Любовь в наследство, или Пароходная готика. Книга 1 - Паркинсон Кийз

И она опять недоговорила. Вставая из-за стола, она любезно поклонилась обеим дамам, безмолвно разглядывающим ее.

— Нам будет очень приятно встретиться с вами за ужином, — сказала Люси, взяв Клайда под руку. — А потом на концерте. Ведь здесь будет концерт, не правда ли?

Несколько смущенные, женщины подтвердили, что вечером должен состояться концерт, с нетерпением ожидаемый ими. Потом воцарилась тишина, во время которой дамы смотрели вслед удаляющейся супружеской паре. Потом снова защебетали.

— Ну, конечно же, сейчас они говорят о нас, — недовольно сказала Люси, когда они с Клайдом оказались там, откуда их нельзя было услышать. — Я выдала себя своим незнанием, что такое кожура, вот они и решили, что я на реке впервые. К тому же боюсь, что мы с тобой не ведем себя и не выглядим как люди, женатые уже давно. Но разве тебя это волнует? Меня вовсе нет! По-моему, половина радости невесты заключается в том, чтобы заставлять таких вот женщин завидовать себе.

— О Люси! Никогда бы не подумал, что ты такая! Правда, не подумал бы никогда, что ты сможешь поставить на место таких вот женщин. Причем всего-то одним небрежным замечанием. Я и представления не имел…

— Что у меня есть чувство юмора? И что я могу злорадствовать? Или что тебе удастся хорошо провести со мной время? Я хочу сказать — когда мы не в сказочной стране и когда не занимаемся любовью. Как же это было недальновидно с твоей стороны, Клайд! — продолжала она с улыбкой. — Да если бы, что бы там ни случилось, мы плохо проводили время, тогда не стоило и жениться!

— Знаешь, я готов поклясться чем угодно, что стоило, — убежденно заверил он.

Клайд не сделал ничего, чтобы хоть как-то скрасить монотонное времяпрепровождение Люси в Питтсбурге, но все же ей иногда удавалось коротать утомительные послеобеденные часы и будничные вечера с ним. Он уже понял, что она почти не разбирается в различных играх, хотя, как она рассказала, в ненастную погоду они с отцом, бывало, играли в шахматы. Ее отец очень любил шахматы и всегда выигрывал. Может быть, и Клайду понравится играть в шахматы? Клайд попытался сделать игру как можно интереснее, но легко выиграл у Люси, и так они просидели до самого вечера, а потом она сказала, что ей хотелось бы осмотреть рулевую рубку и чтобы он объяснил ей кое-какие ее секреты. Когда Клайд отвел Люси туда и все объяснил, то, к удивлению, она разобралась в этих премудростях без труда. За ужином она тихо, но умело общалась с угрюмым ребенком, который, похоже, замучил собственных родителей, но оказался одновременно хорошим слушателем и интересным рассказчиком. Люси проговорила с ним большую часть ужина. Светловолосый молодой человек представился Ревьюрендом Таддеусом Уиллсвудом, только совсем недавно посвященным в духовный сан и направляющимся в Арканзас, где ему поручено объехать ряд церквей, расположенных за Маркет-стрит. Его супруга Мария — бывшая учительница деревенской школы близ фермы своего отца. Продавцы хлопка имели более скудные биографии, но выразили мнение, услышать которое из их уст было довольно необычно: что, мол, надо организовать компанию из четырех человек. Матрона продолжала обсуждать с бледной светской дамой своих попутчиков, но уже не так язвительно, как прежде. Очевидно, замечание Люси насчет Рэндолфов не прошло незамеченным. Клайд сиял от тайной гордости, сопровождая жену на неизбежный концерт и усаживаясь рядом с ней. Когда концерт кончился, уже наступило раннее утро, которое они сочли самым подходящим временем, чтобы лечь спать, и, обменявшись с женой полушутливыми-полусерьезными замечаниями насчет их «разделения», Клайд взобрался на верхнюю койку и уснул в более философском расположении духа, чем то, на какое он вообще считал себя способным.

Не успев окончательно погрузиться в глубокий сон, он проснулся оттого, что пароход стоит. К тому же никаких звуков, обычно знаменующих собой приближение к суше, не слышалось, и длительное знакомство Клайда с любым видом бедствия на воде тут же привело его в состояние тревоги. Ему не хотелось без надобности будить Люси, и в то же время было бы непростительно не выяснить причины незапланированной остановки судна. Двигаясь как можно быстрее и в надежде, что он не потревожит Люси, Клайд соскользнул на пол. Но она уже проснулась.

— Что-нибудь случилось, Клайд?

— Не думаю. Но собираюсь разузнать. Не волнуйся. Я сразу вернусь, что бы там ни было.

Разговаривая с Люси, он натягивал брюки и надевал поверх ночной рубашки сюртук. Когда он вошел в залу для отдыха пассажиров, она была безлюдна. Он дошел почти до бара, прежде чем увидел одного из матросов, обслуживающих каюты: он сметал с пола осколки нескольких разбитых бутылок.

