Десант в Забайкалье - Александр Юрьевич Силаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Юра подался к Сергею:
— Михалыч, я тут подумал… Лень — двигатель прогресса. Работа у нас вредная, ревматизная, нам нужен пожарный рукав, один его конец расположим выше по течению реки, другой — прикрепим к деревянному жёлобу, будем промывать не из ведра, а самотёком.
— Я думал так же, но ты гений.
— И тачку купим, удвоим производительность труда, — вошёл во вкус изобретений Дима.
Кузьмич приобрёл их в ближайшем посёлке.
И опять в бешенном ритме. Через неделю. Вечер. Трое заговорили разом:
— Начальник, подведи итог.
— Хорошо! Произведём приблизительный подсчёт: в нашем общем ЗОЛОТОМ БАНКЕ уровень достиг… — Сергей прислонил линейку, — пяти сантиметров с небольшим, а за вычетом утруски, — он с минуту вращал, наклонял и тряс банку, — ровно… пяти. Таким образом, масса драгметалла составляет… — он выдержал эффектную паузу, — не меньше килограмма!
— А сколько в деньгах? — не вытерпел Кузьмич.
— О деньгах в конце сезона.
Солнце вошло в вагончик. Сергею со спальником расставаться не хотелось, не вылезая из него, принял сидячее положение. Егор, видимо, собирался на охоту, он опоясался патронташем, закинул за спину ружьё…
Сергею не понравилось, что шофёр действует без предупреждения, и, обращаясь скорей к нему, чем к проснувшимся ребятам, сказал:
— Для вас план работы прежний, а мы на восток, к дальнему хребту, искать следы пришельца.
Егор что-то пробурчал, но возражать не посмел.
Разведчики спешили, ведь скоро воздух прогреется и перестанет быть прозрачным. Сергею повезло: на фоне открывшейся синевы возникла движущаяся точка. Он достал бинокль.
— Это человек… Не снежный, а обычный нарушитель. Уходит в сторону границы. Пропал… Кузьмич, посмотри — ты зорче.
— Михалыч, не паникуй, я проследил — он до вершины не добрался, её не одолел, просто нагнулся и исчез. Он спрятался. Его фигуру я бы заметил на фоне неба. — Закончил привычными словами: — Мамой клянусь — у него там схрон!
— Ну-у, фантазёр! И всё же верни бинокль. — Сергей внимательно осмотрел выступающие скалы. — Что-то не видно… Если ты прав, пусть пережидает, когда-нибудь да выползет, а мы пойдём домой: солнце шпарит.
— Не торопись, здесь давеча был дождь, ищи грибы-дождевики.
Из травы, отряхиваясь от земли, поочерёдно выступали белые куполочки: один, другой, третий. На корточках за ними. Ведьмин круг! Диаметр — двадцать метров! Рюкзак — на жарку-варку — праздник!
У вагончика дремал уазик. На лавочке под окном примостился Василий, ближе к своей машине — сержант, его шофёр. Ребята расположились рядом на раскладных стульях.
— Приветствую тебя, мой друг Василий, в пустынном уголке, — продекламировал Сергей и продолжил уже обычным тоном: — Как служится?
— Как служба? Всё прекрасно — только на задних лапах не хожу! А в остальном без изменений. Хотя нет — занервничал зачем-то политрук, ужесточился инструктаж. Вот я и заехал.
— В вагончик заходи, гостем будешь, — почему-то с грузинским акцентом вырвалось у Сергея и продолжилось уже с украинским: — Посидим, побалакаем.
— Я не надолго: проведать и обратно.
— Юрок, не слушай, мечи на стол что есть: зайчатину, картошку, малосольные огурчики, а ты, Димон, коньяк армянский распечатай.
— Михалыч, а ваш Василий угадал с приездом. — Ребята торжественно, с благоговением достали что-то, накрытое цветастым махровым полотенцем. — Фирменные пышки! С пылу с жару — ешь до отвалу!
