Его любимая заноза (СИ) - Наталия Ладыгина

Я и представить не могу, о чем сейчас пойдет разговор. Ни единой мысли.

— Вы о чем-то серьезном хотите со мной поговорить?

Егор Алексеевич не торопится давать мне ответ. Молча подает мне чашку с ароматным кофе.

Я делаю глоток. Он делает глоток. Мы переглядываемся.

Мне хочется повторить свой вопрос, но боюсь, что я выдам свое волнение в голосе. Пусть лучше он говорит. Это же ему что-то нужно сказать.

Немного отстранившись, мужчина наваливается плечом на холодильник и делает еще глоток кофе, не отрывая от меня пристального взгляда.

— Расскажи о себе.

Неожиданно… и не так уж страшно.

— О себе… — моргаю, сжимая пальцами чашку. — Да вы все знаете. Вы видели мой паспорт, — улыбаюсь я.

— Ты поняла, о чем я.

— Зачем вам это?

Глава 19

— Хочу знать, — прямо и сразу отвечает Егор Алексеевич. — Расскажи, что можешь рассказать.

Я без понятия, как мне реагировать на это. Я вообще ничего не знаю. Каждое слово этого мужчины, взгляд на меня… вызывает у меня бурю эмоций. И это не есть хорошо. Думаю, он тоже это чувствует.

— Ну… Рассказывать правда нечего. У меня довольно скучная жизнь.

— Тогда я могу задавать вопросы?

Ой, нет…

— Лучше… лучше не надо, — поджимаю губы, пытаясь подавить улыбку.

— Почему? — блуждает по мне крайне странным взглядом, отпивая еще глоток из чашки.

— Потому что… не надо, — усмехаюсь. — Я думаю, вы и так знаете, что нужно.

— Мне кажется, или ты меня опасаешься?..

— Кхм… — сглатываю и поджимаю губы. — Нет. Но вы точно необычный человек.

— В чем проявляется моя необычность? — наигранно хмурит брови.

— Эм… во всем. Может, дело в том, что я никогда не общалась с такими людьми, как вы.

— Какими, такими?

Он меня прямо в ловушку загоняет. Захотелось же ему поболтать на ночь глядя… Сначала вечеринка, теперь эти разговоры.

— С такими… какими я никак не могла пересечься. Если честно, то я думала, что ничего не получится. В смысле, что я здесь не задержусь.

— Я кажусь требовательным?

Он читает мои мысли. Но не все.

— Да, кажетесь.

— Ну да, — хмыкает. — Такой я и есть. Но тебе повезло. Я бываю и снисходительным.

Уже и не знаю, повезло ли.

Делаю еще один большой глоток. Скорее бы до пить и к себе отправиться. Этот пзговор, я полагаю, необязательный.

— Не знаю, чем завтра Киру занять… — говорю я, надеясь сменить тему. — Мы в последнее время учимся с ней читать. В смысле, я ее учу. Она такая умница. Но завтра мне хотелось бы дать ей отдых. Чем-нибудь порадовать ее.

— Так развлекитесь. Своди ее в торговый центр тут неподалеку, купи ей что-нибудь, что попросит. Одежду купи. Я оставлю утром деньги на столе.

— Эм… Ну хорошо, — киваю. Очень приятно, что он доверяет мне девочку. Прежде мы ограничивались только двором.

Еще немного постояв и обсудив некоторые детали завтрашнего похода в торговый центр, мы заканчиваем пить кофе.

— Давайте, — забираю у мужчины чашку, чтобы ополоснуть ее вместе с моей. Посудомоечная машина — это, конечно, хорошо, но я предпочитаю ее использовать, когда много грязной посуды. Так проще.

Мы вроде все обсудили, мне удалось съехать с темы о себе, но мужчина все равно не уходит к себе, хотя пора бы. Поздно уже очень. Он наверняка с утра пораньше отправится в офис, прихватив с собой Матвея в школу.

Ставлю чашки дном вверх рядом с раковиной, вытираю руки полотенцем, постоянно чувствуя на себе взгляд Егора Алексеевича, но остаюсь внешне совершенно спокойной, хотя внутри…

— Спокойной ночи, — повернувшись, желаю мужчине, хочу пройти мимо него, но резко торможу, когда он лишь слегка двигается мне навстречу, словно мешая пройти, хотя место есть. Шире распахиваю глаза, задавая ими очевидный вопрос: «что-то еще?». Ничего не говорит, но смотрит так, что мое сбившееся дыхание вполне оправдано. — До завтра, — роняю тихо и думаю, наконец, обойти мужчину, но он внезапно двигается еще правее, теперь всерьез давая понять, что мне не время уходить.

Шумно вдыхаю, когда помимо всего этого мужчина делает ко мне шаг, сокращая между нами расстояние донельзя, и выдыхаю, когда его руки касаются моего лица. Лишь одно мгновение он смотрит в мои ошарашенные глаза, после чего касается моих губ своими, мгновенно раскрывая их, чему я не смогла помешать ни на физическом, ни на каком-то другом уровне. Я просто пропала.

Но спустя какое-то время осознание того, как все это неправильно и дико, я осмеливаюсь взяться за запястья мужчины, впиться в них пальцами и начать тянуть. Пока он вот так меня держит — мне никак не отстраниться.

Мне одновременно ужасно и… как-то еще. И чем дальше, тем это «как-то еще» берет вверх. Я ловлю себя на том, что мне нравится происходящее, тело становится словно не моим, я ощущаю его совсем иначе. А голову неумолимо кружит.

Резко убрав одну руку от моего лица, мужчина привлекает меня к себе за талию, вжимая в себя, продолжая вторгаться языком в мой рот.

И лишь тогда, когда ему самому захотелось, он отрывается от моих губ. А это по меньшей мере — через минуты две.

Встретившись с глазами мужчины, я испытываю невероятный стыд. А ведь это все он! А стыдно мне. Злость, шок, непонимание — все это клокочет во мне. Какая-то крупица меня даже хочет замахнуться на мужчину и отвесить пощечину. Но нет, я не способна. Я его не знаю. Это может быть опасно.

— Извини, — извиняется он, чем повергает меня в еще больший шок.

Если бы он не продолжал сейчас удерживать меня за талию, то меня уже как ветром сдуло бы.

— Отпустите… — говорю я как-то сипло, чувствуя, как полыхает кожа лица, будто ее утюгом прижгли, а особенно губы.

Он меня тут же отпускает, но ни на сантиметр не отстраняется.

Вместо того, чтобы хоть что-то выяснить, я сбегаю как трусиха, ударившись бедром о кухонный стол, который чуть не сшибла. Так же я запинаюсь в гостиной почти на ровном месте. Восстановив равновесие, я ускоряюсь до своей комнаты, за дверью которой как можно скорее скрываю и судорожно запираюсь.

Упираюсь лбом в дверь и часто дышу.

Легче, спокойнее… едва ли становится.

Что это было?..

Глава 20

Время почти восемь утра, а я не хочу выходить из комнаты.

Невероятно, но мои губы до сих пор горят.

Полночи не спала. Сейчас чувствую себя очень разбитой. Не знаю, как покажусь Кире, а уж тем более Егору Алексеевичу на