Мур-мур, МЯУ! - Александр Павлович Сапегин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Началось всё с какого-то сериала, идущего на одном из множества каналов. Сейчас Ефим почему-то не мог сказать, российский был фильм или западный — это не главное. В тот вечер он привычно занял облюбованный угол дивана, разделив полезную площадь мягкой мебели с Валентиной, отдыхающей перед телевизором после напряжённого трудового дня. Лика ушла в гости к подружке, обещав вернуться, как штык, к девяти вечера. Николай увлечённо монтировал новый ролик с ведущим Котэкой в главной роли и ему было не до домашних, которые соблюдали непреложную заповедь не нарушать папины творческие порывы, поэтому Ефим, включив урчальный моторчик, занимался созидательным окучиванием хозяйки.
Валентина, с ногами взобравшись на диван, периодически запускала пальцы в густую шерсть котёнка, почёсывая того за ушками и на шейке. Затуманившийся от ласк Ефим едва не пропустил до боли в мозгу врезавшуюся в память трагическую сцену, разворачивающуюся на экране телевизора.
Вздрогнув всем телом и отпрянув от женщины, человек в шкурке домашнего питомца во все глаза уставился на бойцов, штурмующих лабораторию. Несколько спецназовцев, знакомых до боли в глазах, в хлам разносили лабораторию, ногами в берцах открывая двери в кабинеты и врываясь в помещения. Забыв, как дышать, Ефим ждал момента с девицей и очкастым парнем, и кульминация не преминула наступить. Вот очкарик сбивает штурмовика и получает свинцовый рой в спину. Брызгает кровью девица, заваливаясь на диванчик…
Не видя ничего перед собой, Ефим скатился на пол, поковыляв в ванную, где забился в дальний тёмный угол под колченогим чугунным чудовищем.
«Лох не мамонт, от мороза не вымрет, — крутилась мысль в воспалённом мозгу. — Развели тебя, Фима, как…».
Дальше игра воображения пасовала перед рухнувшей на голову действительностью. Плевать, как кого его развели, хоть как барана или кролика, только результат «развода» ни разу не радостный. Не было никакого нападения. Не было, чёрт возьми! Ефим давно подозревал, что им воспользовались, как лохом, но подозревать это одно, а получить зримые доказательства обмана — совершенно другое. Как ребёнка, а он повёлся… Хотелось выть и биться головой о стену от бессилия, но ещё больше хотелось вцепиться клыками и когтями в морду падлы в монструозной футболке и драть, драть её до кровавых соплей! Попадись лаборант Серёжа, или кто он на самом деле, Ефиму на тот момент, он бы ему без сожаления нос отгрыз и уши отчекрыжил. Не котов кастрировать надо, а таких горе-учёных, уродов от науки под корень «наследства» лишать, чтобы не плодились.
Занятый планами мести и переживаниями, которых он счастливо избежал в первые дни вынужденного «переселения душ», Ефим глубоко ушёл в себя, отдав тело хозяину, которому также хорошо проехалось по мозгам и досталось от смерча, бушевавшего в человеческой половине.
— Дорогая, ты Фиму ничем таким не кормила? — разволновался Николай, зайдя в ванную и чуть не наступив на котёнка.
— Курица и корм, как всегда, — откликнулась Валентина. — А что такое?
— Что-то он квелый какой-то, не заболел ли? — мужчина соскрёб с пола безучастное ко всему животное, пару минут назад выбравшееся из-под ванны.
В дверях показалась хозяйка:
— Хм, десять минут назад нормальный был. Я телевизор смотрела, он на диване рядом нормальный лежал, тарахтел. Может, не дай бог, какого таракана под ванной сожрал? Я читала кошки тащат в пасть всякую дрянь. Некоторые мух жрут и тараканов. Иглы и булавки лопают, жуть просто!
— Валя, какие тараканы? Опомнись! Сроду у нас тараканов не водилось.
— Какие? От соседей. Позавчера на третьем этаже травили, к ним с двушки пришли, там новые хозяева ремонт затеяли, они и поползли во все стороны. Сам помнишь, Пермяков только водку жрать был горазд, и какая у него в квартире помойка была. Вечный шалман, участковый проклял всё, на вызовы бегая. Я не удивлюсь, если у него чего хуже тараканов не развелось. Там все соседи от счастья по три раза перекрестились и пир закатили, когда он квартиру продал и съехал.
— Фима, мальчик, ну-ка плюнь каку, ты никаких тараканов не кушал? — тормошил Николай котёнка.
— Мяу! — поник хвостом и лапками питомец, стекая с ладони.
— Куда ты, мальчик, пойдём, папа тебя в лежаночку положит и водички принесёт.
— Так, дорогой, давай не будем пороть горячку, подождём до утра. Если ничего не поменяется, тогда вызовешь ветеринара на дом или сам съездишь в клинику.
Наутро о болезненном состоянии питомца ничего не напоминало. Бодрый и весёлый Фима был на удивление игрив, ластясь к хозяевам и требуя, чтобы с ним занимались играми, таскаясь за всеми с «удочкой» или мышкой в зубах. Видимо и вправду шального таракана сожрал, решили Николай с Валентиной. Шокирующая правда так и осталась не раскрыта.
На второй день, когда супруги уехали в магазин «заправляться» продуктами, оставив Лику дома одну, нагрянули нежданные гости. Подняв трубку зазвонившего домофона и посмотрев в чёрно-белый экранчик, девочка открыла дверь подъезда.
— Привет, мелкая! — ввалился в прихожую несколько помятый парень лет тридцати с вульгарной девицей позади.
Впрочем, степень вульгарности у всех нынче разная. Кроссовки, спортивные штаны, топик, короткая курточка в руках, так как летний вечерок выдался душный, не делали девушку непристойной. Мейкапа на лице дамы неопределённого возраста, застрявшего между двадцатью и тридцатью годами было немного, только боевая раскраска выделялась кричащими оттенками. На фоне радужных цветов более всего выделялись «глаза» неприлично большого размера, вот эти факторы в сумме превращали девицу в развязную охотницу за толстыми кошельками мажоров.
— Здравствуйте, дядь Валер!
— А где олды*, мелкая?
— В магазине, — пожала плечами Лика. — Скоро будут.
— В магазине, что ж ты тогда чужих домой пускаешь? — сурово прогудел парень.
— Так вы не чужой, дядь Валера, я в домофон посмотрела. Вашу девушку одну бы я ни за что не пустила.
— Знакомься, пельмяшка — это Света! Светик — это Лика.
— Очень приятно, — ответила воспитанная девочка.
— И мне, — неожиданно глубоким бархатным голосом ответила девица.
— Мелкая, ты нас так и будешь на пороге держать или разрешишь пройти в зал?
— Проходите, — посторонилась девочка.
— Ой, какой лапочка! — умилилась Света, вышедшему из детской мейн куну. — Можно его погладить? Такой большой. Это же мейн кун? А сколько ему месяцев?
Котеич, так как Ефим второй день находился глубоко в подсознании, к посторонним отнёсся настороженно, для острастки шикнув на протянутые к нему руки с длинными накладными ногтями, но подхваченный Ликой, позволил погладить себя по спине. Минут через десять наглаживаний и почёсываний он совсем размяк, а обнаглевшая девица, смеясь, сунула котёнка под топик, разместив
