100 великих российских актеров - Вячеслав Бондаренко

Словно подтверждая формулу «Талантливый человек талантлив во всем», Александр Иванович остался в истории русского театра и как выдающийся администратор. После смерти А.П. Ленского он был управляющим труппой Малого театра, в 1919–1923 – председателем дирекции, в 1923–1926 – директором, с 1926-го – почетным директором театра. В 1922 году ему было присвоено звание заслуженного артиста республики. «Ваше значение для театра не меньше моего, – писала А.И. Сумбатову-Южину Мария Ермолова, – и если от меня остался только кусочек старого изорванного знамени… то вы еще неизменно идете вперед, дальше и дальше…»

17 сентября 1927 года великий актер скончался в Ницце (Франция). Могила А.И. Сумбатова-Южина находится на Новодевичьем кладбище Москвы.

Мария Блюменталь-Тамарина. «Пленительный и теплый талант»

(1859–1938)

Мария Михайловна Климова родилась в Петербурге 16 июля 1859 года в семье бывшего крепостного крестьянина. Девочка получила хорошее образование в столичной Мариинской женской гимназии. Уже тогда она прославилась среди подруг как замечательная чтица и мастерица копировать учителей и одноклассниц. В возрасте двадцати лет Мария вышла замуж за известного тогда актера Александра Эдуардовича Блюменталь-Тамарина, который ввел ее в артистическую среду, а в 1885-м уговорил попробовать силы на сцене. Профессионально работала актриса с 1887-го (роль Китти в пьесе «Кин, или Беспутство и гений» А. Дюма-отца в московском театре «Скоморох»).

Сначала красивой и обаятельной молодой актрисе предлагали роли барышень в комедиях и водевилях, но Блюменталь-Тамарину с самого начала влекли к себе «возрастные» роли. И на тифлисской сцене она впервые пробует себя в амплуа старухи. Как оказалось, это был мудрый и верный шаг – Мария Михайловна фактически нашла себя, закрепив за собой репутацию одной из лучших русских актрис этого амплуа. До 1901 года Блюменталь-Тамарина играла преимущественно в провинциальных труппах (Тифлис, Владимир, Одесса, Вильно, Харьков, Ростов-на-Дону), а затем получила приглашение в московский Театр Корша, где с перерывами играла до 1933-го. И вскоре в театральной Москве заговорили о сопернице великой Ольги Садовской – звезды Малого театра. После ее смерти в 1919-м Мария Блюменталь-Тамарина уже безоговорочно признавалась всеми одной из двух лучших исполнительниц возрастных ролей в русском театре (второй была Елизавета Турчанинова). С 1933 года до самой смерти Блюменталь-Тамарина играла на сцене Малого.

Сценическая манера Марии Михайловны отличалась строгостью и сдержанностью. Владея безупречной дикцией, она никогда не «педалировала» речь своего персонажа, чуралась всякого наигрыша и сценического «жира». Ее старухи всегда были элегантны, легки, обаятельны, мудры, доверчивы – как и сама актриса. На сцене Блюменталь-Тамарина вовсе не выглядела примой, не стремилась переиграть коллег, работала на общий результат, но зритель невольно выделял из общего ансамбля именно ее.

Мария Блюменталь-Тамарина в роли Пелагеи в фильме «Дон Диего и Пелагея». 1927 г.

В.И. Качалов так писал о Марии Михайловне: «Не умирали в ней, не увядали, не изменяли ей с годами ее добросердечные качества, которыми она так щедро была наделена. И талант ее, пленительный, теплый и явственный, и вся ее человеческая суть, вся ее трепетная влюбленность в искусство и в жизнь, казалось, все ярче и ярче разгорались в последние годы, вся яснее и чаще светили, все ярче горели».

В 1911 году актриса дебютировала в кино, сыграв Лизу в экранизации пьесы Л.Н. Толстого «Живой труп». Активно сниматься она начала уже после революции, сыграв 19 ролей. В кадре она была невероятно естественной – у зрителя складывалось ощущение, что на экране не легендарная актриса, а простая бабка с улицы. Режиссер Л. Арнштам, у которого актриса снялась в 1935-м в фильме «Подруги», так вспоминал о работе с ней:

«Мария Михайловна забывала, где игра и где жизнь. Заботливость бабки из “Подруг” по отношению к молодежи она переносила и в жизнь. А какая при этом прекрасная скромность, какая великолепная дисциплина! Вот репетирует она монолог бабки, обращенный к женщинам революции. Часами отделывает каждую фразу, поворот головы, движение руки. Часами нельзя заставить ее присесть, отдохнуть. “Нет, нет, – говорит она, – помилуйте, вот вы говорите, что уже хорошо, а я знаю, что надо гораздо лучше, вот еще раз пятьдесят проговорю, тогда, может, и получится”.

И только тогда, когда роль казалась ей отшлифованной, она присаживалась отдохнуть. “Вы не думайте, что я устала, – говорила Мария Михайловна, – это на минуточку”. Действительно, через минуту она снова стояла собранная, подтянутая, готовая к дальнейшей работе.

На просмотрах своих “кусков” Мария Михайловна волновалась, как молодая, начинающая актриса. Она маленьким комочком забивалась куда-нибудь в уголок и сжимала руки. “Только бы стыда не было”, – быстро шептала она. Но стыдно никогда не было. Была большая радость правдивого творчества, неувядаемое мастерство и теплая человеческая ясность».

