Звезда-полынь - Татьяна Талова

Середа в спину ткнула кулачком.

— Травы то лесные, — чуть погодя говорит. — Я ими утром кашу заправляла… Без того хуже пришлось бы… Как ведь знала, что отравы наглотаешься!

Я только вздохнул. Умница она, конечно… да только ведьмы все одинаковые!

— Долго ли, коротко ли… — бормочет Храп тихонечко. Я дремлю, изредка вперед поглядывая, Середа сзади крючок костяной достала, стала вязать что-то.

— Долго ли, коротко ли, а показался впереди брег морской, холм высокий… На том холме град стоит, ворота открыты… Светояр, я кому рассказываю?!

— Доехали, что ль?

— Вы доехали, а я вот своими ногами дошел!

— По ушам бы тебе…

— Не обижай скотинку, Светояр, — Середа голос подает.

Храп только фыркнул, на «скотинку» разобидевшись.

— Знать буду теперь, как ему рот заткнуть, — ухмыляюсь я. Конь тут как тут:

— Да?! А вот не дождетесь, не замолчу!

— Да я ж от души, Храп! — говорит Середа. — Ты у нас молодец, быстро смекнул, что можно дверь ту выбить… И ловко так получилось! Как будто раньше такое же проделывал…

Посмотрела на мое лицо переменившееся, руками всплеснула:

— Что, и двери уже ломали таким манером?!

Переглянулись мы с Храпом, пришлось про постоялый двор тот памятный рассказать, с которого все началось.

Так к воротам и подъехали — с ведьмой, пополам от смеха согнувшейся… Середа отсмеялась, слезы с глаз стерла, выпрямилась, огляделась.

— Неплохой городишко, — говорит. — Это здесь чудище лютует?

— Ага, — отвечаю, — и сегодня как раз оно ожидается. Уже и девицу подготовили…

— Ты откуда все знаешь? — удивляется Середа. — Едва-едва ж ворота миновали!

— Так вон же, из-за угла процессия выходит… Храп, обратно!

И то — лишь походя удивился, что стража у ворот плевать на приезжих хотела — не до того ныне.

— Так, — говорю решительно, — чувствуется мне, что мы появились в последний момент и действовать придется быстро и по обстоятельствам.

— Как обычно, — фыркает Храп.

— А тебе здесь придется остаться!

Храп фыркнул снова.

— А я бы и так в море не пошел, я плавать не умею.

— Все лошади плавать умеют, — не верит Ягишна.

— Боится, — говорю я.

— Пойду ведь, хозяин!.. И говорить все время буду — не обрадуешься!

С этим не поспорить. Снял я с него уздечку, седло стащил. Подумал — и на землю побросал. Искать, куда припрятать, времени нет, так что леший с ними. Выберусь из царства морского — найду, быть может… А, да будь что будет!

Процессия мимо прошла. Не сказать, чтобы скорбная. Привыкли они, что ли? Девица, конечно, не очень-то радуется — лицо красное, от слез опухшее.

— Ну, — Середа лоб потирает, — хоть эта на земле останется, порадуется…

Обнял я коня за шею крутую, лбом ко лбу прижался. Тяжело вдруг на сердце стало. Как ведь выслужил эту заразу светлогривую, так, считай, не расставались надолго… Эх, вот и прощаться надобно — что в таких случаях-то молвить надо?

— Бывай, — говорю, — до скорого!

— Ты это, хозяин… Я ж на слове ловлю! Чтоб вернулся цел и Середу притащил!

Середа подошла, по гриве рукой провела, улыбнулась.

— Куда ж я денусь…

Взмахнул гривой конь, развернулся и с места в галоп, только пыль взметнулась.

— Всегда он так… — говорю я. — Хоть бы затормозить успел до леса, а то опять в дерево врежется, непутевый…

— Пойдем, — усмехнулась Середа, за руку потянула. — Оба вы непутевые…

Так вот, за руки взявшись, спустились за процессией к морю. Девушку вперед вывели — стоит, бедная, трясется.

— Что делать будем? — спрашивает Середа, когда в толпе оказались. Как будто я знаю…

Только думать начал, а тут вдруг сзади паренек пробивается, руками размахивает. Яро так, локтями всех порасталкивал… Вперед выпрыгивает, девчонку загораживает незнамо от чего — чудище-то еще не появилось. Мечом размахивает — и где достал? Рубашонка-то на нем в заплатах, моя и то покрасивше будет, штаны грязнущие, ноги босые…

— Уйди хоть ты, Иванко! — слезно взмолилась тут девица. — Двое погибнем!

— Нет, душа моя! Не уйду, Авдотьюшка! — закричал парень. — Пусть и меня берет чудо-юдо, раз тебя не пожалели!

— Какие чувства, — вздыхает Середа. — Он же себя готов заместо любимой чудищу отдать…

— Честно сказать, — говорю я, — на месте чудища я б на такого даже ради пропитания не позарился… Так! Прекратить балаган!

Вышел я вперед, на меня все взгляды. А чудище словно другого момента подгадать не могло! Появилось, ужасное, из волн морских! Чудо-юдо рыба кит! Пасть огромную разинуло — туда вода полилась. Девице кричат — иди, мол, или беду на всех накликать хочешь? Паренек лицом побелел, а не отступился.

— Первым пойду! — говорит. — Может, ты и здесь останешься…

— Оба останетесь! — рявкнул я. — Ты меч-то убери, откуда достал, уж не меня ли воевать обрался?

Заробел Иванко этот.

— Кто будешь, мил человек? — спрашивает осторожненько.

— Не твое дело собачье, — ответствую зло. — Заимели привычку — помирать сообща! Прочь пошли!

Совсем смутился парень. Авдотья глазами хлопает.

— Ты, может, убивать его собрался? — спрашивает. — Так до тебя пробовали…

— Ага, — говорю, — убивать… Авось отравится!

И развернулся, зашагал в море — в пасть рыбью.

— Гад!!! — слышу. — Опять без меня!.. Сама убью!

— Да кто ж тебя держит? — оправдываюсь. — Вот, догнала… Руку давай на всякий случай — мало ли что там.

— Мы что еще и сами должны в пасть залезать? — возмущается Середа, уже по пояс в воде шагая. Чудище ждет терпеливо. Воду глотает и фонтаном на башке выпускает. Чудной зверь.

Вслед еще крик — Иванко надрывается:

— Слабоумных оно не возьмет!!!

Обернулась Середа, уже по грудь в воде стоя, хотела сказать что язвительное, так чудо-юдо хвостом дернуло — волна с головой накрыла. Так молча и развернулась ведьма, волосы прилипшие с лица разгребая.

— Гордость чувствуешь? — спрашиваю я. — Подвиг совершаешь ведь!.. Плавать умеешь?

— Есть немного, — пожимает плечами Середа. — В пасть, так и быть, сама заплыву…

Не пришлось. Вздохнуло чудо-юдо — нас так течением и понесло. Только и успел подумать, что в рыбьем брюхе еще не бывал… Выскользнула-таки рука Середы, лишь голову ее заметить успел, и в глазах разом померкло…

…Очнулся — темень кругом. От отвращения аж передернуло, как вспомнил, где это я.

— Середа! — позвал.

Быстро откликнулась — ойканьем испуганным.

— Яр, ты где?

— Там же, где и ты! — бросил я на вопрос глупый. — В за… в брюхе рыбьем! Наверное. Найтись надо бы… Ты… — я понял, что чуть не повторил ее же вопрос и прикусил язык. Ума — палата!..