Сергей поторопил:
— Дима, достань гранёные стаканы, наливай, время не ждёт. И всё же пожертвуем секундой — для аромата коньяк в руках погреем, а он в ответ согреет душу.
По очереди провозгласили:
— За встречу! За знакомство! За ненапрасный труд! Чтоб двигатель работал как часы! Чтобы сбылась мечта! За действенную веру!
Не спеша познали вкус коньяка. Ещё налили.
Расслабился Василий, откинулся на спинку стула. Ему подумалось, как здесь приятно, но всё же пожурил:
— У нас стрелять не положено.
— Так это Кузьмич со страху, — объяснил Юра, — расскажи.
— Да что говорить. Пошёл прогуляться, ружьё взял от бандитов защищаться, а то ходют тут всякие. Притомился, сел, о валун спиной упёрся, начал крышку у фляжки отвинчивать, а сзади что-то как треснет! Я вскинул ружьё и ба-бах, а это заяц от испуга вскочил, за камнем лежал. Убил несчастного. Вот сейчас его и едим.
Василий засмеялся, совсем расслабился, вспомнил родное море, гладь и вдруг увидел перья на волнах — предвестники шторма… Внутренний сторож не дремал, интуиция дала знать…
— Ребята, вы так нетерпеливо поглядываете друг на друга, что сразу ясно — хотите поделиться тайной.
— Вы угадали, товарищ лейтенант! У границы кто-то посторонний, выискивает что-то, и у него бинокль.
Сергей не выдержал, добавил:
— Сегодня на склоне дальнего хребта мы разглядели — в бинокль, конечно, — человека.
Сержант толкнул Василия:
— Поспрашивай детально.
— Расскажут сами.
Однако Сергей о возможном схроне умолчал: «Что-либо знать, быть снисходительным и себя не выдать — почти искусство». — Сейчас же просто постеснялся: вдруг примут за манию.
— Василий, что посоветуешь?
— Давайте подумаем: это не охотник и не чужой пастух — из любопытства давно зашёл бы к вам. Как действовать? Что предпринять? Пока следите.
— Э-э-э нет! — протяжно возразил Кузьмич. — Этого мало. А если нарушитель?! Мы выманим заразу. Нас четверо и пастух Баян. Его сына направим к вам на пост за помощью — обложим всем гуртом, не сбежит.
— Будьте осторожны. Если увидите оружие, не предпринимайте ничего. Только сообщите.
Попрощались. Уазик бесшумно тронулся с места.
— Как Егор, — подметил Юра, — на горку ставит и катится, не заводя двигатель.
У Димы спало напряжение:
— Нам повезло, что погранцы не осмотрели берег и не наткнулись на агрегат — а то расспросы: откуда да зачем, как действует?
— Михалыч, — подмигнул Егор, — за нас не беспокойся, мы понимаем, мы бы отвлекли: показали б баню или ещё что.
Сергей поправил:
— Пограничники. Будем уважительны к друзьям, а так всё правильно.
Ночь. Сергея разбудил шёпот: Юра жаловался, что у него от напряжения трясутся ноги, Дима говорил, что у него клинит руку, ещё день — и он не поднимет даже ложку. И снова тихо. Сергей лежал, глаза открыты, решил: «Ребятам нужен срочный отдых». Показалось, что чёрный потолок раздвинулся и засветились звёзды. Бесконечность. Бесконечность мысли. Мысль воплощалась в образы, слова: «Пришелец — нарушитель нашего уклада, он знает зачем мы здесь, он отслеживает сколько мы намыли и опасается, что ему оставят крохи. А если он наводчик у бандитов? Он что-нибудь предпримет. Его необходимо опередить… убрать отсюда… нейтрализовать… — Тело уже спит, но мозг ещё бодрствует: — Просить помощи у Профессора? Но это быть