За большие заслуги на ниве театрального искусства М.М. Блюменталь-Тамарина в 1936 году была удостоена звания народного артиста СССР (она оказалась в числе первых 13 человек, получивших это звание), стала кавалером орденов Ленина и Трудового Красного Знамени.

Личная жизнь актрисы не задалась. Брак с А.Э. Блюменталь-Тамариным распался, единственной радостью и опорой для нее был сын Всеволод, которого она обожала. Он тоже стал актером, и весьма неплохим, в 1926-м получил звание заслуженного артиста России. Возможно, имя Всеволода Блюменталь-Тамарина тоже навсегда осталось бы в истории русского театра. Но во время Великой Отечественной актер оказался на оккупированной территории и начал активно сотрудничать с нацистами – подражая голосу Сталина, уговаривал по радио командиров и бойцов Красной армии сдаваться в плен. В 1942-м он был заочно приговорен в СССР к смертной казни, а в мае 1945-го найден повешенным в лесу недалеко от Берлина…

Но об этом Марии Михайловне узнать не было суждено. Она скончалась 16 октября 1938 года и была похоронена на Новодевичьем кладбище.

Елена Лешковская. «Чуткий, деликатный, большой души человек»

(1864–1925)

Елена Константиновна Ляшковская (Лешковская – псевдоним) родилась в 1864 году в Егорьевске. Учась на Московских высших женских курсах, в 1885-м перевелась в драматическое училище, где ее педагогом был О.А. Правдин. На выпускном экзамене барышня с таким блеском исполнила роль Лили в «Завоеванном счастье» В.А. Крылова, что ее сразу же пригласили в труппу Малого театра. И уже в сезон 1887/88 годов московские театралы начали ходить «на Лешковскую». Достаточно сказать, что увидев молодую актрису в роли слепой принцессы Иоланты («Дочь короля Рене» Г. Герца в переделке В.Р. Зотова, 1888), П.И. Чайковский создал свою последнюю оперу «Иоланта»…

Коньком Лешковской стали роли светских хищниц, избалованных кокеток, чью духовную пустоту актриса раскрывала блестяще (по словам знатоков, равноценно Лешковской в этом амплуа выступала только прима петербургской «Александринки» М.Е Савина). Но Лешковская замечательно играла и сложные драматические роли (Марина Мнишек в «Борисе Годунове» А.С. Пушкина, 1889, королева Мария в «Рюи Блазе» В. Гюго, 1891), и комедийные (Диана в «Собаке на сене» Лопе де Вега, 1893, Катарина в «Укрощении строптивой» У. Шекспира, 1899, леди Тизл в «Школе злословия» Шеридана, 1902). Особенно славился голос Елены Константиновны, которым она великолепно владела и которым могла выразить любой нюанс характера своего персонажа. Щепкина-Куперник так вспоминала игру Лешковской: «Когда она появлялась на сцене, казалось, будто пьешь бокал холодного, покалывающего шампанского… когда она играла, то можно было словами Ростана о ней сказать, что в театре: “При ней все женщины – ревнивы и все мужчины – неверны!..”»

Елена Лешковская. Фото конца XIX в. Справа – в роли Лизы в пьесе И. С. Тургенева «Дворянское гнездо»

С середины первого десятилетия XX века Лешковская перешла на возрастные роли – Мамаева («На всякого мудреца довольно простоты» А.Н. Островского, 1905), Звездинцева («Плоды просвещения» Л.Н. Толстого, 1907), миссис Чивли («Идеальный муж» О. Уайльда, 1909), Огудалова («Бесприданница» А.Н. Островского, 1912), Острогана («Ночной туман» А.И. Сумбатова-Южина, 1916). После революции актриса, продолжая играть на сцене Малого, преподавала в Студии имени Ермоловой, в 1922–1925 годах будучи ее директором. «Сказать, что мы полюбили ее, – сказать очень мало, мы благоговели перед ней, да иначе и не могло быть, – вспоминали ее ученики М. Баташов и С. Куцкая. – Это был необычайно чуткий, деликатный, большой души человек… Что же сказать о манере преподавания Елены Константиновны Лешковской? Конечно, говорить о какой-либо продуманной системе было бы неправильно, ведь это были ее первые шаги, а мы были ее первыми и, к сожалению, последними учениками. Она давала полную свободу студийцу выявить себя, ее поведение напоминало поведение матери, которая учит ребенка ходить; давая ему полную самостоятельность, она ограждает его от ушибов, направляет в нужную сторону Елена Константиновна не употребляла слова “задача”, но она говорила: на сцене нельзя быть “просто так”. Мы не слышали от нее слова “подтекст”, но она говорила – “это вы говорите, а что вы в это время думаете?” Она никогда не обескураживала при неудачах. Помнится, на репетиции у исполнительницы не получался выход. Елена Константиновна мягко попросила – “еще, еще разок!” И на этот раз то же самое. В фигуре ученицы выразилось такое отчаяние, что Лешковская встрепенулась и поспешила ободрить ее: “Ничего, ничего, получится, непременно получится! У меня получалось…” (Это была Глафира в “Волках и овцах”, ее непревзойденная роль.) Такая уж она была скромная. Считала, что доступное ей доступно и другому».