Сказ о пеньковском оборотне (СИ) - Никонова Елизавета

— Девочка… — Устало прошептал Лео, откидываясь на трон. — Ты даже и представить себе не можешь, что значит быть Властелином. Я устал нести это бремя. Очень устал. Ты глупа и заносчива, и тебе не понять всех тонкостей и тяжб этой работы. Ты тоже хочешь трона… Дура. Иди вон!

Женщина отшатнулась и, испуганно озираясь, пошла прочь. Ее била дрожь ужаса. Что такого сказал ей Лео, я так и не поняла, но мне отчего-то подумалось, что в то время слово «дура» было очень страшным ругательством. Не иначе.

Как только она вышла, Лео закрыл глаза и тяжело вздохнул. Казалось, этот краткий разговор его страшно утомил. Я осторожно — на цыпочках — подошла к его царскому ложу и вгляделась в, казалось, такое знакомое, но все же такое далекое от меня лицо. Я не должна была здесь находиться, не должна! Каким-то образом я смогла преодолеть пространство и время и оказалась далеко-далеко, где-то там, где еще гремели былые заслуги Лео-Завоевателя и Покорителя жалких смертных. Как? Не имело значения. Я смотрела на события глазами призрака, духа, невидимого и неосязаемого для окружающих. Он не почувствует моего прикосновения, не услышит слетевшее с губ слово, но я буду рядом. Пока…

Он был все так же прекрасен — ни время, ни тяжелая доля не тронула его лица и тела. Каждый изгиб, каждая линия — совершенство. Он хмурился. Не мог заснуть. Веки то и дело приоткрывались, а глаза, в которых я видела лишь лукавство и задор, поражали меня мукой и печалью. Да что же за твари держат его здесь?! Неужели им не понятно, как страдает его душа здесь, в этом зале, где царит раболепие и обман? Как хочется ему на волю, подальше от людей, от нежити, от всех. Хочется покоя. Но как его достичь? Как наказать всех тех, кто наказания заслужил, и отстраниться от тех, кто до сих пор ему верен? Впрочем, таких не осталось. Он пережил всех. Чертово время! На что ему бессмертие, если не с кем его разделить?! Он стар, как Бог, как их людской Бог, но что ему это дает?! Только печаль и вечные муки.

Я понимала, что эти мысли не мои, но не противилась их восприятию. Бедный Лео! Как, наверное, ему тяжело со мной, с капризной маленькой смертной, которая считает, что повелевает и вертит им, как хочет, но не видит правды — лишь один его жест, лишь одно его движение, как от нее ничего не останется. Какая же я…дура!

Я заметила, что стало темнее, и с удивлением обнаружила, что больше не вижу ни Лео, ни королевского зала. Я стояла на маленьком балкончике с видом на темный сад и чудесное ночное небо. На балкончике я была не одна. Рядом со мной шептались две жутко подозрительные личности. Один голос я узнала — голос противной прилипалы Ары.

— Я так испугалась! Старик еще умеет нагонять страх! Ты знаешь, говорят, что он не брезгует кровью Бессмертных, чтобы повышать свои силы силой своих врагов! Он такой страшный!

— Да, Повелитель еще на коне. — Согласился с ней шипящий баритон. — Но скоро это измениться. Ты же знаешь Жожа — он невероятно силен.

— Парень не сможет соперничать с Великим! Старик придавит его одним пальцем! — Возразила Ара.

— Сейчас. Через некоторое время мальчик получит достойную подготовку и… Тогда посмотрим. А теперь скажи — достаточно ли истощен Владыка?

— Спит, как сурок и сопит на всю Кошмарию! Я продолжаю ему говорить, что люди изменяются в лучшую сторону и, кроме праведников, по земле никто не ходит. А он верит! Представляешь?

— Не думаю, что верит, но… это действует. Он не поступиться своими принципами и оголодает до того, что просто не сможет слезть с трона, а мы тем временем подкинем ему такого противника, которого он просто не сможет одолеть! Жож как раз будет готов к тому времени. Ух, я жду не дождусь, когда же, наконец, мой желудок сможет спокойно дышать на воле! Эта голодовка доконает кого угодно!

— Ты прав. Что ж, тогда..?

— Да, ты права, куколка. Охота ждет.

— Не называй меня куколкой, Шоге. Я не игрушка в твоих руках, и преследую собственные цели.

