Плавучая станица - Виталий Закруткин

Они взяли весла, молча спустились к реке, уселись в каюк и оттолкнулись от берега.

— Куда грести, Василь Кириллыч? — спросил Прохоров.

— Посмотрим у левого берега, а потом покрутимся в Заманухе, — ответил Василий, поеживаясь от ночной прохлады. Он пожалел, что не взял полушубка: на реке было гораздо холоднее, чем в станице.

Каюк пересек реку. Нажимая на левое весло, досмотрщик описал полукруг у самой плотины. Там никого не было.

— Садитесь на корму, Иван Никанорович, а я буду грести, — сказал Зубов, — что-то вроде прохладно стало.

Они поменялись местами. Уступая течению, каюк бесшумно скользил вдоль дамбы, и Василий тихонько пошевеливал веслами, любуясь искрящимися в воде отсветами звезд, темнеющими на левом берегу деревьями Тополихи, огоньками костров на Таловой тоне. Чиркнув правым бортом по каменному выступу дамбы, каюк завернул в Замануху.

Досмотрщик привстал, приложил ладонь к глазам и сказал тревожно:

— Там ловят, Василь Кириллыч! Один каюк ходит…

Василий оглянулся. На светлом фоне кипящей вдали быстрины чуть заметной точкой чернела лодка. Она то поднималась вверх по течению, то опускалась вниз, то описывала небольшие круги, и Зубов понял, что кто-то ловит рыбу накидной сеткой.

— Давайте я сяду на весла, — предложил Прохоров.

— Садитесь, — отрывисто сказал Зубов, — подгребайте вверх и держитесь тени от дамбы. Подплывем к ним незаметно.

— Теперь уж им выхода из Заманухи нет, — вздохнул досмотрщик, — выход мы отрезали. Разве только они каюк с рыбой бросят, а сами в лес убегут…

— Поехали, Иван Никанорович…

Лодка скользнула в черную тень высокой дамбы и стала подвигаться вперед.

…Шел второй час ночи. Рыжий Трифон рук не чувствовал от усталости. Каюк уже был полон рыбы и погрузился в воду по самую кромку бортов, а жадный Егор все кидал и кидал сеть и каждый раз вываливал из нее новую партию тяжелых леща, сулы, рыбца. В каюке не осталось ни одного сухого места: везде трепыхалась рыба. Трифон сидел за веслами, подняв колени, потому что ноги его упирались в холодное месиво рыбы, а одеревеневшие руки скользили по заляпанным чешуей держакам весел.

— Еще разок кинем и поедем, — успокоил дружка Егор, — ты ж видишь, что за каждой накидкой тут сотня рублей стоит…

Вдруг Трифон сквозь шум воды уловил приближающееся поскрипывание уключин. Он поднял весла и махнул рукой Егору. Тот замер на корме с сетью в руках. Размеренное поскрипывание доносилось все более явственно.

— Кто-то плывет, — дрогнувшим голосом сказал Трифон.

— Погоди, не паникуй! — отмахнулся Егор, вслушиваясь. — У инспектора моторка, а это простой рыбацкий каюк. Бабайки по воде шлепают, не слышишь разве?

— Ежели бы это рыбаки плыли, то они уже кидали бы сеть, а эти молчаком плывут, — настаивал Трифон.

У Егора мелькнула мысль, что рыжий прав. Вдоль дамбы, конечно, пробиралась не обычная рыбацкая лодка. Надо было уходить. Но как уйдешь на загруженном каюке, если узкий выход из Заманухи уже отрезан? Бросить каюк с дорогой добычей и бежать в лес? Нет, на это идти нельзя.

Егор оттолкнул Трифона, сел за весла и погнал лодку к правому берегу, надеясь на то, что ему удастся незаметно ускользнуть из Заманухи и схоронить рыбу под паромом. Но как только каюк, развернувшись, понесся по течению, слева из темноты раздался резкий окрик:

— Стой!

«Так я тебе и стану!» — с тоскливой злобой подумал Егор. Открыв рот, хрипло дыша, он изо всей силы нажимал на весла и гнал каюк вниз, держась берега. Но лодка, идущая по фарватеру, быстро опередила Егора и стала пересекать ему путь, заходя снизу и приближаясь с каждой секундой…

— Стой, говорят! — снова раздался окрик, и Егор узнал голос Зубова.

— Зубов, сволочь, — мрачно бросил он Трифону, — все ж таки застукал!

Круто повернув от берега, Егор стал бешено грести по направлению к дамбе. Прыжки его каюка по взбаламученной воде напоминали бег загнанного волка, который уже не знает, где ему искать спасения, и каждый миг готов обернуться и вцепиться в глотку преследователя.

— В последний раз говорю: стой! — закричал Зубов.

Каюк Егора приближался к дамбе. Трифона, который лежал на корме, держась за скользкие борта, била лихорадочная дрожь, Он уже хорошо видел фигуру Зубова на летящем сзади каюке и понял, что затея Егора кончится плохо.

