Собрание сочинений в 2-х томах. Т.I : Стиховорения и поэмы - Арсений Несмелов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
КРОВАВЫЙ ОТБЛЕСК (Харбин, 1928)[80]
От дней войны, от дней свободы
Кровавый отблеск в лицах есть.
А. БлокУ КАРТЫ[81]
Тупыми шлепанцами шаркатьК стене,Где,Угол отогнув,Висит истрепанная карта,Вместившая мою страну.
Сетями жил исчерчен Запад,Как подорожника листок.Одна из них прыжком внезапнымЧерез Урал — берет Восток.
…И он глядит(Так смотрит хмараВ окно)На черные кружки…— Вот этот — родина,Самара…Здесь были воткнуты флажки,
Обозначая фронт и натиск,Его упругую дугу…Мы отползали,Задом пятясь,Уже Урал отдав врагу…
Его коричневая стражаУшла на запад. ТопоромУпала мощь гиганта-кряжа…Челябинск пал.Оставлен Омск…
…Вздыхает.…Низменность СибириИ Забайкалье,Как массив,Но и отсюда летом сбили,Победой сопки огласив…
И гладят руки с дрожью ветраШершавый, неопрятный лист.— 12 000 километровОн протяжением вместил!
И губы шепчут:— Русь!.. Россия!..И сердце крикнет:— Навсегда…И давит выросшая сила,Которую не оседлать.
И будет шлепанцами шаркатьК углу,На темную постель,Но и оттуда манит картыЗасаленная пастель.
РАЗВЕДЧИКИ[82]
Всеволоду Иванову
На чердаке, где перья и помет,Где в щели блики щурились и гасли,Поставили треногий пулеметВ царапинах и синеватом масле.
Через окно, куда дымился шлях,Проверили по всаднику наводкуИ стали пить из голубых баклагСогретую и взболтанную водку.
Потом… икающе захлебывалась речьУродца на треноге в слуховуше…Уже никто не мог себя сберечь,И лишь во рту всё становилось суше.
И рухнули, обрушившись в огонь,Который вдруг развеял ветер рыжий.Как голубь, взвил оторванный погонИ обогнал, крутясь, обломки крыши.
…Но двигались лесами корпусаВдоль пепелищ по выжженному следу,И облака раздули паруса,Неся вперед тяжелую победу.
СОВА[83]
Ты дулом дуло револьвераВстречал на пашне голубой,Где распластавшейся химеройПолз ощетинившийся бой.
И без обмана, без утайкиИграя в смерть, ходил во мглуРазвинчивать на рельсы гайкиУ бронепоезда в тылу.
Ночная птица, в дыме заревБросал ты нам крыло в глаза,Но улеглась, до дна ударив,Отбушевавшая гроза.
Ничьей постели изголовьяНе выпотрошит ураган.Легло крахмальное бескровьеНа заржавевший ятаган.
Так по бетонной кровле верка,Вердена или Оссовца,Что не успели исковеркатьВраги гранатой до конца, —
Веселых женщин горожанеВедут в подземный каземат,Чтобы, как губку, визг и ржаньеО грозный камень отжимать.
Какое дело стайке талойДо нас, бесклювых сторожих,Чья память остов обветшалыйБлагоговейно сторожит.
Как аксиому, без усилья,Прими покорно и светлоСвои простреленные крыльяИ безглагольное дупло.И ночи жди.
СТИХИ О РЕВОЛЬВЕРАХ[84]
I
Ты — честный, простой револьвер,Ты сжился с солдатским матом.Тебя ли сравню, мой лев,С капризником автоматом!
Ты — в вытертой кобуре,Я — в старой солдатской шинели…Нас подняли на заре,Лишь просеки засинели.
Сближались ползком в лугах,И вот пулемет судачит.Подпрыгивает кулакСтремительною отдачей.
Поклевывало. Выковыривало.Разбрызгивало мозги.Как будто со всей СибириВ овраг наползли враги.
Но выход из смерти узок:Как овцы прижались к тыну.— Музыки!Без музыки не опрокинут!
II
Вздрогнули медные трубы.— Фланг по соседу, четвертая!Марш металлически грубоПоднял, рванул и развертывал.
Вынырнули.За ометомСкирдовые рога.Над пулеметомГруппа врага.
Волей к удачеСжата скула.Камнем отдачиПрыгнул кулак.
III
В смолкнувшей музыке боя(Как водолазы на дне!)Мы — дуэлянты, нас двое:Я и который ко мне.
Штык, набегая, с размаху —Лопастностью весла.Брызнула кровь на рубахуТу, что удар нанесла.
Поле. Без краю и следа.Мята — ромашка — шалфей.Трупы за нами — победа,Фляга со спиртом — трофей.
IV
Труп лежал с открытыми глазами,И по утру, рано поутру,Подошел солдат — лицо как камень —И присел, обшаривая труп.
В сумерках рассвета мутно-серыхЛязгнет, думалось, и станет жрать.Впрочем, мой рассказ о револьверах,Так о них и надо продолжать.
«На, возьми его за папиросу!»Сиплому солдатику не впрокХрупкий, ядовито-смертоносныйЧерный бескурковый велодог.
V
Любил я еще веблей(С отскакивающей скобoю),Нагана нежней и злей,Он очень пригож для боя.
Полгода носил его,Нам плохо пришлось обоим.Порядочно из негоРасстреливалось обойм.
Он пламя стволом лакал,Ему незнакома оробь…Его я швырнул в Байкал,В его голубую прорубь.
А маузер — это вздор!Лишь в годы, когда тупеют,Огромный его топорВыпяливают портупеей….
VI
Я кончил. Оружье где?Тревогой, былое, взвейся!В зеленой морской водеЧужой притаился крейсер.
Подобно колоколам,Поет об ушедшем память,Но шашка — напополам,Но в пыльный цейхгауз — знамя!
ПАРТИЗАНЫ[85]
Темная летящая водаМоре перекатывала шквалом.Говорила путникам онаВ рупор бури голосом бывалым.
Старый трехцилиндровый моторМучился, отсчитывая силы,Но волна, перешагнув простор,Била в борт, и шкуну относилоС курса, правильного как стрела…
Черная и злая ночь была!
В трюме керосиновый угар,Копоть на металле маслянистом.Лампы сумасшедшая дугаНад мотором и над мотористом.А борта наскальживает свистомВолн и ветра скользкая пурга.
А пониже ящики. Вдоль стен,В дохах, вывернутых по-медвежьи,Лица спрятав в выступы колен —Люди каменного побережья.
Пальцев закорузлая кора,В пальцах — черные винчестера.
Завтра, в бухте, скрывшей от врагаЧерные, упавшие в лагуну,Красные от кленов берега,Разгрузив трепещущую шкуну, —Будут вглубь до полночи шагать.
А потом японский броневикВздрогнет, расхлябаснут динамитом.Красный конь, колеса раздробив,Брызнет оземь огненным копытом.
И за сопки, за лесной аулПерекатит ночь багровый гул.
БАЛЛАДА О ДАУРСКОМ БАРОНЕ[86]