Москва. Путь к империи - Александр Торопцев

«Москва-река, при обилии лесов, семь с половиной столетий тому назад, многоводная и судоходная, представляла собой пункт, где в живом соприкосновении сходилось и сплеталось очень многое. Начало этой реки, выше Можайска, находилось в княжестве Смоленском, тянувшемся по Днепру к Южной Руси, а по Двине к западу; устье Москвы, при впадении ее в Оку, принадлежало Рязанско-Муромскому княжеству, тянувшемуся к Волге. Целая сеть рек делала это место очень бойким для соприкосновения с другими княжествами пунктом, где сходились пути и в Новгород, и в Киев, и во Владимир, и в Смоленск». Н. П. Барсов в своей «Русской исторической географии» отмечает: «Для связи с областью Москвы-реки, верхней Оки и чрез нее Угры, составлявшей путь из верхнего (Чернигово-Северского) Поднепровья, служила Лопасня, сближающаяся с притоком Москвы Пахрою (на границах Подольского и Серпуховского уездов), и еще более Протва, которая своими верховьями подходит непосредственно к Москве-реке (в Можайском уезде). Здесь мы видим в первой половине XII века странные поселения «Вышегород и Лобыньск». С другой стороны, Москва-река связывалась с верхним Поволжьем правым притоком своим Рузою и Ламою вместе с Шошею, вливающейся в Волгу. Здесь — известный Волок-Ламский. В область Клязьмы шли пути по Сходне, впадающей в Москву-реку выше столицы, и по Яузе…».

Понятно, что здесь был бойкий перекресток военных и торговых дорог из Новгорода, Смоленска, Чернигова с Киевом, Ростова с Суздалем. Здесь с незапамятных времен были не только поселения финской мери, о чем свидетельствуют недавно открытые в Москве остатки языческих городищ и разные предметы доисторического быта, но и славянские селения. При постройке Большого Кремлевского дворца были найдены серебряные обручи и серьги, а на месте храма Христа Спасителя — древние арабские монеты, из коих одна датирована 862 годом. Здесь, по всей видимости, бывали князь Владимир, построивший свой город на Клязьме, Борис, княживший в Ростове, Глеб, правивший в Муроме, и Ярослав Мудрый, основатель Ярославля на Волге, если только они ездили оттуда на юго-запад, в Киев, а не в Новгород. Несомненно, что посещал эти места и Владимир Всеволодович Мономах по пути в Ростовскую землю, где строил храмы. В то время, когда он отдал Владимиро-Суздальскую землю в удел своему сыну Юрию Владимировичу Долгорукому, на Москве-реке уже стояли села, принадлежавшие великокняжескому дружиннику, говорят даже, тысяцкому — боярину Кучке. Здесь при этом вотчиннике, конечно же, все было: и большие поселения, и храмы, и боярские хоромы; не было только города как крепости, как военно-княжеского пункта. Но несомненно и другое — основатель княжества Суздальского не мог на рубеже стольких уделов да еще в пору острейшей борьбы за Киев не построить здесь города-крепости именно стратегического, пограничного назначения. Эту мысль вполне подтверждает факт съезда в новом городе в 1147 году вышеназванных князей — ратных союзников, где они сговаривались «жить в любви и единстве до конца живота, иметь одних друзей и врагов и сообща стеречься от недругов». И не случайно крепость главными своими сторонами обращена на юг и запад. Она была заложена на холме, там, где оканчивалось взводное судоходство Москвы-реки и начиналось сплавное, где река, выше устья Неглинной, образует пороги. Впоследствии для защиты Москвы была построена другая крепость — Китай-город, а потом и Белый город, и круговое земляное укрепление, охватывавшее город со всех сторон. Летописное предание гласит, что «Юрий, казнив Кучка, взыде на гору и обзоре очима своими семи и овамо, по обе стороны Москвы-реки и Неглинной, возлюби села оные (Степана Кучки) и повелел сделати там древний град».

Что же именно построил Юрий Владимирович в Москве? Сооружением основателя Москвы были, несомненно, деревянные стены Кремля, за коими могли находить себе защиту крестьяне сел Кучковых и новые поселенцы. Но эти стены были даже не дубовыми, потому что таковые, согласно летописям, построил Иван Калита.

Что же такое были Кучковы села до основания на Москве-реке города?

«К числу Кучковых сел, по преданиям, принадлежали Воробьево, Симоново, Высоцкое, Кулишки, Кудрино и Сущево, называют и другие; и там, еще до основания Москвы как города, были, конечно, свои церкви, ибо села отличаются от деревень церквами. Одно только известно, что Кучковы села не совпадали с городом Москвой. Кучково поле начиналось именно с того места, где идет теперь Лубянка, а дом боярина находился будто близ нынешних Чистых прудов…»[26]

Известный русский историк XIX века Иван Егорович Забелин в своей работе «История города Москвы» говорит о том, что Москва-река являлась одной из самых лучших и удобных дорог, связывающих места обитания племен кривичей, города Поднепровья, а также население Балтийского побережья со знаменитой в IX–XII веках Болгарской ярмаркой в городе Болгар — расположенной в устье Камы столице Волжской Болгарии.

«Древнейший и прямой путь от Смоленска или собственно от вершин Днепра к Болгарской ярмарке пролегал сначала долиною Москвы-реки, а потом долиною Клязьмы, которых потоки направлялись почти по прямой линии на восток. Из Смоленска ходили вверх по Днепру до теперешнего селения Волочек, оттуда уже шло сухопутье — волоком верст на 60 до верхов Москвы-реки. Так путешествовал Андрей Боголюбский (Сказание о чудесах Владимирской иконы Богоматери). Но более древний путь мог проходить из Смоленского Днепра рекою Устромою, переволоком у города Ельни в Угру, потом из Угры вверх рекою Ворею, вершина которой очень близко подходит к вершине Москвы-реки, даже соединяется с нею озером и небольшою речкою. Затем дорога шла вниз по Москве-реке, начинающейся вблизи города Гжатска и текущей извилинами прямо на восток. Приближаясь к теперешней Москве-городу, река делает очень крутую извилину на север, как бы устремляясь подняться поближе к самому верховью Клязьмы, именно у впадения в Москву-реку Восходни, где теперь находятся село Спас и знаменитое Тушино <…> Из самой Москвы-города река направляется уже к юго-востоку, все более и более удаляясь от потока Клязьмы. Таким образом, Московская местность, как ближайшая к потоку Клязьмы, являлась неизбежным переволоком к Клязьменской дороге. Этот переволок с западной стороны от города в действительности существовал вверх по реке Восходне, несомненно, так прозванной по путевому восхождению по ней в долину Клязьмы и притом <…> почти к самой вершине этой реки»[27].

Историк XX века академик М. Н. Тихомиров в работах о Москве не отрицал «возможности существования здесь (в районе Боровицкого холма. — А. Т.) какого-нибудь населенного пункта, городка или ряда городков» задолго до XII века.

«Это раннее заселение объясняется тем, что район Москвы представлял собой значительные удобства для поселенцев. Вдоль рек здесь тянулись большие заливные луга, в густых лесах водились дичь и дикие пчелы, реки и озера изобиловали рыбой. Территория Москвы представляла собой как бы небольшой остров среди дремучих лесов и болот, окружавших ее со всех сторон. Эта компактность московской территории <…> имела немалое значение для экономического развития Москвы, которая, естественно, сделалась центром сельскохозяйственной округи». Подобных утверждений самых авторитетных ученых можно привести немало.

Но есть и другие ученые, которые считают, что вплоть до второй половины XIII века, то есть до момента, когда князем Москвы стал Даниил Александрович, сын Александра Невского, Москва не являлась крупным и сколь-нибудь значимым для Руси городом. Их уверенность основана, следует повториться, на упорном нежелании летописцев говорить о Москве XI, XII, да и первой половины XIII столетия, и этот факт нельзя игнорировать.

Об упоминаниях, фрагментарных и редких, летописцами Москвы XII века было сказано в главе, посвященной Андрею Боголюбскому. Следующее столетие в этом отношении мало чем отличается от предыдущего.

В 1212 году после смерти Всеволода III Юрьевича (Всеволода Большое Гнездо) старшие его сыновья, Константин и Юрий, повели между собой упорную борьбу за власть. Их младший брат Владимир-Дмитрий Всеволодович сначала встал на сторону Юрия, но затем переметнулся к Константину. Тот повелел ему перебраться из Волока-Ламского в Москву и защищать этот город. В 1213 году Юрий заключил со своим противником мир, а младшего брата Владимира-Дмитрия отправил из Москвы со словами: «Даю тебе южный Переславль, нашу отчину; господствуй в нем и блюди землю Русскую».

О том, что для Москвы успел сделать за столь короткий период двадцатилетний Владимир-Дмитрий, летописи не говорят, но покидал он Боровицкий холм с тяжелым чувством. То ли грустно ему было расставаться с городом, то ли предвидел, что добром не кончится для него эта ссылка в пограничный с половецкими степями Переяславль. Блюсти Русскую землю — почетная княжеская обязанность, но в Москве-то, окруженной непроходимыми лесами, болотами, делать это куда спокойнее.