

— Почему я всю жизнь должна терять? — прошептала она. — Я потеряла Лунницу, а теперь Белогривка… Почему они должны были умереть?

— Это известно одному только Звездному племени, — покачал головой Вихрегон.

— Значит, это племя тупое и жестокое! Ненавижу его!

— Жизнь продолжается, — прошептал Вихрегон, прижимаясь к ней. — У тебя остались другие соплеменники.

— Это не то! Лунница и Белогривка были моими близкими!

— Ты нужна своему племени, оно полагается на тебя, как это делали Лунница и Белогривка. И даже больше.

— Мне наплевать на всех! Мне нужны они!

Вихрегон погладил ее хвостом по вздрагивающему боку.

— Я знаю, что тебе не плевать. И еще я знаю, что ты никогда не подведешь своих соплеменников. Ты должна жить дальше — охотиться, сражаться ради своего племени.

Не дождавшись ответа, Вихрегон лизнул Синегривку между ушей и отошел.

Она впилась когтями в землю и с ненавистью посмотрела на бледное голубое небо, перечеркнутое ветками.

«Какой смысл жить в племени и быть воительницей, если не можешь спасти от смерти своих близких?»

Глава X

Синегривка рассеянно подцепила когтями мертвую мышь, потом разжала лапу, и мышь упала обратно на землю. Есть совершенно не хотелось.

Синегривку мутило от одного только запаха добычи. Она в одиночестве лежала на краю поляны и из-под полуприкрытых век наблюдала за соплеменниками. Они вылизывали друг друга перед предстоящим Советом, весело перекрикивались и шутили, как будто Белогривки никогда не было на свете, хотя после ее смерти прошло всего поллуны. Даже Белыш теперь все время ходил хвостом за Зарянкой и весело играл с Когтишкой перед детской.

Синегривка покатала лапой мышь, обваляв ее в пыли.

Пятнистый отошел от кучки воинов, ужинавших в зарослях крапивы. Он посмотрел на мышь.

— Эту добычу теперь можно выбросить, — спокойно сказал он, дернув хвостом. — Солнцезвезд хочет, чтобы ты пошла на Совет.

Синегривка вздохнула.

«Ах, Солнцезвезд хочет? Ну а я не хочу!»

Чего она не видела на этом Совете? Идти долго, ночи холодные… И потом, с какой стати Пятнистый делает ей замечания? Он ей не наставник! Она давно уже взрослая воительница!

— Пора пересилить себя, — сказал Пятнистый, сурово глядя на нее. — Я старался по возможности освобождать тебя от охоты и патрулирования, но в свободное время ты просто слонялась по лагерю. Может быть, тебе полегчает, если ты начнешь вести себя, как подобает воительнице? Для начала — выполнять свои обязанности, — он посмотрел на Белыша, возившегося с Когтишкой на песке. — Кстати, ты могла бы проявлять побольше интереса к малышу.

Синегривка равнодушно посмотрела на племянника. Зарянка ухаживала за ним, как настоящая мать. Она любила и баловала его сверх всякой меры, так что малыш не нуждался в Синегривке. Что касается Грозового племени, то оно прекрасно обходилось без ее помощи. После щедрой поры Зеленых листьев Грозовые коты стали даже толще и пушистее, чем Речные!

Низкое рычание вырвалось из горла Пятнистого.

— Раньше ты все свободное время проводила с Белышом. Теперь ты вообще не заглядываешь в детскую. Наверное, малышу кажется, что он потерял не одну мать, а сразу двух.

Синегривка с ненавистью посмотрела на глашатая. Зачем он делает ей еще больнее? Разве она и без того мало страдает? Но Пятнистый продолжал:

— Бери пример с Остролапа. Он не позволил горю взять верх над долгом и не перестал заботиться о своем племени, а все свое свободное время посвящает сыну.

— Вот и молодец, — процедила Синегривка.

— Почему ты считаешь себя такой особенной и ничего не делаешь для племени? — резко спросил Пятнистый.

«Потому что я потеряла сестру!» — едва не крикнула Синегривка.

Она прикусила язык, чтобы не разрыдаться. Пересилив боль, Синегривка встала и сказала:

— Я не считаю себя особенной. Хорошо, если вам так хочется, я пойду на Совет.

Пятнистый отошел и взмахом хвоста подозвал к себе тех, кого назначили в делегацию. Львиногрив и Златошейка, недавно ставшие воинами, уже нетерпеливо приплясывали возле выхода из лагеря, ожидая, пока соберутся остальные.

Когтишка бросился вперед, высоко задрав полосатый хвостик. Он уже утратил пушистую младенческую шерстку, и на его по-детски неуклюжем теле стали заметно выделяться широкие плечи и быстро растущие лапы.

— А можно я тоже пойду? — крикнул он. — Я уже в этом месяце стану оруженосцем!

— Котята не ходят на Совет, — напомнил ему Пятнистый.

Раздосадованный Когтишка подбежал к Львиногриву и забарабанил передними лапами по его плечу.

— Обещай, что расскажешь мне обо всем, что там будет?

— Ты будешь спать, когда я вернусь, — проурчал Львиногрив.

— А вот и не буду! Я ни за что не усну.

Пестролапая, которая в эту ночь впервые за долгое время присоединилась к делегации Грозовых котов, сокрушенно покачала головой.

— Нет, ты лучше усни, милый. Бедная Зарянка уже еле на лапах держится, ведь вы, негодники, сегодня целый день на ушах стояли!

— Неправда, мы играли на поляне! — заспорил Когтишка.