Галич Александр - Александр Аркадьевич Галич

как под старой шинелькой

Лежал сероглазый король.

В беспамятстве дедовских кресел

Глаза я закрою, и вот —

Из рыжей Бразилии крейсер

В кисейную гавань плывёт.

А гавань созвездия множит,

А тучи — летучей грядой…

Но век не вмешаться не может,

А норов у века крутой!

Он судьбы смешает, как фанты,

Ему ералаш по душе, —

И вот он враля-лейтенанта

Назначит морским атташе.

На карте истории некто

Возникнет, подобный мазку,

И правнук лилового негра

За займом приедет в Москву.

И всё ему даст непременно

Тот некто, который никто,

И тихая пани Ирена

Наденет на негра пальто.

И так этот мир разутюжен,

Что чёрта ли нам на рожон?!

Нам ужин прощальный — не ужин,

А сто пятьдесят под боржом.

А трое? Ну что же что трое!

Им равное право дано.

А Троя? — Разрушена Троя,

И это известно давно.

Всё предано праху и тлену,

Ни дат не осталось, ни вех.

А нашу Елену, Елену —

Не греки украли, а век!

<1965?>

Легенда о табаке

Были предположения, что он оставался в тюрьме, в «Крестах» в ленинградских, во время блокады. И его просто там забыли. Но, во всяком случае, он исчез» (фонограмма).

_____

Посвящается памяти замечательного человека, Даниила Ивановича Ювачева, придумавшего себе странный псевдоним — Даниил Хармс, — писавшего прекрасные стихи и прозу, ходившего в автомобильной кепке и с неизменной трубкой в руках, который действительно исчез, просто вышел на улицу и исчез. У него есть такая пророческая песенка:

«Из дома вышел человек

С верёвкой и мешком

И в дальний путь,

И в дальний путь

Отправился пешком.

Он шёл, и всё глядел вперед,

И всё вперёд глядел,

Не спал, не пил,

Не спал, не пил,

Не спал, не пил, не ел,

И вот однажды, поутру,

Вошёл он в тёмный лес,

И с той поры, и с той поры,

И с той поры исчез…»

Лил жуткий дождь,

Шёл страшный снег,

Вовсю дурил двадцатый век,

Кричала кошка на трубе

И выли сто собак.

И, встав с постели, человек

Увидел кошку на трубе,

Зевнул и сам сказал себе:

— Кончается табак!

Табак кончается — беда,

Пойду куплю табак. —

И вот… Но это ерунда,

И было всё не так.

«Из дома вышел человек

С верёвкой и мешком

И в дальний путь,

И в дальний путь

Отправился пешком…»

И тут же, проглотив смешок,

Он сам себя спросил:

— А для чего он взял мешок?

Ответьте, Даниил!

Вопрос резонный, нечем крыть,

Летит к чертям строка,

И надо, видно, докурить

Остаток табака…

Итак: «…Однажды человек…

Та-та-та… с посошком…

И в дальний путь,

И в дальний путь

Отправился пешком.

Он шёл, и всё глядел вперёд,

И всё вперёд глядел.

Не спал, не пил,

Не спал, не пил,

Не спал, не пил, не ел…»

А может снова всё начать,

И бросить этот вздор?!

Уже на ордере печать

Оттиснул прокурор…

Начнём вот этак: «Пять зайчат

Решили ехать в Тверь…»

А в дверь стучат,

А в дверь стучат —

Пока не в эту дверь.

«Пришли зайчата на вокзал.

Прошли зайчата в зальце,

И сам кассир, смеясь, сказал:

— Впервые вияцг зайца!..»

Но этот чёртов человек

С веревкой и мешком,

Он и без спроса в дальний путь

Отправился пешком.

Он шёл, и всё глядел вперёд,

И всё вперёд глядел.

Не спал, не пил.

Не спал, не пил,

Не спал, не пил, не ел.

И вот однажды, поутру,

Вошёл он в тёмный лес,

И с той поры, и с той поры,

И с той поры исчез.

На воле — снег, на кухне — чад

Вся комната в дыму,

А в дверь стучат,

А в дверь стучат,

На этот раз — к нему!

О чём он думает теперь.

Теперь, потом, всегда,

Когда стучит ногою в дверь

Чугунная беда?!

И тут ломается строка,

Строфа теряет стать,

И нет ни капли табака,

А там — уж не достать!

И надо дописать стишок.

Пока они стучат…

И значит, всё-таки — мешок,

И побоку зайчат!

(А в дверь стучат!)

В двадцатый век

(Стучат!),

Как в тёмный лес,

Ушёл однажды человек

И навсегда исчез!..

Но Парка нить его тайком

По-прежнему прядёт,

А он ушёл за табаком,

Он вскорости придёт.

За ним бежали сто собак,

И кот по крышам лез…

Но только в городе табак

В тот день как раз исчез,

И он пошёл в Петродворец,

Потом пешком в Торжок…

Он догадался наконец,

Зачем он взял мешок…

Он шёл сквозь свет

И шёл сквозь тьму,

Он был в Сибири и в Крыму,

А опер каждый день к нему

Стучится, как дурак…

И много, много лет подряд

Соседи хором говорят: