Пути любви - Анжела Тайхом

Все оказалась куда труднее, чем она себе представляла. И почему он не хочет выслушать ее? Почему напрочь отказывается ей верить?

Может со временем его гнев поутихнет и он начнет рассуждать более здраво? Ведь не может же он, злиться на нее без конца, когда им придется бок о бок жить друг с другом весь этот месяц? Или может?

Меньше всего она хотела думать о том, что у них будет такой брак.

Но на самый крайний случай у нее оставался последний вариант - Селина. Та сама расскажет ему обо всем, если узнает, что по ее вине, брак Гейл рушится. Но это последний вариант - ей не хотелось опять вмешивать Селину в свои дела, они и так расстались в натянутых отношениях. Легко ли простить сестру, которая способствовала твоему позору?

Следует самой попытаться наладить их отношения. Быть мягче, рассудительней и не обижаться по пустякам. Помнить, что должно пройти время... Или надо как-то заставить его выслушать ее. И тогда между ними не останется никаких недомолвок...

Завтра. Надо поговорить с ним обо всем завтра. Когда им не будут мешать...

Через две минуты она уже спала...

Настало время обеда и у нее заурчало в желудке - Гейл не ела со вчерашнего утра. Она еще не выходила из спальни. Все вчерашние смелые мысли испарились при свете дня, и она трусливо отсиживалась в своей комнате, тем более что и повод нашелся - наконец, прибыли ее вещи и она, вместе с новой горничной занималась свои гардеробом. Но с голодом не поспоришь. Пришлось запоститься храбростью и спросив у Мэг, где находится столовая, выйти.

Ее спальня уже успела прогреться, но выйдя в коридор, Гейл вновь замерзла. По коридорам гуляли сквозняки, а старые камни бывшего замка, практически не пропускали тепло с улицы. Почти на ощупь, так как света почему-то не было, она наконец дошла до лестницы.

Войдя в столовую, она не удивилась, застав там Джослина. Тот уже сидел за столом и молча жевал пищу. Кивнув ей на свободный прибор - на противоположном конце стола, он вызвал слугу.

Тот появился быстро, словно появился в воздухе, держа на подносе супницу, из которой доносился приятный аромат. Гейл съела первое, второе, угостилась десертом и все это при полнейшем молчании с обеих сторон. Вот тебе и утро после свадьбы.

А по ее мужу и не скажешь, что вчерашний вечер и всю последующую за этим ночь, тот пропьянствовал. Чисто выбритый, с аккуратно причесанной головой и ладно сидящем на нем синем сюртуке, еще больше углубляющим цвет его серо-голубых глаз, он хоть сейчас мог предстать перед двором его величества.

Никаких синяков под глазами, никакой одутловатости лица и уж тем более запаха перегара. Он выглядел отдохнувшим, свежим и у него было прекрасное настроение.

Может не все так плохо, как она себе напредставляла? Ну и что, что он молчит? Она никогда не обедала с ним ранее, так что не может судить по его сегодняшнему поведению - по-прежнему ли он сердит на нее или нет.

Но чутье или шестое чувство, подсказывало - не все так радужно, и не стоит упускать прекрасную возможность для того чтобы объясниться и расставить все точки над "и".

Гоняя по тарелке уже вторую порцию десерта, Гейл время от времени посматривала на Джослина и пыталась придумать, как же ей завладеть его вниманием.

Как только он закончил обедать и вытер салфеткой рот, Гейл одновременно с ним встала из-за стола и оба в унисон, произнесли одну и ту же фразу:

- Я хочу поговорить с тобой!

И оба тут же удивленно замолчали. Но Джослин опомнился первым, подняв левую бровь, он кивнул головой: - Следуй за мной.

Лакей торопливо убирал со стола, Гейл слышала, как в его руках нервно задребезжали хрустальные бокалы. Наверное, странную супружескую пару они представляли в глазах своих слуг. Но ее это не волновало. Вскоре, все наладится. По крайней мере она на это надеялась.

Идя вслед за мужем по темному коридору, она про себя подготавливала и подбирала те слова, сказать которые хотела, и с помощью которых, намеривалась устранить возникшую между ними холодность.

Но очутившись в кабинете - старой, захламленной комнате, единственной достопримечательностью коей был большой рабочий стол, у нее все разом вылетело из головы. А тем временем, плотно закрыв за собою двери, граф, наконец, обратил на нее внимание:

- Ну, и о чем ты хотела поговорить?

Ей некстати подумалось, что впервые они оба перешли на "ты".

- Джослин... - осторожно начала Гейл. - Я не хочу, чтобы между нами существовали какие-либо недомолвки. - Ей было трудно при этом смотреть ему в глаза, и она остановила свой взгляд где-то на уровне его груди. - Я понимаю, как тебе противна была наша женитьба, но теперь это свершившийся факт и...

