Восьмая горизонталь - Сергей Стригин

несколько растрепалась. Затем, подполз дружище Семён, одежда изодрана в клочья, лицо, как перезрелый помидор, волосы слиплись и все в лесной трухе, но дубину не бросил, держит бережно, как ребёнка. Чуть позже, группками и по одному, является весь отряд. Я с удовлетворением оглядываю людей, жертв нет, копья в руках. Можно продолжать путь.

Слоны нас загнали глубоко в лес, но приблизительное направление знаю, впрочем, и на опыт Аскольда надеюсь. Нам бы идти налево, но мы оказались у разлома в земле, здесь произошла подвижка земной коры и, почва разверзлась в разные стороны метров на сто пятьдесят, образуя бездонную трещину. Сколько я не вглядываюсь вниз, ничего кроме мрака не вижу. Спуститься немыслимо, возвращаться обратно, неминуемая встреча с нашими хоботными друзьями. Поэтому бредём вдоль, уходящей вглубь леса, трещины. Вот, проблемы нам устроило насекомое, если б не её новая дорога, давно вышли к мишке. Но, как говорится, жизнь вносит свои коррективы.

Разлом произошёл недавно, множество деревьев повалено, сломано, почва на кромках, ещё не успела осыпаться, ручей, что пересекал лес, теперь срывается вниз водопадом, тропы зверей оборваны — масса неудобств, для всех.

Полдень, а мы всё гуляем по лесу. Реально, миссию в этот день не завершим. Поэтому разрешаю князю Аскольду, взять пару человек, для охоты. Мы, же останавливаемся лагерем рядом с ручьём. Семён моментально сгребает листву, в наслаждении вытягивается на ней, раскинув в разные стороны руки, улыбнулся, как младенец, и засыпает, сладко причмокивая во сне — умаялся, бедолага. А я, с остальными людьми, принялся, заготавливать хворост, расчищать место под костёр. Вскоре, весело заплясали язычки пламени, и заструится прозрачный, душистый дымок.

Под разлапистыми кустами нахожу поляну шампиньонов и теперь нанизываю их на прутки, развешиваю над огнём. Часа через полтора, подходит Аскольд со своей группой и скидывает на землю упитанных перепёлок. Расталкиваю Семёна, заставляю накопать глины у ручья. Парень с усердием нагребает целую гору, но он хмур и зол, наверное, не выспался. Затем птицу обмазываем глиной и в костёр. Через полчаса объедаемся сочным, нежным, вкуснейшим мясом и заедаем грибами, запивая всё, студеной водой.

После обеда ко мне подсаживается Аскольд:- Мы нашли проход через разлом, поперёк лежит дерево. Но, это волчья дорога. Они облюбовали этот путь, волки прошли, от силы, день назад.

— Волки? Нестрашно, отгоним, — отмахиваюсь я.

— Ты, наверное, думаешь, они сродни нашим серыми? Боюсь огорчить. Судя по следам, в холке они больше метра, а в длину с человека. Настоящие монстры. Причём, их целая стая. И, ещё, — Аскольд как обычно скребёт бородёнку, — в их стае дети.

— Какие дети?

— Обычные, человеческие. По следам семь. Возраст пять, шесть лет. Наверное, волчица потеряла своих волчат. Наткнулась на человеческих детёнышей, взыграл материнский инстинкт, так дети оказались у волков.

— Дела, — качаю головой. Семён, слышит наш разговор, как обычно, предлагает спасать малышей.

— Вряд ли получится, — задумываюсь я, — да, и поздно, наверное. Они уже волчата, с людьми жить не смогут. Такие случаи были, звери усыновляли человеческих детей.

— Я слышал, — соглашается один из охотников, крепкий мужчина с проседью в волосах, — бывало, даже двух ребятишек усыновляли, но, чтоб так много.

— Подрастут, будет племя необычных хищников, — усмехается князь Аскольд.

— Но, вдруг, они недавно в стае? Человеческие навыки не растеряли. Может, действительно вытащить их оттуда? Как считаешь, Аскольд, — обращаюсь я к другу.

— По повадкам, они в стае не один год.

— Но, мы, здесь недавно?

— Значит, они местные.

— Как, местные? — я едва дар речи не теряю.

— Мы не первопроходцы, на этой земле, помимо нас, есть люди. Или, существа, похожие на человека, — добавляет он.

— Да, идол, — я вспомнил каменное изваяние у пещеры с монстром. — Здесь есть люди.

— Здорово, люди! — блеснул свинцовым взглядом Семён.

— Или напоминающие их, — мрачно добавляет князь Аскольд.

— Вижу, ты расстроен, — нехорошее предчувствие беды колыхнулось в моей груди.

— Мы здесь недавно, а они давно. Рано или поздно, произойдёт стычка между нами. Мир этот они знают хорошо, мы, пока нет. Преимущества на их стороне, — резюмирует друг.

— Следовательно, стычек, в ближайшее время, не будет, — твёрдо заявляю я.