— Что случилось? — озабоченно осведомился Клайд.

Матрос тупо уставился на него, потом рассмеялся каким-то каркающим смехом.

— Да ничего такого. Просто капитану Дину хочется, чтобы мы останавливались по воскресеньям, а капитан Дживс, его братец, ему потакает. Вы, наверно, с ним прежде не ходили. Как наступит субботняя полночь, он просто останавливает пароход у отмели, где бы мы ни находились, и стоит так до следующей полуночи. Да, да. У него всякие дела, видите ли. И еще он любит, когда мы сходим на берег и отправляемся в церковь. Молитвы, гимны, проповеди и все такое прочее. Так-то вот!

— Но мы ведь даже не добрались до Уилинга, — недовольно говорил Клайд Люси, с грохотом захлопывая за собой дверь каюты. — Если и дальше так будет продолжаться, то мы всю жизнь проведем на этой реке.

— Полно, милый! Потише! Ты так всех перебудишь! Значит ли это, что мы не успеем пересесть на «Ричмонд»?

— Вполне возможно. Однако у нас в запасе пара дней, если я все верно подсчитал.

— Тогда все в порядке. Ты же говорил, что тебе не хотелось бы ждать в Каире. Еще ты говорил, что это гнусная дыра, где тина покрывает даже стены домов.

— Да, верно. Каир довольно грязен. Ведь его каждую весну заливает сразу две большие реки. Первые поселенцы, пытавшиеся обосноваться там, бросили это дело, посчитав его безнадежным, так же поступил и второй отряд пионеров. Но, похоже, третьи все же надеются удержаться на этом месте. По-моему, они заслуживают некоторого уважения.

— Разумеется, заслуживают. И мне не кажется, что Джеймстаун или даже Ричмонд выглядят намного моложе Каира. Но раз все это так малопривлекательно, то не лучше ли нам продолжить идти на «Гонце»? Тем более что у нас в запасе два дня, а капитан останавливается лишь на один день, — так почему мы не успеем пересесть на «Ричмонд»?

— Люси, сейчас ты очень логична.

— Прости, пожалуйста.

— И очень красива.

— Благодарю.

Воскресенье выдалось не такое уж скверное, как ожидал Клайд. Капитан Дин с непринужденностью старого знакомого прочитал кое-что из Священного писания, а молодой священник произнес простенькую, но довольно трогательную проповедь. Хотя большинство пассажиров приготовились к исполнению псалмов, оказалось, что почти никто не знает старых добрых гимнов, и когда наконец добровольцы все-таки нашлись, Люси, немного поколебавшись, сказала, что попытается наиграть мелодии, если больше никто не может. Под влиянием ее манеры вести себя очень солидно салон вскоре огласился звуками: «Вперед, вперед, Христово воинство» и «Да здравствует сила Христова имени». Скоро к хору присоединились все. Вдохновленная и ободренная этим, Люси согласилась играть и дальше, другие гимны — «Всегда будь со мной» и «Веди нас, благотворный свет!». Пассажиры спели и эти гимны, после чего напряжение, царившее в начале поездки, совершенно спало и все пришли в прекрасное расположение духа. Пассажиры начали прогуливаться по палубам, указывая друг другу на разные интересные виды вдоль реки, а в понедельник уже объединились в различные маленькие группки. Начались всяческие игры. Продавцы хлопка из Новой Англии все-таки организовали мужскую компанию из четырех человек, а в помещении, где собирались дамы, образовался кружок шитья, члены которого щедро обменивались как образцами выкроек, так и различными сплетнями. Несмотря на то, что Клайд неохотно расставался с Люси и ему не хотелось, чтобы она постоянно присоединялась к дамам, она изредка все же делала это, вежливо отклоняя его возражения, настаивая на том, что ей тоже хочется обзавестись знакомыми, и не забывая еще раз посоветовать ему проводить побольше времени с другими мужчинами.

— Мне не хочется проводить время с другими мужчинами. Мне хочется проводить все свободное время только с тобой. Прости, но я не чувствую, что ты хочешь того же, — немного извиняющимся тоном заметил Клайд. Когда же она полусерьезно, полуигриво запротестовала, сказав, что он несправедлив, он добавил: — Не обращай на меня внимания, дорогая. По-моему, все эти дни я встаю не с той ноги, но я не могу встать иначе из-за этой проклятой койки. К тому же тебя на ней нет. От этого мне все видится в черном цвете. Конечно, мне хочется, чтобы ты была общительна, тебе хочется этого от нас обоих, а я веду себя, как какой-то неотесанный малый. Но ты не можешь заставить меня поверить, что большинство этих старых кошек интересны тебе. К примеру, что ты скажешь насчет этой боевой лошади за нашим столиком? Кажется, ее зовут миссис Голдуайт? А ее креольская подружка мадам Лефевр? Судя по их замечаниям за обедом, они совершенно не ведают, что такое христианская добродетель.