Варкрафт. Дуротан - Кристи Голден

Густая, ярко-алая кровавая слеза падала в озеро и превращала его в бурлящий красный котел. Животные, которые только что спокойно паслись, издавали крики боли. Их тела превратились в отвратительный серый пепел, ненадолго покрывший источник грязным покрывалом, которое жадно поглощал красный котел.

Дрек’Тар услышал ужасный шум и понял, что это его собственный страдальческий вопль. Он посмотрел на свою коричневую кожу, потом заглянул глубже, мимо мышц и костей, увидел вены, пронизывающие каждую часть его тела. В них текла уже не кровь, а огонь, – белый, желтый и оранжевый.

Крики шамана, резкие и яростные, раздирающие горло, не смолкали, пока он не открыл глаза и не увидел темноту.

– Проснись, Дрек’Тар! – Голос был спокойным, знакомым – голос Палкара. Несколько мгновений шаман не понимал, почему он ничего не видит, и подумал, что кровавые слезы Горы-Предка каким-то образом выжгли ему глаза, но потом вспомнил о лишившем его зрения волке.

Он сел, лихорадочно нашарил руку Палкара и крепко сжал ее.

– Приведи Дуротана, – прохрипел он. – Скорее!

Дрек’Тар всегда был источником мудрости и покоя, хотя сам признавал, что в более молодые годы поступал безрассудно, что и стоило ему зрения. Но сейчас молодой вождь был потрясен до глубины души, видя шамана дрожащим и цепляющимся за него. Слова так и сыпались из Дрек’Тара, будто едва успевали прийти ему в голову.

Вождь сжал мечущиеся руки слепца, остановил их и постарался говорить спокойно:

– Дрек’Тар, это я, Дуротан, – сказал он. – Переведи дух, старый друг, и расскажи мне, что ты видел.

Дуротан привел с собой Гейю, и они с растущей озабоченностью слушали слова, льющиеся изо рта шамана подобно той странной, кровавой реке, которая по описанию Дрек’Тара текла по скалистому лицу Горы-Предка. Дуротан ничего не понял в этих образах, но холод пронзил его до костей.

– Как ты думаешь, что это значит? – спросила Гейя.

Дрек’Тар покачал головой. Как заметил Дуротан, он все еще дрожал.

– Это предостережение. По крайней мере, это понятно. Предостережение насчет весны!

– Но мы все думали, что неожиданно появившееся горячее озеро – это добрый знак, – сказал Дуротан. Его густые брови сдвинулись в тревожном недоумении.

– Если раньше это и был добрый знак, то теперь там лишь кровь и пепел, и нас окружает смерть, – возразил Дрек’Тар. Он поднял к Дуротану свое слепое лицо. – Клан должен уйти, пока еще не поздно!

– Уйти? – Гейя уставилась на него. – Мы не можем уйти! Хребет Ледяного Огня был нашим домом столько времени, сколько мы называем себя Северными Волками! Сами Духи подарили нам Каменный трон. Гора-Предок охраняла нас. Наши корни здесь!

– Именно корни не позволили мне убежать в том видении, – напомнил ей Дрек’Тар. – Именно корни обрекли меня на смерть.

При этих словах волосы на загривке и плечах Дуротана встали дыбом. Он никогда глубоко не задумывался о том, каково быть шаманом, а когда думал об этом, то завидовал их прочной связи с Духами. Теперь, с растущим ужасом слушая Дрек’Тара, вождь клана впервые был несказанно благодарен тому, что его миновала эта участь.

Гейя повернулась к нему.

– Это наш дом, Дуротан, – сказала она. – Возможно, Дрек’Тар неверно толкует свое видение. Весна не принесла нам ничего, кроме добра. Неужели ты бросишь все, что мы знали много поколений, только из-за одного единственного видения?

– Ты причиняешь мне боль, Гейя, – сказал Дрек’Тар. – Но если я ошибаюсь, я буду рад.

Дуротан, раздираемый противоречиями, присел на корточки. Оба орка рядом с ним были мудрыми и заслуживали как его уважения, так и уважения клана. За обоими стояли древние традиции. Никогда раньше груз обязанностей вождя не давил на него так сильно. Он любил мать и доверял ей, но Дрек’Тар мог разговаривать с Духами, и, в конце концов, мучительная, надрывающая душу убежденность в словах шамана заставила Дуротана решиться.

– Мать, – тихо произнес он, – найди Оргрима. Напомни ему о той карте, которую нарисовала Драка. О том Приюте, который показали ей дренеи. Мы покинем наш дом. Если Дрек’Тар ошибся, тогда мы вернемся, и потеряем только время. Если он прав, а мы останемся… – Он даже не смог договорить.

Гейя бросила на сына страдальческий, сердитый взгляд. Губы ее изогнулись над клыками, но она коротко кивнула.

– Ты – мой вождь, – сдержанно произнесла Тара и вышла, повинуясь приказу.

