Презумпция лжи - Александр Маркьянов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Находясь в Афганистане, он многое понял. Понял, что он совершил, какого джина выпустил из бутылки и кто теперь следующий. Алекс Бэр, его коллега, ветеран ЦРУ, бывший начальник станции в Читрале, в своем интервью сейчас говорит: еще тогда в конце восьмидесятых, мы давали оружие и деньги моджахедам, отлично при этом осознавая, что мы — следующие.
Милтон Берден совершил неслыханное. Он написал письмо директору ЦРУ, в котором указал, что необходимо любой ценой сохранить СССР как необходимый компонент для будущего господства Америки. Что без СССР будет только хуже, что исламские террористы, вскормленные на американские и арабские деньги, справившись с одним противником, возьмутся за другого — за США. Было это в 1990 году, и из-за этого письма Милтон Берден попал в опалу. А сейчас он, уже отставник ЦРУ, видит гробы, идущие из Афганистана. Гробы, накрытые американским, звездно-полосатым флагом.
Наверное, это и есть его наказание. Видеть дело рук своих…
Секретно
Кабул, Посольство США
Только послу
Под любым предлогом официально посетите члена ЦК НДПА Х. Амина и в ходе разговора дословно передайте, что его старшие друзья по кампусу хотят возобновить старую дружбу. Дальнейшие указания получите позже.
Государственный секретарь США С. ВэнсНа самом деле, ситуация эта была из ряда вон выходящей. Посол не должен поддерживать контакты с агентами, для этого есть начальник станции ЦРУ в стране и его подчиненные. Но здесь ситуация была неординарной. Станции ЦРУ в Кабуле на тот момент не было, ближайшая была в Исламабаде. Любой человек, въехавший из враждебного Пакистана, подпадал под колпак спецслужб, его встреча с агентом означала бы провал. Да если бы эта станция и существовала — все равно с чиновником уровня Амина, членом ЦК НДПА, не возбуждая излишних подозрений мог встретиться только посол. Новый посол в Афганистане Адольф Даббс безукоризненно выполнил поручение…
14 февраля 1979 года посол Адольф Даббс был похищен неизвестной доселе маоистской группировкой «Национальный гнет». Удивительно, но посол приказал остановить машину в неположенном месте и сам пустил похитителей в свою машину. Похитители заперлись вместе с послом в номере отеля «Кабул» и потребовали от правительства Афганистана освобождения из тюрьмы трех своих сторонников. В ходе штурма гостиничного номера все похитители и сам посол были убиты.
Возглавлял штурм лично член ЦК НДПА Хафизулла Амин…
Афганистан, Кабул
04 сентября 1978 года
— Алла-а-ху Акбар! Алла-а-ху Акбар! Алла-а-ху Акбар! Алла-а-ху Акбар! Ашхаду алля иляха илля Аллах! Ашхаду алля иляха илля Аллах! Ашхаду анна Мухаммадар-расул-уллах!…[23]
Проснувшись, сначала даже не понял, что это. Незнакомые напевы плыли по воздуху, сменяясь один за другим. Сначала даже подумал, что что-то случилось…
Сбросил ноги на пол, поморщился от холода. Ночью было уже прохладно. Быстро оделся, заправил кровать, положил на нее папку, за чтением которой вчера и уснул. Пошел на кухню, откуда вуже доносилось уютное шкворчание жира на сковородке…
— Доброе утро, Андрей Леонидович…
— Доброе. Сейчас позавтракаем и в министерство тронемся. Познакомлю тебя с твоим подсоветным…[24]
— В министерство? А разве у меня будет подсоветный, я же…
— А как же. Ты, как и я оформлен здесь советником, значит и у тебя будет подсоветный, хотя бы формально. Впрочем, много времени ему уделять не придется. Он кстати, русский язык хорошо знает, у нас учился в школе милиции, так что с ним проще будет…
С этими словами Андрей Леонидович ловко снял с плиты шкворчащую тарелку с мясом, разложил по тарелкам…
— Теперь смотри, и начинай учиться. Хотя у нас почти все на это плюют, плевать на это нельзя. Перед тем как начать есть, ты должен сказать «бисмилля». Повтори.
— Бисмилля… А что это?
