Мозг Эйнштейна - Йозеф Несвадба

Я тоже решил стать человеком.

ТАБУ

Я эгоист. Никогда этого не отрицал и не спорю, когда меня в этом упрекают. Я даже очень большой эгоист и думаю только о себе. Ведь лишь благодаря своему эгоизму я смог распроститься с окраинами Чикаго, где до сих пор прозябают мои родители, а братья работают на строительстве подсобными рабочими. Только думая о себе, я окончил университет и получил ученое звание.

Но специальность я выбрал неудачно. После второй мировой войны, когда угроза новой бойни нисколько не уменьшилась и стало очевидным, что от участия в боях избавлены только работники санитарной службы, молодые люди толпами бросились изучать медицину. Конечно, и материальные соображения играли роль. В результате развелось так много врачей, что гонорары начали снижаться; а в Корее потери среди медиков были особенно большими, потому что врачам приходилось работать на передовых позициях. Но я знал об этом только по рассказам. К счастью, в Корее я не был. И, к несчастью, зарабатывать деньги не умел.

Я очень обрадовался, когда получил место в городском родильном доме. Вскоре после моего поступления главный врач стал доверять мне тяжелые операции. Меня заинтересовали гинекологические заболевания и уродства. В городе я не приобрел ни единого друга и лишь стремился как можно скорее завоевать популярность. Через год я уже мог делать кесарево сечение с завязанными глазами. А при внематочной беременности оперировал так же быстро, как и главный врач. Я мог бы и еще быстрее, но не хотел вызывать его недовольства. Правда, однажды не удержался и попал в немилость. И вскоре мне пришлось уйти. Во всем была виновата медицинская сестра. Она походила на ангела, которому я молился в детстве. Но, видимо, мой главный врач тоже когда-то отличался религиозностью. Кроме того, у него была собственная машина. И все-таки я оказался проворнее его. И у операционного стола, и в жизни… Через три месяца нас выгнали обоих. На этот раз эгоизм сослужил мне плохую службу.

Ничего другого не оставалось. Пришлось принять предложение работать в больнице для туземцев. Всю дорогу мы с женой радовались экзотической природе и красоте местных жителей. А вышло так, что ни на шаг не отходили от больницы. Акушерское отделение оказалось в ужасном состоянии — пришлось работать дни и ночи. Да и ходить там некуда. Единственный в той местности город отстоял от нашей больницы на восемьдесят километров. А в нем всего одна улица и вокзал, соединяющий нас с внешним миром. Лишь в исключительных случаях мы ездим туда в единственный кинотеатр или в отель. Но это очень редко. Все стремятся побольше заработать и экономят: никому не хочется здесь оставаться. А пока что мы погружены в работу: лечим туземцев, не зная их языка, практикуемся на живом материале. И каждый из нас жаждет сделать какое-нибудь интересное открытие, которое привлекло бы внимание к его особе.

Я уже полагал, что нашел для себя что-то подходящее. Очень скоро выяснилось, что у здешних рожениц большой процент отклонений от нормы. Гораздо больший, чем в других местностях. Дети рождаются недоношенными. И с каждым месяцем все чаще. Я описал те случаи, которые наблюдал, и послал свою статью в столицу. Ответ долго не приходил, несмотря на мои напоминания. А между тем мне было хорошо известно, что профессор К., лекции которого я усердно посещал, очень интересовался уродствами. У него я видел всяких монстров: ребенка без головы, с головной водянкой, с опухолями, большими, чем весь плод, сросшихся близнецов, увеличенный и мацерированный плод — все это редкие случаи, которые стали здесь обычными. Фотографии их я ему послал. Мне даже удалось уговорить жену, что ей не нужен новый костюм, и на эти деньги отправиться в столичную клинику. Я поставил на карту свое имя, свое будущее. Ведь это сенсационное открытие! Но профессор К. накричал на меня. Его, мол, давно не интересуют аномалии. Он не желает нарушать из-за них свой покой. Теперь он работает над обезболиванием родов. И мне советует заняться тем же. Он почти выгнал меня из своей квартиры, сверкавшей новизной и роскошью. А всего несколько лет назад он принципиально пользовался газетами вместо носков и жил на чердаке.

В редакции сначала вообще не хотели вернуть статью. На меня накинулся какой-то секретаришка, так что у него пенсне подскакивало на носу. Неужели я вообразил, что такой серьезный научный журнал станет печатать любое сообщение о совершенно непроверенных фактах. Если я свою работу как следует углублю, приведу источники и даты, статистические материалы и цитаты из трудов специалистов, дам теоретическое объяснение, то через год-другой, при наличии авторитетных отзывов, можно будет поговорить и о публикации. Я вырвал рукопись из рук этого болтуна.

Тем временем мою жену посетили два господина и чрезвычайно вежливо спросили, правда ли, что ее дядюшка был арестован за мошенничество и почему она не сообщила об этом при поступлении в больницу. Жена ответила, что просто ее никто ни о чем таком не спрашивал. Господа высоко подняли брови, попрощались и ушли. Но Мария расстроилась. После моего возвращения у нее не осталось денег на костюм, а я не прославился. Рукопись и фотографии лежали в портфеле на моем столе. День был необычайно душный. Вентилятор на потолке не работал. Уж не помню, кто из нас двоих пообещал позаботиться о его ремонте. Мы поссорились. Это была наша первая ссора.

На следующий день меня вызвали к управляющему. Он был первым лицом в больнице и до того едва отвечал на мой поклон. Стоя в ожидании у двери его роскошного кабинета, я чувствовал себя неважно. Обе секретарши не хотели сказать, в чем дело, и мрачно отвечали на мои шутки.

Но управляющий хохотал во всю глотку. Он усадил меня в кресло, предложил сигару (он курил сигары потому, что боялся рака легких, который, по его мнению, вызывается обугливанием сигаретной бумаги). И заговорил. Это был поток комплиментов. Он, мол, вообще не знал, какой замечательный специалист работает в его больнице, поражен моей скромностью и немного обижен, что свои научные работы я не показываю в первую очередь ему. Неужели я воображаю, что рентгенолог неспособен понять интересные проблемы акушерства? Его интересует все. И предложил напечатать мою статью в местном журнале. Конечно, в сокращенном виде и со своими комментариями. Он, мол, хочет подкрепить этой работой собственную теорию вырождения туземцев. Даже предложил мне в свободное время пользоваться его автомобилем. Я поблагодарил.

И вот я уже в машине управляющего поджидаю жену у лаборатории, где она работает. Ждать пришлось долго. Все это время я думал над причинами такого быстрого вырождения этих бедняг. Ведь число аномалий растет с каждым месяцем! Просто невероятно…