Полночный час - Карен Робардс

При этом намеке на его излишний вес, да еще в присутствии Каролин, он похолодел. Его гордо устремленный вперед пенис опал сразу же, словно проколотый воздушный шарик.

– Ладно, мам, посмотрим, – миролюбиво произнес Донни. Взгляд его голубых глаз скрестился с ответным взглядом младшего брата.

Черт побери! Как Донни смеет сочувствовать ему? Он ненавидел всех, кто его жалел, а старшего брата особенно. Но все-таки его жалели. Все, кроме матери. А вот ее он ненавидел больше всех на свете.

– Езжай и отвези Каролин домой, – распорядилась мать, хотя Донни и так собирался это сделать.

Распоряжения, отдаваемые матерью, всегда были не к месту. Она еще не переоделась ко сну, потому что ждала отъезда Донни и Каролин. Он всегда отвозил Каролин домой после тренировки. Нейлоновый спортивный костюм, в который мать непременно облачалась, завершив домашнюю работу, был почему-то белого цвета с нелепой розовой полосой на груди. В нем она выглядела как новогодний снеговик. Оживший, но жутко уродливый снеговик.

Он часто гадал, почему ее так раздражает его излишняя упитанность. Вероятно, потому, что у нее самой были те же проблемы.

«Мы оба уродливы, как тролли», – постоянно твердила она про себя.

– Что ж, мы поехали, – сказал Донни.

– Спокойной ночи! – пробормотала Каролин, обращаясь к матери.

Она прижалась к Донни, и он обвил ее рукой. Уже у двери она оглянулась и посмотрела прямо на него. Ее личико едва выглядывало из-за могучего плеча Донни, но все же он заметил, что она улыбается. Ямочки на щеках делали ее еще соблазнительнее.

– Спокойной ночи, маленький братец.

Вот кем он был для нее! Маленьким братцем большого Донни. Хотя они были с ней ровесниками и учились в параллельных классах. Хотя он любил ее с восьми лет. Хотя Донни обращался с ней как с вещью, как с чем-то, что всегда находится под рукой.

А с ним Каролин была бы королевой, если бы только она дала ему шанс.

Но Донни для нее свет в окошке, как, впрочем, и для всех других тоже.

– Спокойной ночи, Каролин, – откликнулся он хрипло и проследил, как она покидала дом в компании его драгоценного братца, чья рука по-хозяйски обвивала ее тонкий стан.

Он продолжал смотреть туда, где ее уже не было, в темный холл, где витал лишь ее призрак. Но вот он услышал, как захлопнулась дверца машины, как завелся мотор, как машина развернулась и отъехала от дома.

Только тогда он опомнился и огляделся вокруг. Мать глядела на него из глубокого кресла, откинувшись на спинку и задрав голову. В ее мерзких глазках светился огонек понимания.

«Она знает! – подумал он, и его охватила паника. – Она догадалась о моих чувствах к Каролин».

– Если ты сбросишь вес и что-нибудь сделаешь со своими прыщами… Кстати, ты пробовал эти новые кремы с перекисью водорода? Я слышала, что они помогают… То, возможно, ты найдешь себе собственную подружку и перестанешь пялиться на девчонку брата.

– Ты глупа как пробка, – сказал он и встал.

Он не собирался выходить сегодня ночью, но внезапный приступ клаустрофобии овладел им. В присутствии матери, в кильватере семейного флагмана, каким является Донни, в мире сладких видений, оставшихся после ухода Каролин, он не мог дышать.

– Ты никуда не поедешь, – заявила мать.

Она тоже поднялась и попыталась загородить ему дорогу. Она настолько хорошо изучила повадки младшего сына, что не требовалось никаких слов, чтобы понять его намерения.

– Тебе завтра в школу.

– Какая разница, высплюсь я или нет? Все равно первым в классе мне не быть, и лавров я не снискаю. Я не Донни.

– Да, ты не Донни, – сказала она с грустью. – Ты не похож на Донни.

Вот она, последняя капля. Последний гвоздь в крышке гроба. Эпитафия, которая, несомненно, когда-нибудь появится на его надгробии: «Ты не Донни!»

Не обращая внимания на скулеж матери, он вышел из дому. Очутившись снаружи, он с минуту постоял у ворот гаража, охлаждая свой распаленный мозг. Ночь была прохладной. По небу бежали гонимые ветром тучи. Луна и звезды попеременно выглядывали из-за туч, как будто они робели перед их мрачным могуществом.

Тьма обхватила его властными, сильными, ласковыми руками. Туго стянутый узел боли, стыда, гнева у него внутри постепенно ослаб. Он уже мог дышать полной грудью.

Он вошел в гараж. Когда он выехал оттуда, энергия оседланной им машины придала ему уверенности в себе.

Именно он, а не Донни, был хозяином ночи.

12

Разросшаяся бирючина в живой изгороди образовала отличную защитную преграду от посторонних взоров, закрывая дом вплоть до верхнего этажа. Грейс раньше не обращала на это внимания и заметила только сейчас, когда въехала на своем сером «Вольво» через открытые железные ворота на подъездную дорожку, пересекающую лужайку перед домом.

Почти сразу же ей пришлось затормозить. Другая машина – черная «Хонда Аккорд» – загораживала путь, припарковавшись на дорожке. У гаража совершенно неподходящая парочка – Джессика и коп Тони Марино – увлеченно играли в баскетбол.

Вечер выдался теплый, безоблачный, до сумерек оставалось еще часа два – самое лучшее время дня. Золотые листья неслышно опадали с ветвей буков и дубов и устилали газон. Кусты, высаженные рядом с гаражом, алели в лучах низкого солнца, словно угли в костре. Под шинами хрустели раздавленные желуди и каштаны, обильно нападавшие на асфальт. Через открытое окошко машины до Грейс донеслись запахи дымка и жарящегося мяса. Кто-то из соседей решил воспользоваться одним из последних погожих осенних вечеров и поужинать на воздухе.

Игра шла один против одного. Грейс смотрела, как Джессика, чьи длинные волосы разметались по плечам, обводила с мячом Марино, вертелась, будто подхваченная вихрем, и выпрыгивала к кольцу. Желтый свитерок ее задирался, когда она вскидывала руки вверх, и обнажался плоский живот. Грейс в который уже раз поразилась худобе дочери.

– Ура! Два очка! – Джесс вскинула над головой кулак – традиционный жест победителя, и горделивая улыбка невольно засветилась на лице матери. Джессика далеко не новичок в баскетболе. Грейс и сама когда-то увлекалась этой игрой.

Она припарковалась позади «Хонды», выключила зажигание и вышла из машины.

– Привет, мам! – Джессика лишь скользнула по Грейс взглядом. Она кружилась вокруг своего противника и всеми способами мешала ему поразить кольцо.

Он пробил точно как в учебнике – одной рукой, в высоком прыжке, – и мяч ударился о кольцо и отлетел в сторону. Крик торжества Джессики вознесся к небесам.

– Твоя взяла! Ты просто профи!