— Во имя Аллаха. Формула, которую мусульманин должен повторять всегда перед едой. Запомнить не так то сложно. Необязательно делать это, если ты питаешься в столовой министерства, но если пришлось поесть в городе, то лучше сказать. Можно также сказать: «Аллахумма, барик ляна фи ма разакътана ва къына азабан-нар», но ты это пока не запомнишь…
— А зачем все это…
— Зачем? — Андрей Леонидович ненадолго задумался, как бы решая, говорить или нет — есть две причины. Первая причина в том, что отныне и довеку ты — разведчик. Если будет нужно — ты должен вести себя так, чтобы ничем не отличаться от мусульманина. Это — высшее мастерство разведчика, чтобы люди другой национальности и религии при необходимости признали тебя за своего. Второе… Здесь молятся Аллаху уже несколько сотен лет. Есть люди, которые считают, что можно построить социализм за год. Или за два. Но это не так. Пройдет еще много времени… Ешь, давай…
Министерство обороны Афганистана представляло собой старинное здание странной архитектуры — с двумя небольшими куполами, похожими на церковные. У здания было многолюдно, постоянно входили и выходили офицеры в нашей форме но с незнакомыми знаками различия, слышалась гортанная, незнакомая речь. Было многолюдно…
— Пошли! — Михеев оставил УАЗ на стоянке, пошел к министерству, не оглядываясь. Схватив небольшую папку, где лежали все мои документы, я отправился вслед за ним…
Тогда еще обстановка в стране была достаточно спокойной. Бандитизм, особенно в пакистанском приграничье не прекращался здесь никогда, китайцы уже начали бороться с «советским ревизионизмом», но тоже в гомеопатических дозах. Поэтому у часового, стоящего на входе не было даже автомата, только пистолет. На удостоверение Михеева он взглянул мельком, вопросительно уставился на меня. Андрей Леонидович коротко сказал что-то на незнакомом мне языке и мы прошли в министерство…
— А где я буду работать? — спросил я по дороге…
— Пока — на станции радиоперехвата. Она находится здесь, потому что недалеко — американское посольство. Нужен хороший переводчик, ты же знаешь язык. А твой подсоветный только что прибыл с обучения из СССР, хорошо знает аппаратуру, заодно и познакомитесь. На улицу пока ни тебя, ни его выпускать нельзя. Вот, кстати и он…
Невысокий, смуглый, черноусый старший лейтенант приветственно махнул рукой. Так он обсуждал что-то со своими, но, увидев нас, сразу направился к нам. На его лице белым вспыхнула улыбка,[25] что вообще то для Афганистана было редкостью…
— Вот, советника тебе привел… — улыбнулся Михеев
— Хорошо, хорошо… — афганец с улыбкой протянул мне руку — старший лейтенант Мустафа Фархади
— Белов. Сергей Владимирович. Капитан — отрекомендовался я. Постоянно приходилось держать в голове, что я не Соболев, а Белов, назвать хоть один раз свою настоящую фамилию было равнозначно провалу…
Лейтенант Фархади недоуменно повернулся к Михееву…[26]
— Все правильно. Он капитан, языки знает…
— Понятно…
— Ты, Мустафа, пока иди на станцию, мы тут к ГВС зайдем, вопросы решим и к тебе сразу спустимся…
— Понял…
Афганистан, Кабул
20 сентября 1978 года
Осень пришла в Афганистан — первая осень революции. За прошедшие две недели я немного обжился, решил самые насущные вопросы — и начал понимать. Что происходит…
Первым делом получил квартиру — двумя этажами ниже квартиры Андрея Михайловича, в том же подъезде. Тогда с квартирами еще особых проблем не было, потому что жилье для советников строилось и весьма активно, а резкое увеличение численности советнического контингента началось позже, к концу 1978 года. Поэтому квартиру мне дали без проблем, несмотря на то, что я был холостым и даже всего в двух этажах от начальства — чтобы далеко не ходить…
Но контингент наращивался. Новые соседи появлялись едва ли не каждую неделю, именно осенью 1978 года даже мне, далекому от армейских реалий и ничего не знающему о советской военной помощи в других странах стало ясно — количество наших военных советников уже значительно превосходит средний уровень. И это неспроста.
А Варяжцев уехал. Буквально на следующий же день после моего приезда, оставив меня в недоумении: он для чего сюда приезжал? Для того, чтобы меня в аэропорту встретить? Да быть не может!
Осень семьдесят восьмого стала крахом романтических надежд революции. Все-таки среди тех, кто совершил Саурскую революцию, было немало романтиков и мечтателей. Например, тот же Нур Мухаммед Тараки, генеральный секретарь НДПА, известный писатель, который при встрече со специалистами международного отдела ЦК КПСС поразил их крайней наивностью и слабым знанием марксистско-ленинской теории. В их понимании — стоило только сказать народу правильные слова, рассказать про революцию — и страна сразу начнет жить по-новому при прямой поддержке великого северного соседа. Оказалось, что все намного сложнее…