Я - Эль Диего - Диего Марадона

В середине октября 1981 года мы приземлились в аэропорту Абиджана, столицы Берега Слоновой Кости, после пересадки в Дакаре. До того момента я не видел ничего подобного и думаю, что в моей карьере такого более не случалось: негритята лезли по головам полицейских, вооруженных мачете, и кричали: «Ди-е-го! Ди-е-го!», причем с ударением на последнем слоге. Они произвели на меня неизгладимое впечатление, серьезно… И когда мы отправились обедать в гостиницу, меня окружили около двадцати детей, и один из них обратился ко мне: «Пелуса». Пелуса! Негритенок, здесь, в Африке, на Берегу Слоновой Кости! Мы провели там два матч против клубов первого дивизиона. «Бока» заработала там хорошие деньги, мои товарищи по команде тоже, не говоря уже обо мне: 18000 долларов за каждый выход на поле. Никто из моих партнеров никогда не жаловался на это хотя бы потому, что если бы меня не было в команде, они никогда бы не получили денег за товарищескую встречу в Африке.

На трибунах было 25000 зрителей, и все сравнивали приезд «Боки» с визитом «Сантоса» Пеле. Ничего общего, мы были совсем другими. Прием, оказанный мне негритятами, заставил меня думать, очень много думать: за рубежом ко мне относились как к королю, в Аргентине — лучше и не говорить… В той поездке у меня в голове проскочила мысль о том, чтобы оставить футбол. Серьезно, я подумал об этом. Я поговорил с моим стариком, с Хорхе, с друзьями. В Аргентине говорили о том, что меня посадят в тюрьму за неуплату налогов, что единственное, о чем я думал, — это деньги. Моя мечта в то время была поистине сумасшедшей: сыграть в футбол с детьми и против детей, при зрителях, с детьми «потрерос», с детьми полицейских… Только с детьми. Безгрешными. Я уже не выдерживал давления. Я ничего не хотел знать. Я смотрел на Эскудеро, на Паскуччи, на любого из моих партнеров по команде, спокойно там прогуливавшихся, которых никто не беспокоил, и завидовал им… Как же я им завидовал! Честно говоря, я уже знал, что этого в моей жизни уже никогда не будет, что возврата нет. Я чувствовал себя немного «придавленным» славой, правда. Но я думал о том негритенке, что назвал меня «Пелуса», и благодарил Бога. Они меня принимали так, как никогда в моей жизни. Они мне показывали, как меня любят. Превыше всего.

Мы летели из Африки 27 часов и прибыли аккурат к матчу следующего тура чемпионата. Но все равно мы разгромили «Сан-Лоренсо» из Мар-дель-Плата и готовились продолжать в том же духе. В общей сложности я провел 12 матчей и забил в них 11 мячей, мы дошли до четвертьфинала, где встретились с «Велесом», и на этом все закончилось… 2 декабря 1981 года на «Ла Бомбонере», вечером, судья Карлос Эспосито удалил меня с поля, когда до конца оставалось 10 минут… Ко мне приставили Моралехо, чтобы он держал меня любой ценой: даже ему было стыдно за то, что он делал; он не дал ни одного паса, достал меня ударами по ногам и цеплялся за меня весь матч. До тех пор пока я ему не ответил. Когда меня выгнали, счет был еще 0:0; в эти заключительные минуты «Велес» вышел вперед, Руджери сравнял счет, и тут же Перотти забил победный гол. Я даже не мог себе представить, что это будет мой последний официальный матч за «Боку» в чемпионате… Никогда. И к тому же меня удалили. В ответной встрече ребята были сильно подавлены, и «Велес» их прикончил. Там закончилась история… официальная. Марсони уже не был главным тренером, и на его место пришел «Поляк» Владислао Кап.

