Создатель сказок - Макс Крынов

— Айдару еще рано туда. Я не готов жертвовать сыном.

Фраза про «а я не готова жертвовать вами обоими» не была произнесена, но судя по взгляду матери, что-то подобное она хотела сказать.

Заламывание рук долго не продлилось. Спустя пару минут этот обнимательный кружок разлепился, и отец кивнул мне:

— Пошли, поговорим. Ника, передай, пожалуйста, прислуге, чтобы принесли ко мне в кабинет чаю на двоих и пирожных каких-нибудь.

Спустя пять минут мы сидели перед камином с черными углями. На столе стоял чайник и большая тарелка с ватрушками.

— Кого ты сегодня призвал?

— Гоблинов. Я могу их усиливать за счет набитых фрагментов, так что эту пятерку усилил до А-ранга. Сам видел — этого недостаточно, чтобы отправить их даже против одного монстра из того портала, но средних воинов они уже переросли.

— Понятно. Насчет Григорьевых не беспокойся, я сам разберусь.

Киваю. Уже второе дело, после кузни, с которым он разберется сам. И это притом, что у него есть я. Мне только дай отмашку, я устрою Григорьевым похохотать. А то и без отмашки.

— Хочу спросить тебя о той теме, которую мы поднимали в машине. Ты против того, чтобы внедрить себе симбионта, но что насчет безопасности остальных Алмазовых?

— Нормально все с безопасностью! — Зарычал отец. — Твои юниты в охране — раз! Практически готовый купол: послезавтра крафтер установит в подвал последние части артефактов — два! Ты еще сам за собой не заметил, что твоя настойчивость с этим симбионтом ненормальна⁈

— Ты назвал всего два пункта защиты, и оба касаются лишь особняка, — спокойно говорю я. — Риск, что наших с тобой родных людей могут поймать или убить, все равно остается. И даже возрастает — сегодня вот тебе не помогли ни хобгоблины, стоящие на страже особняка, ни недостроенный купол.

Отец смотрит на меня налитыми кровью глазами, сжимает в ладонях-лопатах крохотную кружку с чаем, и…

Отводит глаза. И продолжает непривычно тихо:

— Айдар, я сейчас на эмоциях. Меня попытались убить, я сражался, а потом меня спас собственный сын, заглянув мне в голову. Прошу, не пользуйся моментом, а? По меньшей мере, это неспортивно, а по большей — грязно.

— Если на пользу рода, но совсем не грязно. Я боюсь за вас, очень боюсь. Я был там, — показываю пальцем вверх. — На самых верхах, и знаю, какой силой обладают те, кто там сидит сейчас. Им достаточно желания, незаметной для них суммы денег или одного единственного, пусть и сильного, артефакта, чтобы мы перестали существовать. Ты думаешь, что род воспрянул, что наша репутация начала налаживаться, но даже с учетом этого всего мы — лишь пыль под ногами сильных мира сего. Как и те же Григорьевы, Липовы, Юсуповы и Соколовы.

Отец молчал, молчал и я. Сидели, глядя в черноту камина, пока остывал чайник — ни я, ни он не наполнили кружки и не притронулись к еде.

Перед сном решаю, что пришло время поднапрячь своего симбионта. Захожу на кухню, открываю дверь огромного холодильника и достаю уксусную эссенцию. Наливаю себе рюмку и выпиваю ее за один глоток.

Горло обожгло разбавленной кислотой, в нос ударил едкий запах, на глазах выступили слезы. Дыхание перехватило.

Конечно, не селфхарм, но тоже неплохо. Симбионт сегодня ночью точно напряжется, латая тело и выводя выпитую дрянь из организма.

Глава 8

Библиотека Академии разделена на две части. В первой выставляются доступные книги, а раритетные тома лежат во второй, закрытой.

— Светлана Леонидовна, рад вас видеть, — улыбаюсь худенькой женщине лет тридцати, которая, будто маленький симпатичный Цербер, стережет вход в закрытую часть. — Мне, пожалуйста, то, что я не дочитал в прошлый раз.

— Альманах величайших призраков?

— Точно. И «Божественную матрицу», будьте добры.

Женщина выносит из закрытого отдела отложенные книги. Слишком «взрослая» литература — не зря ходили слухи, что часть преподавателей устраивается в Академию не потому, что работа здесь престижная и высокооплачиваемая, а потому, что для преподавателей неограниченный доступ в библиотеку, и можно здорово шагнуть вперед в понимании своей специальности.

— Еще раз напоминаю, что выносить их за пределы читального зала нельзя. Ты умный мальчик и наверняка это запомнил, но я обязана предупреждать об этом каждый раз.

— Спасибо, Светлана Леонидовна.

— Обращайся, — довольно кивает женщина.

Смотрю на закрытую часть библиотеки. Пожалуй, я погорячился, когда подумал, будто местная библиотека мне не пригодится. Хочу иметь неограниченный доступ к этим знаниям — некоторые здешние книги наверняка дадут фору и императорской библиотеке. Четырех лет учебы в Академии мне категорически не хватит, чтобы познакомиться и с десятой частью здешней коллекции.

Благо, у меня есть свой чит, и мне не обязательно изучать книги в читальном зале, как того требует инструкция.

Иду за столик у стены, спокойно раскрываю «Альманах» на середине, и листаю страницы, пробегая взглядом по диагонали каждой. Это далеко не чтение, но тренированная память сейчас переносит информацию в библиотеку моего вондера. Как только долистаю книгу до конца, она появится на полке. Вечером придется вдумчиво перечитать ее, чтобы понять.

Меня не отпускала мысль о создании духов из сказок и легенд. К сожалению, нельзя вот так просто взять и выдумать лешего, воплотив его в жизнь. Для того, чтобы дух интегрировался в мир, для того, чтобы мир принял его и самостоятельно подпитывал энергией, мне нужно понять о духах все, что я смогу найти. Для этого я и читаю книги о призраках, запоминая методы их взаимодействия с миром, читаю все теории о них, и одновременно разрабатываю иллюзию особенного призрака, который сможет управлять лесом. При этом дух должен быть разумным, и в то же время не подверженным воздействию проклятья. Это осложняло дело — передо мной будто лежат детали разных пазлов, пара деревянных кубиков и детская пирамидка, и из этого с помощью магии иллюзий нужно собрать стройную картину.

А еще дух должен быть не один. В идеале в каждом русском лесу должен жить свой леший, в озере и речке — водяной, в домах — домовые. У каждого духа должен быть свой ареал обитания, у каждого — своя модель поведения. Плюс еще нужно создать механизм по управлению всеми этими существами.

День за днем в моей голове вырисовывалась приблизительная картина, как добиться желаемого. Путь будет долгим, сил придется потратить ни один вагон, и на ритуальные фигуры потратить кучу сил