Дуротан еще немного посидел с Дрек’Таром, чтобы убедиться, что шаман поведал ему все ужасающие подробности, а затем велел Палкару помочь Дрек’Тару и другим шаманам в подготовке к эвакуации. Выйдя из хижины шаманов, он увидел Гейю и Оргрима, спорящих с группой Северных Волков.

– Мы уважаем Дрек’Тара, но, может быть, это просто сон? – спрашивал Грукаг.

– Нам потребуется время, чтобы перенести все бочки с зерном и соленой рыбой, – твердо заявил Гурлак. – Сначала все должны заняться этим.

– Нет, – раздался голос Нокрара, – сначала нам понадобится оружие. Если нам предстоит переезд, мы должны защищать себя.

Дуротана охватила ярость, такая же красная и горячая, как та река, которую описал Дрек’Тар. Он шагнул вперед, но не успел заговорить, как из толпы раздался голос Драки.

– Ваш вождь отдал приказ! – крикнула она. – С каких это пор Северные Волки ворчат и не подчиняются, как волчата с молочными зубами, кусающие друг друга? Вам не подобает спорить. Даже я, отсутствовавшая два года, помню об этом!

В этот момент раздираемого бурными эмоциями Дуротана будто окатило мощной теплой волной от пылких слов Драки. Оргрим был прав – вождь никогда не встречал более достойной женщины, Дуротан даже сомневался, достоин ли он ее.

– Я здесь! – громко заявил он, выходя вперед, чтобы его лучше видели при свете костра. – Я – Дуротан, сын Гарада, сына Дуркоша. Духи приняли меня, и вы тоже. Теперь они прислали предостережение нашему самому мудрому, самому опытному шаману, которое, возможно, спасет нам жизнь. Неужели я слышал, что мои приказы подвергают сомнению?

Никто не ответил. Он встретился взглядом с Оргримом и кивнул. Оргрим поднял кулак.

– Воины и охотники, ко мне. Мы приготовим наше оружие.

– Я поговорю с теми, кто собирал зерна и сушил плоды, – сказала Драка.

– Я недавно приняла роды, – сказала Гейя. – Те, кто хочет помочь ухаживать за новорожденным, подойдите ко мне. Мы переведем их в мою хижину и будем присматривать за ними, пока остальные…

Долгий, протяжный вопль заполнил холодный ночной воздух. Сначала он был тихим, потом усилился, потом опять стал тише. Дуротан напрягся, слушая его, пытаясь понять, что происходит. Может быть, это тот крик боли Горы-Предка, о котором говорил Дрек’Тар? Но почти сразу же вождь понял, что это нечто более знакомое, хотя и не менее тревожное.

Все волки в деревне одновременно завыли от охватившего их ужаса.

Мгновение спустя Дуротан почувствовал внезапную волну жара на своем лице, несмотря на то, что стоял спиной к костру. Он резко вскинул руки, чтобы загородиться, и отвернулся, совершенно не понимая, что происходит. Почти невыносимый жар налетел с юга. Дуротан повернул голову и чуть приоткрыл глаза, стараясь найти его источник…

Жидкий огонь, похожий на яркое, красно-оранжевое пламя кузнечного горна, вырывался из самого высокого пика Горы-Предка. Эта жидкость взлетела высоко в небо, освещая изломы и утесы горного массива, а потом потекла вниз извилистым ручейком, покрывая склон горы полосками расплавленного камня.

Кровавая река.

Через секунду ночь взорвалась.

Протяжный вой волков утонул в оглушительном взрыве. Орки закричали, зажимая уши. Многие упали на колени. Лицо Дуротана исказилось от боли, и он тоже зажал пострадавшие уши.

Горящие комья расплавленного камня дождем падали вокруг них. Дуротан слышал испуганные, полные боли крики, и чувствовал запах горелой плоти. Он набрал в грудь раскаленного воздуха и уже собирался прокричать приказы, когда раздался другой голос, сильный и спокойный.

– Дух Воздуха! Услышь наш зов о помощи!

Это был голос Дрек’Тара, и Дуротан отвернулся от завораживающего, ужасающего зрелища агонии Горы-Предка. Он увидел шаманов, выстроившихся в ряд, с раскинутыми в стороны руками; выгнув спины, они подняли к небу свои посохи.

Ночь прежде была тихой, но теперь с севера прилетел ветер. Холодный, как смерть, полный ледяной влаги, он обрушился на Дуротана и других Северных Волков, и их охватила сильная дрожь. Вождь оглянулся и посмотрел на взрывающуюся гору, истекающую оранжевой огненной кровью. Он увидел, как плотный серый дым поднимается из все еще извергающей огонь вершины. Он смотрел, как невидимая волна холодного мокрого воздуха заставила дым отступить. Неровные комья камней продолжали падать вокруг орков, но они уже стали не такими горячими, хотя все еще дымились.

– Дух Воды! Одолжи нам на время свои слезы!