Похищение - Бернадетт Энн Пэрис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нед сочувственно мне улыбнулся.
– Я тоже теперь стал единственным ребенком. Хотя у отца есть еще один – Фонд Хоторпа.
– Должно быть, вы гордитесь им и своим отцом.
Нед покрутил ножку бокала в руке.
– Да, горжусь. Но, честно говоря, Фонд оказался разочарованием лично для меня.
– Почему?
Он пошевелился на стуле.
– Предполагалось, что Фонд станет нашим общим делом. Отец как раз собирался его открывать, когда я вляпался в передрягу: подрался, врезался на машине в дерево, и все такое. И поскольку я персона известная – вернее, мой отец, – разумеется, все попало в прессу. Отцу пришлось поставить все на паузу, потому что некоторые из потенциальных инвесторов перетрусили: мол, моя «неосмотрительность» запятнала Фонд. Отец был в ярости, и когда десять лет спустя он все-таки основал Фонд Хоторпа, то запретил мне иметь к нему какое-либо отношение. – Нед помолчал, осушил бокал и подал знак официанту принести еще вина. – Когда я сказал ему, что знаю людей, которые с радостью сделают существенный денежный вклад, отец ответил: вряд ли ему хочется, чтобы имена моих знакомых были связаны с Фондом. Сбор средств, который я провел в сентябре, – самый лучший тому пример. Мы получили миллионные пожертвования, но он не захотел их брать, и мы передали средства в другую благотворительную организацию. – Он подождал, пока официант дольет ему вина. – Правда в том, что для отца Фонд важнее меня.
– Уверена, это не так, – сказала я сочувственно.
– Все так. – Нед не сумел скрыть горечь в голосе. – Ну хватит обо мне, давай о чем-нибудь другом. Как продвигается поступление в колледж?
– Я получила предложение от Королевского колледжа, но отложила еще на год.
– Почему?
– Потому что еще не накопила.
– Ты ведь хочешь быть адвокатом, верно?
– Моя мама из-за халатности врачей умерла при родах в больнице Парижа. Я видела, как отец годами сражается за справедливость, но у нас всегда не хватало денег или связей, чтобы чего-то добиться. Поэтому я твердо решила стать адвокатом – не просто хорошим, а отличным адвокатом для тех, кто не в состоянии себе его позволить.
– Очень благородно, однако так ты не разбогатеешь.
Я рассмеялась.
– А я и не стремлюсь, главное, не скатиться в нищету. Я прошла через это, было ужасно. Вот почему я не хочу брать огромный кредит на оплату колледжа, вдруг так и не смогу его вернуть. Но, возможно, придется и на это пойти.
– Я помню, что было, когда отец неожиданно решил вложить большую часть наших денег в Фонд, – сказал Нед, внезапно помрачнев. – Если бы дед не вмешался, сегодня я бы жил совсем иной жизнью.
И все равно комфортной, – так и хотелось мне ему сказать. Богатой и с соответствующим уровнем. Но я промолчала – он ведь мой босс; вряд ли Нед имеет хоть малейшее представление о том, каково это – быть другим.
25
Настоящее
Живот режет от боли. Останавливаюсь, принимаюсь его тереть. После хлеба с сыром, который я ела в ночь перед попыткой побега, мне больше ничего не давали, и это было сто лет назад. Если бы я могла уснуть, это отвлекло бы меня от голода. Но из-за спазмов в животе и холода это невозможно.
Иду в туалет, наполняю пустой желудок водой, пью так много, что меня рвет. Дрожу без остановки, пока выцарапываю очередную строчку на стене: наверное, прошел еще один день. Одиннадцатый! Почему никто за нами не пришел?
Возвращаюсь в комнату, мне даже удается немного задремать. Меня будит шум, я поднимаю голову и с надеждой смотрю в сторону двери. Но здесь никого нет, и внезапно я прихожу в ярость – я зла, ведь они думают, что могут уморить меня голодом.
Я вскакиваю и вслепую пробираюсь к двери.
– Я хочу есть! – кричу я. – Мне нужна еда! – Нащупываю дверную ручку, принимаюсь ее дергать. – Слышишь?! – Колочу в створку кулаками. – Я голодная!
Замираю, прижимаюсь ухом к двери, надеясь услышать шаги.
Ни звука.
Снова стучу.
– Вы слышите? Мне нужна еда!
– Заткнись! – Пронзительный крик заглушает звук моих ударов. Я замираю, не донеся кулак до стены.
Меня поражает злоба, прозвучавшая в этом голосе. На миг мне кажется, будто это тот, кто поймал меня, когда я пыталась сбежать, – он там, в коридоре, и требует, чтобы я перестала. Затем понимаю – звук идет снизу. Это Нед. Он услышал, как я колотила в дверь.
Я опускаюсь на пол со слезами разочарования и вдруг задеваю что-то ногой. Протягиваю руку – это поднос. Какое облегчение! Наверное, его принесли, пока я спала. Нащупываю еду – сэндвич, и начинаю есть, продолжая шарить по подносу в поисках шоколада. Но больше ничего нет.
Доедаю сэндвич, сажусь спиной к стене и думаю о подносе, который на этот раз оставили прямо у двери. Больше никакого шоколада или фруктов. Никакого человеческого контакта. Вынести это будет труднее всего. А как же Нед? Он знает, где я, знает, что меня держат в комнате где-то над ним. А значит, может вторгнуться в мое пространство, когда захочет.
Мне стоит вести себя потише.
26
Прошлое
В четверг, в наш последний день в Вегасе, Нед взял выходной. Мы пошли пообедать, и он заказал еще шампанского, чтобы отметить мой день рождения и то, что Пол Мартин наконец-то согласился дать интервью для «Эксклюзива». Нам пришлось задержаться дольше, чем Нед планировал, чтобы получить согласие; завтра, ко времени отлета, мы будем отсутствовать дома уже шесть дней.
– Жюстин будет в восторге, – обрадовалась я. – Вы ей уже сообщили?
– Нет, хочу видеть ее лицо. Так что пока придержи язык за зубами.
– Хорошо, – пообещала я. – Готова поспорить, вам не терпится вернуться.
Он осушил свой бокал.
– Вообще-то, нет. Я бы хотел остаться здесь навсегда.
– Почему?
Нед по своему обыкновению покрутил в пальцах ножку бокала.
– Потому что семья принуждает меня жениться на одной девушке, а я не хочу. Они пригласили ее вместе с родителями на следующий уик-энд и