- Ты в этом так уверенна?

- Что?... - Она запнулась, ее голос задрожал. - Ты хочешь расторгнуть... - ее голос опять прервался и она так и не смогла продолжить. Но теперь она уже во все глаза смотрела ему в лицо, пытаясь прочесть на нем ответы.

- Ты сама прекрасно знаешь, что нет. - Он перестал возвышаться над ней, как глыба и присел на краешек стола. - Вряд ли это возможно, моя дорогая, ведь на твоей стороне моя матушка, - он улыбнулся ей, но это была неприятная улыбка, - ты ведь очень постаралась для этого, не так ли?

- Не понимаю...

- Послушай, мое терпение не безгранично, хватит разыгрывать спектакли здесь нет восторженных зрителей. Говори, что хотела сказать.

- Ты несправедлив... - она осеклась, ибо оскорблять его не было в ее намерениях. - Я говорила о том, что раз наша свадьба свершившийся факт и нам предстоит прожить всю оставшуюся жизнь совместно, - она опять заметила его улыбку, эту недобрую гримасу насмешки, - то нам необходимо разрешить наши разногласия. Мы же не может жить так. Воевать друг с другом, понимаешь?

- Что ты предлагаешь? - вместо ответа, задал он ей вопрос.

- Просто выслушать меня и поверить.

- Как многого ты просишь... - Джослин резко встал и отошел к окну, повернувшись к ней спиной, словно его интересовал раскинувшийся перед домом ландшафт.

- Не так уж и много, если посмотреть на это с моей стороны... Джослин, - она подошла к нему, но так и не посмела коснуться его. - Клянусь тебе, я не заманивала тебя в ловушку! Нас обоих обманули, тебя и меня. Я не писала тебе письма, и как теперь я знаю, ты тоже мне ничего не присылал. Его плечи напряглись и застыли и она уже более торопливо заговорила: - Все это сделала Селина, она думала, что так будет лучше, и она привела тогда к тебе тетю! Она и подумать не могла, что все так обернется и если бы...

- Хватит! - он резко обернулся, и Гейл испуганно отпрянула, испугавшись ярости на его лице.

- Хватит принимать меня за идиота! Если следовать твоей логике, то, как тогда в нее вписывается Джон Реймонд?

- Они встретились случайно...Селина никак не могла от него отвязаться...

- Да что ты говоришь? А как она могла объяснить своей матери то, что идут в гости ко мне, когда я их не приглашал? И что там делала бы ты? Одна без сопровождающих, а?! Ну и помилуй Бог, какая глупость - Селине нельзя было отвязаться от Джона Реймонда? Ты видела хоть когда-нибудь, чтобы Селина могла не сделать того, чего хотела? Тем более с Реймондом - послушной куклой в своих руках, с человеком, который просто не может осмелиться ворваться в чужой дом, а именно так, я себе это представляю! Ну?!

- Я... - Гейл сглотнула. - Я же не вру. Если ты мне не веришь, то спроси у нее!

- У нее? Подумай сама, твоя сестрица скажет все что захочешь ты. Какой же мне смысл слушать ту же ложь?

- Как, скажи мне?! Как мне убедить тебя? - взорвалась Гейл. - Ты не веришь ни одному моему слову, так скажи, чему ты будешь верить?!

- А я не собираюсь ничему верить, что исходит от тебя, моя дорогая. Собственно, об этом я и хотел с тобой поговорить...

Гейл судорожно вздохнула. От злости в глазах защипало. Она чувствовала себя раздавленной и обманутой. Как Селине удалось облапошить ее? Почему она поверила ее объяснениям, поверила про Джона?

Тогда это показалась ей убедительным. Она была слишком шокирована откровениями сестры, чтобы подумать о том, что та не договаривает истину или что-то скрывает. И была слишком обрадована тем, что Джослин здесь не причем. Она так радовалась этому, дуреха невежественная. Ведь ей было больно думать о том, что она выходит замуж за человека, который без зазрения совести предал ее, свалив на нее всю вину и оставил одну.

А теперь она стоит, слушает его обвинения и понимает, что ничего доказать и уж тем более объяснить не может, потому что и сама не знает всей правды...

- Значит, ты больше ничего не хочешь мне сказать? - уже более миролюбиво спросил ее он.

Но она не обманулась его тоном, уже нет. Она знала, что его гнев не остыл, он там, скрывается внутри его.

- Хочу, - вздохнув, пробурчала она. - Я хочу знать, когда мы отсюда уедем, мне здесь не нравится.

Да, оставаться в этом месте не было никакого смысла. Запущенный и неухоженный старый особняк навевал еще большую тоску. Если ему так нравится этот дом, то пусть в нем сам и остается, ее тут уже ничего не держит.