Мур-мур, МЯУ! - Александр Павлович Сапегин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ой, дорогой, а если я тебя попрошу связать одну кофточку… Я тебе покажу в журнале, какую, — в голосе Валентины появились просительно-игривые нотки.
— А что мне за это будет, Солнце? — фривольная интонация прорезалась и у Николая. Заинтригованный развитием сюжета и успокоенный тем, что никакого скандала с битьём посуды и царапаньем рож не предвидится, Ефим улёгся в двух метрах от кабинета, наблюдая за супругами.
— Фу, Коля, какой ты меркантильный, не ожидала от тебя. А чего бы ты хотел? — кокетливо улыбнулась Валентина. Вместо ответа вязальщик кофточек подтянул к себе нежную половину, игриво подвигав бровями. — Пошляк!
— Ещё какой! Скажи, тебе же нравятся пошляки? — прикусил ушко жены Николай. Правая рука мужчины скользнула под женский шёлковый халат.
— Ты куда грабалки свои шаловливые тянешь? — прогнулась в спине Валентина, от чего халат разошёлся в стороны, освобождая груди.
— Убрать? — мгновенно переключился на новые объекты вожделения Николай.
— Верни на место!
— Так вернуть или убрать?
— Зимин, не зли меня, — подавшись вперёд, Валентина ловко запрыгнула на мужа, обхватив его вокруг пояса ногами. Ладони супруга переместились на ягодицы жены. — На компьютерном столе мы этого ещё не делали…
— В койку, дорогая, в койку!
Ефим благоразумно убрался с пути парочки, занятой любовными играми. Профланировав в спальню, Николай ногой закрыл за собой дверь.
«Мда, — присев на попу, Ефим машинально почесал задней лапой за ухом. — Пронесло!»
Супруги больше часа «обсуждали» размеры и типы кофточек в спальне, потом переместились в ванную, продолжив «обсуждения» там и, если бы не нужно было забирать Лику с кружка, переговоры могли затянуться ещё на неопределённое время.
«Ну, Коля, ты — мужик! — глядя на распаренного утехами Николая, мысленно восклицал Ефим. — Прямо настоящий гигант, в натуре. Респект тебе и уважуха! Да и Валя у тебя знойная женщина — мечта поэта!»
После того, как Зимины воспользовались ванной комнатой по её прямому назначению, Ефим предпочёл занять выжидательную позицию за диваном. Пряжу в кабинете никто не убирал за отсутствием времени и занятием другими делами. Секс сексом, а порядок наводить всё равно придётся. К бабке не ходи, тут и вспомнят про виновника бардака. В такие моменты лучше схорониться подальше от начальства, поближе к кухне, в нашем случае — за диваном, и тешить себя надеждой, что гнев олимпийских богов минует мимо.
Не миновал. Фемида решила наказать шкодника руками простого смертного. Получив лёгкий поцелуй в щёчку и придав лещом ускорение супруге, поехавшей за дочерью, хозяин четырёхкомнатных апартаментов с минуту постоял у двери кабинета, выстукивая по косяку пальцами незатейливый мотив.
— Фима, кис-кис-кис! Фима, мальчик, иди к папочке! Папа что-то даст.
«Фиг тебе, мне и тут хорошо, — наблюдал Ефим за босыми ногами в широкую щель между диваном и стеной. — Как же, даст он. Ага, люлей».
— Фима, киса, лучше добром выходи. Кис-кис-кис… не то хуже будет…
«Нашёл дурака, — напрягся Ефим, так как босые волосатые ноги застыли у торца дивана, обращённого ко входу зал».
К ногам присоединились пальцы рук, зацепившиеся за нижнюю кромку мягкой мебели. Скрипнув, та оторвалась от пола.
«Ходу!»
— Мяв! — котёнок задал стрекача, пушистым метеором проскочив между ног мужчины и скрывшись в спальне.
Широченную кровать из натурального дерева просто так на пупок не взять. Впрочем, голова человеку дана не только чтобы в неё есть и шапку носить, ещё её содержимым думают. Не все, к сожалению, но некоторые. Пошевелив извилинами, Николай вошёл в спальню во всеоружии. Швабра с длинной ручкой в одной руке, мягкий тапок во второй. Опустившись на колени, мужчина заглянул под кровать.
— Сам выйдешь или помочь?
— Мяв, — отодвинулся в дальний угол котёнок.
— Ясно, помочь, — против швабры Ефим не плясал. Выволоченный на белый свет, он ожидаемо угодил в руки Николая, отвесившего полосатому поганцу несколько несильных, скорее символичных, ударов тапком по заднице после того, как «бедовая голова» за шкирку была отнесена в кабинет. — Морда, за сегодня ты мне должен, как земля колхозу, понял?
— Мя-мя, — всем телом показал смирение котёнок.
— «Мя-мя», — остывая, протянул Николай, — дуй отсюда, мя-мя.
Вечером, выкидывая в мусорное ведро банановую кожуру, Лика обратила внимание на обрезки пряжи.
— Пап, а что это за пряжа в ведре?
— В ведре? — отхлебнув чай, переспросил Николай. — А это, доча, Фима поигрался.
— Ой, как жаль, что я не видела, — искренне расстроилась девочка.
— Этому горю легко помочь, — отец передал дочке пустую кружку, — поставь пока посуду в машину и включи мойку, а я запись из кабинета на флешку перекину. Вместе в зале на телевизоре посмотрим.
«Запись? — навострил ушки Ефим. — Чёрт, у него там камера есть, получается?»
Через пятнадцать минут Лика заливисто хохотала над проделками Спайдеркота, гонявшего клубок по папиной обители, а виновник веселья и хорошего настроения отца и дочери размышлял о месте установки скрытого устройства. По ракурсу съемки выходило, что в правом верхнем оконном углу комнаты. Вот так и рушатся наполеоновские планы. Слава небесам он компьютеру не полез, спалился бы по всей программе, как Штирлиц с парашютом и будёновкой.
— Прикольно, если наложить музыку и чуть-чуть обрезать, мы все лайки в сети соберём. Фима, ты такой паучок у нас пушистенький, иди ко мне!
Ефим едва успел увернуться от загребучих ручек и спрятаться в надёжном убежище, хотя, как показала практика, убежище не всегда надёжно.
— Думаешь, Кнопка? — терзался сомнениями Николай, в уме так и эдак прикидывая будущий ролик.
— Пап, тут и думать нечего! — отмела скепсис и возражение девочка, рубанув рукой воздух.
— Ладно, твоя правда. Признаю, Кнопка, идея богатая, стоит как следует подумать над ней на досуге.
Сидя за диваном, Ефим никак не участвовал в обсуждении ролика, он стоически боролся со сном, чувствуя, что проигрывает битву и скоро падёт смертью храбрых уснувших котят — тот случай, когда бытие безапелляционно диктует сознанию. Ты можешь сколько угодно быть человеком, но напялив полосатую шкуру, готовься к тому, что котята едят и спят, спят и едят, в промежутках прыгая за «бабочками» и «удочками». Лимит на «завод» у них ограничен, вот и он выбрал свой. Даже Лика, заглянув в убежище, не стала трогать сладко вытянувшегося питомца.
На следующий день в квартире царил пасторальный натюрморт — тишь да гладь, да божья благодать. С утра все разъехались кто куда: старшее поколение на работу, младшее до вечера в детский
