Карнакки - охотник за привидениями - Уильям Ходжсон

А потом — вдруг, внезапно — по всему огромному залу зазвучали звуки падающих капель, и охвативший меня страх был полон понимания реальной и близкой опасности. Кровавая капель продолжалась. И к ней примешивался мрачный вопрос: смогут ли Барьеры защитить нас от того чудовища, что уже проникло в огромную комнату?

Через несколько жутких минут кровавая капель превратилась в дождь; наконец капли стали падать посреди Барьеров. Несколько крупных капель разбились об пол, забрызгав светившиеся бледным светом переплетенные трубки Электрического Пентакля; но как ни странно, я не заметил, чтобы хотя бы одна из них упала среди нас.

Кроме страшного перестука капель не раздавалось ни звука. А потом вдруг отчаянным предсмертным воем взвыла собака в дальнем углу, вой ее прервал мерзкий хруст, и наступило молчание. Если вам случалось на охоте ломать шею кролику, значит, вы знакомы с этим звуком — в миниатюре! Мозг мой молнией пронзила мысль: «Тварь сумела преодолеть Пентакль!» Вы, конечно же, помните, что я оградил ими каждого из псов. С мучительным чувством я подумал о наших собственных Барьерах. Ведь в зале теперь находилось нечто, сумевшее пересечь преграду Пентакля вокруг одной из собак. Наступившее страшное безмолвие заставило содрогнуться все мое тело. И тут один из находившихся за моей спиной мужчин с женским визгом метнулся к двери. Он протянул руки вперед и нащупал ее буквально в мгновение. Я крикнул остальным, чтобы они оставались на месте; однако они последовали за первым как овцы, в панике сбивая на пол — я слышал это — ограждавшие нас свечи. Один из бегущих наступил на трубки Электрического Пентакля и раздавил их; настала полнейшая темнота. Буквально в мгновение я понял, что остался без всякой защиты перед силами мира неведомого, и одним отчаянным прыжком выскочил из ставших бесполезными Барьеров и бросился к входной двери — в ночь. Кажется, я вопил от ужаса.

Спутники мои опережали меня, но не думали останавливаться, как, впрочем, и я сам. Иногда я бросал косой взгляд через плечо, вглядываясь в темные тени лавровых кустов, выстроившихся вдоль шедшей от дома дорожки. Отвратная растительность шуршала, шуршала звучно и многозначительно, как бы намекая на то, что посреди кустов нечто следует параллельно моему курсу. Дождь прекратился, и злой ветерок постанывал над землей, усугубляя мое состояние.

Я догнал Вентворта и полисменов возле ворот поместья. Выскочив из них, мы бежали до самой деревни. Старина Деннис не спал, поджидая нас, и половина местных мужчин составляла ему компанию. Он поведал нам, что в душе своей знал, что мы вернемся — в том случае, если нам суждено вернуться; так я во всяком случае истолковал его слова.

К счастью, я вынес с собой из дома фотокамеру — скорее всего, просто потому, что она висела у меня на шее. Тем не менее, я не сразу взялся за проявку, а остался со всеми остальными в баре, где мы проговорили несколько часов кряду, устанавливая подробности жуткого испытания.

Потом я наконец отправился в свою комнату и занялся пластинками. Я уже кое-как успокоился, потом можно было надеяться, что негативы позволят что-нибудь разглядеть.

На двух пластинках ничего необычного не оказалось: но на третьей пластинке, отснятой мной первой, я заметил нечто, весьма взволновавшее меня. Старательно обследовав ее с помощью увеличительного стекла, я оставил пластинку промываться и надел пару галош на собственные ботинки.

На негативе оказалась вещь чрезвычайно интересная, и я решил проверить справедливость увиденного, не теряя ни малейшего мгновения. Говорить что-либо Вентворту и полиции до обретения полной уверенности было бесполезно; к тому же я полагал, что сумею добиться успеха самостоятельно… впрочем, в ту ночь мои спутники едва ли осмелились бы еще раз подойти к поместью.

Прихватив с собой револьвер, я тихонько спустился с лестницы и вышел во тьму. Дождь припустил вновь, но это меня не смущало: я торопился. Когда я оказался у самых ворот поместья, внезапное и странное предчувствие остановило меня, и, сойдя с дорожки, я перелез через стену и углубился в парк. Стараясь держаться в стороне от дорожки, я приближался к дому посреди зловещих и мокрых лавров. Так что можете представить себе, сколь мерзко мне было. Я вздрагивал едва ли не каждый раз, когда неподалеку шелестел листок.

Обойдя дом с тыла, я залез в небольшое окошко, замеченное мною во время обследования, в ходе которого я изучил дом от подвалов до крыши. Поеживаясь от страха, я поднялся по кухонной лестнице, наверху которой свернул налево, а потом в длинный коридор, выводивший через одну из опечатанных нами дверей в большой зал. Поглядев вперед, я заметил свет в конце его и на цыпочках подкрался к двери, держа револьвер наготове. Приблизившись к полуоткрытой двери, я услышал мужские голоса, взрыв хохота. Подойдя еще ближе, я сумел заглянуть в зал. Там собралась группа из нескольких хорошо одетых мужчин, среди которых присутствовал, по крайней мере, один вооруженный ружьем. Они осматривали возведенные мной барьеры против сверхъестественного, сопровождая изучение злым хохотком. Я никогда не чувствовал тебя таким дураком.

Мне стало ясно, что я имею дело с шайкой, быть может, уже много лет использовавшей поместье для каких-то своих целей, и теперь, когда Вентворт попытался вступить во владение, изобразивших действие нечистой силы, чтобы прогнать его и сохранить за собой столь полезное место. Однако кем являлись они: фальшивомонетчиками, ворами, просто аферистами, я предположить не мог.

Наконец они отошли от Пентакля и собрались возле оставшегося в живых пса, странным образом остававшегося спокойным и словно бы одурманенным. Там они недолго поговорили о том, стоит ли оставлять жизнь бедному зверю, но в итоге решили все же убить его. Двое из них пропустили скрученную петлю через пасть пса, а концы связали на его шее. Потом кто-то третий продел толстую палку в обе петли. Затем двое с веревкой нагнулись к псу, так что я не видел, что они делали; однако бедная тварь немедленно взвыла, послышался уже знакомый мне жуткий хруст.

Потом все трое распрямились, оставив уже смолкшего пса умирать. Со своей стороны, я отметил расчетливую безжалостность, с которой животному был вынесен смертный приговор, и холодную решительность в аккуратном исполнении его. Понятно было, что тот, кому случится попасть на заметку этим людям, встретит столь же неуютный конец.

Мгновение спустя один из мужчин велел остальным снять проволоки. Один из них направился прямо к коридору, в котором я находился, и мне пришлось отбежать в его темный дальний конец. Он протянул руку к верху двери, и я услышал, как негромко звякнула стальная проволока.