То, что случилось потом, было восхитительно и… утомительно: между тем Насьоналем, который поскорее хотелось забыть, и началом подготовительных сборов к чемпионату мира в Испании было невероятное турне по США, Гонконгу, Малайзии, Японии, Мексике и Гватемале. 8 матчей между 6 и 27 января в обмен на 760 тысяч долларов. 8 матчей за 21 день. Я заставил полететь со мной моих предков, трех моих младших братьев (Уго, Рауля и Кали) и, конечно же, Клаудию и Хорхе. И у меня уже был кинооператор, Хуан Карлос Лабуру, который следовал за мной по пятам… Я помню, как после первого матча, против сборной Сальвадора в Лос-Анджелесе, в раздевалке ко мне подошел один бразильский сеньор и сказал: «Я хочу тебя поприветствовать, потому что несколько лет назад Карлос Алберто, чемпион мира 1970 года, играл против тебя в составе «Космоса» и потом заявил мне: «Только что я видел одного аргентинского паренька, который станет настоящей сенсацией в мире футбола». И посмотри, он оказался прав». Я не мог поверить своим глазам: этим сеньором был Рилдо, третий номер «Сантоса» и сборной Бразилии.

Что касается поездки… чтобы никто не говорил, будто я преувеличиваю, я приведу заявление доктора Эдуардо Мадеро, который в то время был врачом «Боки»: «Я уже много лет занимаюсь всем этим. Разумеется, есть много команд, проводящих по четыре матча за неделю. Даже лично мне пришлось столкнуться с этим в «Эстудиантес» из Субельдии. Но «Бока» поставит мировой рекорд, вне всякого сомнения. Мы начали в прошлое воскресенье в Токио. Сыграли и полетели в Лос-Анджелес. Сменили самолет и отправились в Мексику. Матч против «Америки» состоялся во вторник вечером. Мы поужинали, и спать никто не ложился, потому что в среду в шесть утра мы отправились в Гватемалу. В тот же день мы сыграли с «Комуникасьонес». В тот же самый день! В четверг мы отпраились назад через Майами. Сели на самолет с пересадкой в Рио-де-Жанейро и в полдень четверга сели в Буэнос-Айресе. И сегодня, в субботу, на другом самолете мы прилетели в Мар-дель-Плату… Мне это кажется чудом. Возьми карту и посмотри: это мировой рекорд».

В ту субботу 30 января 1982 года на переполненном стадионе, где проходили матчи мундиаля, я начал прощаться с «Бокой», теперь уже в товарищеских встречах. Мы обыграли «Расинг» 4:1 в матче за Золотой кубок, летний турнир. Я забил гол с пенальти, но должен был забить и другой. Это произошло на пятой минуте: я начал движение с середины поля, прошел между Бертой и «Японцем» Пересом, который ударил меня по ногам, но не остановил; я прошел Леройера, открываясь справа, я прошел Ван Туйне, обыграл на замахе вратаря Вивальду и оставил его ползать на карачках; я остался один справа от ворот и ударил… Велосо выбил мяч с линии ворот. А ведь был бы гол-красавец.

Потом, в матче за тот же самый Кубок, я сыграл против «Индепендьенте», и, наконец, последний матч против «Ривера»: мы проиграли 0:1, в субботу 6 февраля 1982 года, и гол нам забил Рамон Диас. Затем, «Поляк» Кап, который был нашим новым тренером, разрешил мне вернуться в Буэнос-Айрес — побыть с семьей и отдохнуть немного; в Мар-дель-Плата я даже на пляж не мог сходить. Люди меня очень любили, даже слишком… Я закрылся от мира в доме на Морено и стал ждать.

В то время споры шли в основном о том, останусь я в «Боке» или нет. Экономическая ситуация в Аргентине была ужасающей, и каждое предложение из-за рубежа было в центре внимания всех и вся. Много шумихи, очень много, хотя и не столько, как в 90-е годы. Представьте себе: за меня предлагали несколько миллионов долларов, непостижимую сумму по тем временам, от которой невозможно было отказаться… А сейчас, в 2000-м, столько стоит защитник хорошего, добротного уровня. На одной из пресс-конференций во время турне «Боки» Доминго Корильяно, занимавшего в то время пост президента клуба, спросили, чем завершатся переговоры, и он ответил: «Мы сделаем все для того, чтобы он остался». Услышав эти слова, я вскочил со своего кресла и с явным сарказмом в голосе закричал: «Корильяно! Корильяно!». Я знал, что это было трудно, очень трудно. И это меня выводило из себя. Я хотел сыграть в Кубке Либертадорес — это мой долг перед аргентинским футболом — и выиграть этот трофей.