— Давай станем, — прохрипел он, — сейчас он, гад, стрелять будет!

Егор, оскалившись, метнул взгляд назад. Дамба чернела в десяти метрах.

— Все! — закричал он Трифону. — Топи каюк!

— Ты чего, очумел? — вскочил Трифон.

Но Егор уже навалился на борт, каюк зачерпнул воды и стал опускаться на дно. Оба парня кинулись в воду и быстро поплыли вниз по течению, направляясь к парому.

Когда Зубов и Прохоров подогнали свою лодку к тому месту, где затонул браконьерский каюк, они увидели только белеющую на поверхности воды пену от рыбьей слизи и уносимую течением снулую рыбу.

— Ушли, дьяволы! — сокрушенно развел руками досмотрщик. — Каюк утопили, а сами ушли. Теперь их не догонишь: они, должно быть, поплыли к парому. Пока мы доберемся туда, они убегут в станицу, а там ищи-свищи…

— Надо бы утром посмотреть затопленный каюк и узнать, чей он, — сказал Василий, — а по каюку узнаем и тех, кто тут был.

— Ни шиша мы так не узнаем, Василь Кириллыч, — махнул рукой Прохоров, — они могли ловить на чужом каюке. Завтра угонят мой каюк и зачнут кидать, поди узнай их!

Между тем Егор и Трифон выбрались на берег и, не отжимая мокрой одежды, побежали через сады домой.

— Заместо прибыли сапоги оставил в реке, — злобно пробормотал Егор.

Он послушал тихий шум воды на берегу, сплюнул и помахал в темноте кулаком:

— Ничего… Мы с ним еще встретимся!

После случая с конфискацией улова второй бригады и ночной истории в Заманухе Зубов решил, что ему обязательно надо поговорить с Архипом Ивановичем Антроповым. Они увиделись на колхозном дворе, и Василий узнал, что в среду вечером в рыбацком клубе состоится собрание членов рыболовецкой артели, на котором будет присутствовать первый секретарь райкома партии Назаров.

— Это такой человек, что он тебе настоящий совет подаст, — убежденно сказал Архип Иванович, — его тут каждый колхозник уважает, а он все районные дела и всех людей так знает, будто через зоркое стеклышко в душу глядит.

— Мне хотелось бы поговорить с ним и с рыбаками, — сказал Василий. — У вас тут Лихачев такую обстановку создал, что люди начинают на меня смотреть чертом и колоть мне глаза тем, что я мешаю им работать…

— Ну, это ты не загибай, друг милый, — усмехнулся в усы Архип Иванович. — Ежели два или три дурака мутят тебе воду, то при чем тут люди? Рыбаки у нас славные ребята, побеседуй с ними, и они с одного разу разберутся в делах. Да и Тихон Филиппыч сам любит во все вникать и помощь тебе окажет.

— Какой Тихон Филиппыч?

— Назаров, секретарь наш. А я до общего собрания соберу в правлении рыбаков-коммунистов и потолкую с ребятами, пущай мнение свое собранию доложат…

Василий два дня готовился к собранию. Сидя в своей комнатушке, он перечитывал журнал «Рыбное хозяйство», старые лекции и конспекты, вырезки из газет, инструкции и законы по рыбоохране и рыбоводству.

Перед вечером он вышел, чтобы пройтись по станице и освежить голову. С тоней уже съезжались созванные на собрание рыбаки. Они шли по улицам, неся в руках мешки с хворостом и дровами. Навстречу рыбакам с криком выбегали ребятишки. Топоча босыми ногами по непросохшей песчаной земле, дети вертелись возле взрослых, заглядывали в их корзины и всем своим видом выражали радость.

Возле большого, покрытого этернитом клуба на поваленных гранитных столбах судачили старые рыбаки: столетний дед Иона, возрастом которого гордилась вся станица и который еще сохранил ясный ум и память, дед Малявочка, бригадир транспортной бригады Ксенофонт Сидоров и два рыбака помоложе — они работали коптильщиками в рыбцехе.

Среди рыбаков, расстегнув потертую офицерскую шинель и кинув на колени защитную фуражку, сидел незнакомый Василию человек. Наклонив коротко остриженную голову и посмеиваясь, он слушал деда Иону. Фигура и выражение лица этого человека сразу привлекали внимание. Он был высок, несколько грузен и тяжеловат. Лицо его с отекшими веками и обветренными губами, над которыми пролегли глубокие складки усталости, оживлялось молодым блеском светлых, с умной хитринкой глаз.

Зубов присел на один из столбов и спросил соседа-коптильщика:

— Кто это?

Тот ответил вполголоса:

— Секретарь райкома.

Повернувшись к секретарю и постукивая вишневой палкой, дед Иона продолжал рассказ:

— Ну, значится, тягнут они сеть, кругом ничегошеньки не видно, а оно возьми и закричи: «Кря! Кря!..» Кинули наши рыбаки волокушку и давай бечь до балагана. Разбудили ватажного и гутарят: беда, мол, нечистого в сеть поймали!..