— Будем надеяться, — криво усмехается князь Аскольд. — Но, сдаётся мне, они уже узнали о нас.

— С чего ты взял? — неприятно удивляюсь я.

— Подсказывает интуиция.

— Плохо, — я верю в интуицию друга. — В любом случае, сворачивать с намеченного пути не будем. Мы пойдём по волчьей дороге, — твёрдо решаю я. Семён вздыхает, Аскольд кивает, но в глазах большое сомнение. Мужчины в отряде не ропщут, тесть, действительно подобрал хороших воинов.

Быстро собрались. Князь Аскольд скрывает следы нашего присутствия, костёр тушим, застилаем мхом и разбрасываем листву.

— От случайного взгляда, против следопыта без толку, — с иронией замечает он.

Ощущая тревогу в сердце, веду отряд к волчьей тропе. Аскольд идёт рядом и необычно суров, я понял, игры закончились, начались будни.

Мы продвигаемся максимально тихо, ноги пружинят на мшистой земле, заросли обходим предельно осторожно, ловим каждый звук. Лес дышит первобытной силой. Деревья гиганты, обвешанные лианами, вызывают трепет. На огромной высоте существует неведомая жизнь. Неясные тени скользят в кронах, то ветка упадёт, то спланируют на землю перья или клочки шерсти. Раздаются резкие крики, яростное рычание, свист птиц, шипение, стуки, треск. Изредка дорогу перебегают необычные копытные, элегантные, с длинными шеями и тонкими рожками. В самой гуще продираются лесные титаны. Огромные тела, похожие на великанские туши буйволов, но заросшие густой шерстью, шеи толстые, морды, напоминающие верблюжьи головы. Помня недавнюю встречу со слонами, мы сделали всё, чтобы не попасться им на глаза.

Слева змеится бездонная трещина. Где-то в её глубинах скапливается голубоватый туман и, нехотя выползая на поверхность, стелется в низинах, оставляя после себя липкую сырость.

Мне жутко смотреть в пропасть, но взгляд притягивает. Казалось, там, на дне, живёт нечто, с чем человеку встречаться не стоит. Одна мысль о необходимости перебираться через трещину, наводит ужас. Интуитивно вкладываю стрелу в лук, пальцы сами собой оттягивают тетиву. Князь Аскольд так же бледен. Странно, на его лице выступил пот. Тоже чувствует страх. Для меня это открытие. А Семён меня удивил, он спокоен и даже весел. Вот что значит счастье, для дилетанта, бояться там, где не надо и не бояться — где стоило бы.

На нашем пути целый бурелом из поваленных деревьев и, как следствие, множество мелкой живности под ними, но далеко не безобидной: сороконожки, змеи, мохнатые с тарелку пауки — и всё это богатство приходится преодолевать.

Но, вот, подходим к мосту. Дерево, в обхвате, метров двадцать, сломано как спичка, лежит от одного края трещины до другого. Острый скол позволяет легко проникнуть на ствол и воспользоваться им как мостом, что и сделали волки, сделав дерево своей переправой. Оголённая земля вся изрыта. Огромные звериные следы, действительно, вперемешку с человеческими отпечатками. Я с любопытством склонился над следами:- А с чего ты взял, что дети с волками, может они раньше прошли или позже? — спрашиваю я Аскольда.

— Неважный с тебя следопыт, Великий князь. Видишь, мальчик подсадил волчонка на дерево, смотри, как отпечатались пальцы на ногах, а коготки зверёныша оставили царапины на коре. А вот здесь, другой ребёнок цеплялся за волчицу и выдрал клок шерсти. В этом месте дети подрались с волчатами и те, и другие получили трёпку от волчицы. А вот… — Аскольд осекается. Я, заинтригованный сажусь рядом:- Что замолчал?

— Ребёнок грыз кость, на ней следы хороших клыков. И, жим челюстей не детский, кость перекушена пополам.

— Монстры, какие то, — бормочу я.

— Просто они другие, — шепчет князь, оглядывается по сторонам.

Мне становится не по себе. Если здесь такие детки, то какие взрослые? Внезапно мне кажется, за нами наблюдают. Я выпрямляюсь, смотрю в лес. Все мужчины выставляют копья, тоже чувствуют чьё-то внимание.

— Однако нам не стоит задерживаться, — Аскольд, словно простреливает взглядом окружающую листву.

Не слова говоря, Семён проворно карабкается на ствол дерева, что-то давит дубиной и с выжиданием смотрит на нас. Не сводя взгляда с внезапно притихшего леса, быстро заскакиваем на природный мост.

Толстая кора буграми покрывает дерево. Бурелом из сломанных ветвей местами в клочьях грязной паутины, скользкая плесень, множество мокрых древесных грибов, делают переход достаточно сложным, если не опасным. И ещё, слизни, мокрицы, многоножки, жуки с длинными усами, всё это снуёт перед ногами и ещё норовит цапнуть. Давно не испытывал такого омерзения. Но, приходилось, стиснув зубы от отвращения, продираться сквозь гниль, давя, то ногой, то кулаком назойливых насекомых.