Тайны темной стороны - Таисий Черный
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я постараюсь помочь, но имей в виду, что дальнейшая твоя судьба будет зависеть только от тебя. Ты не так давно совершил что-то нехорошее. Если же ты не покаешься, если не отмоешь грех тысячей добрых дел, то тогда враг вернется, и уже не будет на земле такой силы, которая его одолеет. Ты понял меня?
– Да, я знаю, я виноват перед ней…– и он заплакал.
– Не надо, исповедуйся Богу. Я стоял около него и говорил, что следует делать, а он все плакал и обещал выполнять мои наставления в точности. Внезапно я ощутил движение за правым плечом. Резко повернувшись, я увидел нечто темное, как бы просачивающееся из стены.
– Это он! – закричал Иван. Из стены, наконец, появилось неказистое существо, производившее впечатление вдрызг пьяного человечка, каких можно встретить во множестве где-нибудь на вокзале или под гастрономом, с той разницей, что для большинства, этот не был виден.
Меня он увидел и замер, не зная, что делать. Я же набросил «сеть», и, удерживая его в своем сознании, стал удаляться восвояси.
Иван бросился к окну, но я уже был далеко.
Все в том же состоянии, я словно бы сбросил свою «ношу» посреди часовни. Затем я словно бы стал ее «облетать», крестя углы. Когда работа была закончена, я подошел к нему.
– Скажи на прощание, куда и зачем ты уходил?
– Дак вин же нэ пье, а тут недалеко шинок. От я й ходыв туды. Бува посыдыш биля пьянычкы та й наче сам выпыв14.
«Вот ведь, сатана! – подумал я, – и тут ему неймется!»
– А чего же сразу к пьянычке не присосался?
– А з ных сылы мало, та й не выбырав я. Такэ дило, сам маеш знати.15
– Ладно, теперь здесь твой дом будет. Останешься ты тут навеки, грехи замаливать. И те, что в сечи натворил, и про нынешние тоже не забудь.
Он захихикал. Я сел и сосредоточился в последней молитве. Теперь было нужно, чтобы у Ивана, нашлись силы преодолеть столь суровое испытание, и чтобы часовня, место силы рода его, взяла на себя хоть бы часть этого груза…
Я очнулся от ощущения сильного жара. Открыв глаза, я ужаснулся – часовня действительно пылала. Сорвавшись с места, я едва успел выскочить, и уже снаружи услыхал, как рухнули сверху какие-то доски. Часовня горела, как порох, быстро и совершенно непонятно отчего: возможно, в нее ударила молния. «Что ж, партия окончена, и все, видимо, могут расходиться…» – подумал я.
Как ни странно, но я провел в часовне почти весь день и вернулся на остров, когда солнце уже почти село. По дороге обратно, я много размышлял, и кроме всего прочего решил уехать тотчас же. Хоть бы и на ночь, глядя. Я вдруг почувствовал, что скучаю по дому, я ведь и правда просидел на этой реке уже почти месяц. Однако когда я вошел в избу, мои планы тотчас и рухнули: старуха умерла. Я снял ее с печи и положил на столе, поставив в головах икону. Было уже довольно темно, и я решил взяться за организацию похорон утром.
Ночь прошла спокойно, ничего существенного мне не снилось, и я проснулся, когда небо начало сереть. Я пошел и оторвал от старого сарая доски, нашел там же старые ржавые гвозди, кое-как сбил гроб, выкопал неподалеку могилу и сделал из бревна крест. Когда все было закончено, я вновь направился к дому. Я шел и ухмылялся своим мыслям. Я думал о том, что если кого-нибудь когда-нибудь занесет в эту глухомань, и он наткнется на устроенную мною могилу, так и оставшуюся безымянной, то он себе, вероятно, нафантазирует какую-нибудь историю. Это будет, наверное, что-то ужасающее, как пионерская страшилка или же сопливая от романтизма, но никогда, никакая даже самая бурная фантазия не приблизится в своих творениях к тем событиям, которые здесь произошли. Да я и сам не перестаю удивляться тому, что мир всегда оказывается и сложнее и одновременно проще наших представлений о нем, и уж куда фантастичнее самых смелых фантазий.
На другое утро, когда небо лишь только начало сереть, я перенес вещи к воде, погрузил их в лодку и двинулся в путь. Вот, собственно и все, что было связано с событиями того необыкновенного лета.
Вы спрашиваете, что было дальше? А дальше ничего не было, я благополучно добрался домой, но, честно говоря, я ожидал от вас другого вопроса:
«А стал ли прежним закат?»
Огнепоклонники
Эту историю, довольно странную и настолько же грустную, скорее похожую на притчу, я услышал в один из вечеров от старика-Хранителя Жезлов в одном малоизвестном ашраме16 на Севере Индии, у самой границы с Непалом. Уже и не важно, что меня туда занесло. Я совершенно не помню, как туда добирался и главное – зачем. Впрочем, наверное, я оказался в том месте и в то время именно для того, чтобы теперь, в преддверии Больших Перемен рассказать вам эту волнующую ум и плоть историю, произошедшую довольно давно среди гор и неба и рассказанную мне без особых церемоний и без лишней стыдливости. Я запомнил дословно все, что мне было рассказано. Сегодня я привожу эту историю здесь, без каких-либо изменений, – все, как было…
Мы остались одни перед квадратным отверстием, служившим не то дверным, не то оконным проемом. Собственно, весь ашрам состоял из таких, выбитых в скалах пещерных келий, снабженных одним прямоугольным выходом. Некоторые кельи сообщались между собой или с более глубокими внутренними помещениями, но большинство были сами по себе и сообщались между собой посредством подвесных мостиков.
– Как вы здесь переживаете холода? – спросил я у старика – Хранителя Жезлов.
– Холода?– спросил он удивленно, – Здесь не бывает холодов…
– Ты давно здесь живешь?– я силился поддерживать разговор, но получалось это с трудом.
– Да, наверное, давно, – ответил он равнодушно, словно бы думал в это время о чем-то другом.
– Сколько же? Лет десять? Или больше?
– Не занимай свой ум разной чепухой. – Он посмотрел куда-то в сторону дальнего ущелья. – Лучше вот посмотри, сейчас, через несколько мгновений, в пещере возле ущелья, вон там, где темное пятно, появится огонь,– он махнул мне рукой куда-то в сторону гор.
И действительно, через какое-то время я увидел слабый огонек, похожий на факел, но находящийся без движения, как будто этот факел был прикреплен