— Все надеешься на благосклонность Повелителя? — С сарказмом спросил Шоге.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Лица обоих заговорщиков скрывала тень, но мне показалось, что Ара скривилась:

— Тебе доставляет удовольствие напоминать мне об этом. Повелитель станет моим, когда будет молить Жожа о помиловании. Ты должен отдать его мне. Помнишь уговор?

— Помню, помню. — Усмехнулся некто Шоге. — Но не думаю, что тогда его прекрасное тело поступит в твое распоряжение.

— Уж я сумею его приручить! — Зловеще хихикнула вампиресса, щелкнув зубами. — Ну пойдем же! Я проголодалась!

Да как они смеют! У меня внутри все кипело от негодования. Я хотела крикнуть им, что Лео никогда не сдается, а их план непременно провалиться, но не успела, потому что внезапно меня охватил свет, я беспомощно зажмурилась, а, когда мои глаза перестали слезиться, поняла, что стою в центре уже знакомого зала, вокруг полно рычащих и визжащих монстров, а всего в нескольких метрах от меня разворачивается действо…

— Значит, вы все же решили втравить меня в очередной переворот. — Лео стоял, слабо покачиваясь, а голос его, тихий и неровный, странно перекрывал всеобщий шум.

Напротив него возвышалась живая гора мяса и мышц, с совершенно зверской физиономией, не отягощенной разумом, и кроваво-красными свиными глазками. Причем гора была почти голая — «достоинства» ее закрывала лишь крохотная повязочка, какие я видела на иллюстрациях в книжках про варваров. Спину чудища покрывала грива жестких волос, да и вообще растительности в его теле преобладало. Это, наверное, и был загадочный Жож. Что ж… Имечко как раз по нему.

В рядах монстров я заметила улыбающуюся Ару. Вот подлюка! Так бы и оттаскала за волосы! Ох, где моя материальность?..

— Я бросаю тебе вызов, жалкий хлюпик! — проревел Жож, потрясая пудовыми кулаками в сторону Лео.

— А я спать хочу! — Заявил вампир, сладко зевая.

Жож неуверенно оскалился. А что еще можно сделать, если в ответ на твою угрозу ты получаешь зевок? Естественно возможны два варианта: впасть в осадок или до чертиков разозлиться. Само собой, Жож выбрал второе!

— Я сотру тебя в порошок! — Пригрозил он.

— Ответь на вопрос, мальчик. — Спокойно сказал Лео. — Тебе правда так хочется умереть?

На обезьяньем лице Жожа отразился тяжелый мыслительный процесс, длившийся около минуты. Наконец он выдал:

— Я не боюсь смерти!

— Прекрасно. — Вздохнул Лео. — Это хорошо.

— Ты принимаешь вызов? — Раздался чей-то голос из толпы.

Лео огляделся, останавливаясь взглядом на каждом лице. Нежить замирала, прятала глаза, а то и старалась отгородиться рукой. В наступившей гнетущей тишине стало слышно, как хрипло дышит Жож. Они боялись Лео. Все боялись и ждали ответа.

— Да.

Секунду тишина продолжалась, а потом прорвался рев. Толпа визжала, вопила, подпрыгивала на месте, предвкушая яростную схватку, жадная слюна слетала с изуродованных губ… Противники заняли предполагаемые места, Жож оскалился и многозначительно прихлопнул ладонищей по кулаку. Ара не кричала, но выглядела очень довольной — ее явно очень заботил исход битвы. Время от времени она бросала быстрые взгляды куда-то вбок, за занавеску, что обрисовывали несуществующие окна. Мне в голову пришла мысль, что, как бы ни закончился поединок, она в проигрыше не останется. Ох, бы я ее!..

— Бой до смерти! — Рявкнул невидимый глашатай.

— Я готов! — Обрадовался Жож и покосился на своего соперника — Лео, казалось, вообще не занимал ход дел. Он тихонько покачивался на месте, сонно глядя сквозь Жожа, и словно спал стоя.

— Вы готовы? — Повторил вопрос глашатай.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Всегда. — Совсем уж тихо мурлыкнул вампир, широко раскрывая глаза и обводя толпу таким взглядом, словно увидел их всех впервые.

— Начинайте! — Крик объявителя потонул в общем визге и стрекотании. Бой начался…

Жож разбежался и прыгнул на Лео, намереваясь повалить Повелителя на землю. Его движение было молниеносным, но быстротой с Лео сравниться он не мог — вампир просто отошел в сторону, покачав головой. Жож пронесся мимо, сотрясая стены зала своим воплем ярости, с ужасным звуком впечатался в стену, где, продавив собой заметную ямочку, сполз по стене на пол. Зал содрогнулся от хохота.