Морская Дама - Герберт Уэллс

— Я не сомневалась, что они его выдвинут, — сказала Эделин.

— Должны же они хоть что-то соображать, — заметил мистер Бантинг.

Наступила пауза, а потом осмелевший мистер Бантинг принялся изрекать политические суждения.

— Они уже начинают кое-что соображать, — заявил он. — Начинают понимать, что партии нужны настоящие люди — люди благородной крови и хорошего воспитания. Не деньги и не поддержка черни. Они пробовали спастись, подыгрывая новомодным веяниям и классовой зависти. И ирландцам. И получили урок. Как? Очень просто — мы отошли в сторону. Мы оставили их наедине с этими фантазерами и подстрекателями — и с ирландцами. И вот пожалуйста! Это настоящий переворот в партии. Мы от нее отступились. А теперь мы должны снова ее возродить.

Он взмахнул своей пухлой ручкой — такой пухлой и розовой, словно она была не из мяса и костей, а набита опилками и конским волосом. Миссис Бантинг снисходительно улыбалась ему, откинувшись на спинку стула.

— Это не просто обыкновенные выборы, — сказал мистер Бантинг. — Это решающее сражение.

Морская Дама задумчиво смотрела на него.

— Что за решающее сражение? — спросила она. — Я не понимаю.

— А вот что, — принялся объяснять ей мистер Бантинг. Эделин слушала с интересом и в то же время с нарастающим раздражением, то и дело пытаясь вежливыми замечаниями оттеснить его на задний план и вовлечь в разговор Чаттериса. Однако Чаттерис, по-видимому, не хотел, чтобы его вовлекали в разговор. Больше того, его, казалось, весьма заинтересовали воззрения мистера Бантинга.

Вскоре четверка крокетистов вернулась по предложению Мэйбл к своему прежнему занятию, а остальные продолжали политическую беседу. В конце концов разговор все-таки перешел на более личные темы — на то, чем занимался Чаттерис, и особенно на то, чем ему предстояло заняться. Миссис Бантинг неожиданно одернула мистера Бантинга, когда тот начал подавать ему советы, и Эделин, снова взяв на себя бремя беседы, заговорила о перспективах их дела.

— Эти выборы — всего лишь первый шаг, — сказала она. А когда Чаттерис из скромности принялся возражать, она улыбнулась гордо и радостно при мысли о том, что можно будет из него сделать…

Миссис Бантинг комментировала их разговор, чтобы он был понятен Морской Даме.

— Он так скромен, — сказала она между прочим, и Чаттерис, притворившись, что не слышал, немного покраснел. Снова и снова пытался он перевести разговор с себя на Морскую Даму, однако ничего не получалось, потому что он не имел никакого представления о том, кто она такая.

А Морская Дама почти ничего не говорила, а только внимательно следила за Чаттерисом и Эделин — и особенно за Чаттерисом применительно к Эделин.

Глава VI

Первые симптомы

Мой троюродный брат Мелвил вечно путает даты. Об этом приходится лишь сожалеть, потому что было бы весьма поучительно точно знать, через сколько дней он застал Чаттериса за интимной беседой с Морской Дамой. Он шел вдоль берегового обрыва Лугов с кое-какими книгами из публичной библиотеки, которые вдруг понадобились мисс Глендауэр для работы и за которыми она велела ему сходить, ничуть не догадываясь, что он про себя отнюдь не питает восхищения ее особой и вообще не поддается ее чарам. На одной из тенистых тропинок под самым краем обрыва, придающих такую прелесть окрестностям Фолкстона, он увидел небольшую группу людей, которая окружала кресло на колесах, где находилась Морская Дама. На деревянной лавочке, вкопанной в землю, сидел Чаттерис и, подавшись вперед, не отрывал глаз от лица Морской Дамы, а она что-то говорила с улыбкой, которая даже тогда поразила Мелвила — в ней было что-то совсем особенное, а ведь Морская Дама всегда умела очаровательно улыбаться. Немного в стороне, где выдается вперед нечто вроде бастиона, с которого открывается обширный вид на пирс, гавань и побережье Франции, стояла Паркер, взирая на все это со сдержанным неодобрением, а состоявший при кресле слуга прислонился к земляной насыпи поодаль, погруженный в ту меланхолическую задумчивость, какую навевает постоянное катание в кресле увечных.

Мой троюродный брат замедлил шаг и подошел к ним. При его приближении разговор оборвался. Чаттерис отодвинулся от Морской Дамы, но никак не проявил недовольства и в поисках темы для общей беседы взглянул на книги, которые были в руках у Мелвила.

— Книги? — спросил он.

— Для мисс Глендауэр, — ответил Мелвил.

— А… — сказал Чаттерис.

— О чем они? — спросила Морская Дама.

— О землепользовании, — ответил Мелвил.

— Ну, в этом я мало что понимаю, — сказала Морская Дама с улыбкой, и Чаттерис тоже улыбнулся с таким видом, как будто понял шутку.

Наступило недолгое молчание.

— Вы будете баллотироваться в Хайде? — спросил Мелвил.

— Похоже, что так решила судьба, — ответил Чаттерис.

— Говорят, палата будет распущена в сентябре.

— Это произойдет через месяц, — сказал Чаттерис с неповторимой интонацией человека, знающего то, что неизвестно другим.

— В таком случае скоро у нас дел будет по горло.

— А мне тоже можно будет заниматься агитацией? — спросила Морская Дама. — Я никогда еще…

— Мисс Уотерс как раз говорила мне, что собирается помогать нам, — объяснил Чаттерис, глядя Мелвилу в глаза.

— Это нелегкая работа, мисс Уотерс, — сказал Мелвил.

— Ничего. Это интересно. И я хочу помочь. Я действительно хочу помочь… мистеру Чаттерису.

— Знаете, это меня воодушевляет.

— Я могла бы ездить с вами в своем кресле?

— Это будет для меня большое удовольствие, — ответил Чаттерис.

— Я в самом деле хочу чем-нибудь помочь, — сказала Морская Дама.

— А вы знакомы с обстоятельствами дела? — спросил Мелвил.

Вместо ответа она только взглянула на него.

— У вас есть какие-нибудь доводы?

— Я буду уговаривать их проголосовать за мистера Чаттериса, а потом, когда кого-нибудь встречу, буду их узнавать, улыбаться и махать им рукой. Что еще нужно?

— Ничего, — поспешно сказал Чаттерис, опередив Мелвила. — Хотел бы я, чтобы у меня были столь же веские доводы.

— А что за публика в этих местах? — спросил Мелвил. — Кажется, здесь нужно считаться с интересами контрабандистов?

— Я об этом не спрашивал, — ответил Чаттерис. — С контрабандой давно покончено. Это, знаете ли, дело прошлое. Сорокалетней давности. Когда на побережье была перепись, там откопали последнего контрабандиста — интересный старик, кладезь воспоминаний. Он помнил, как возили контрабанду сорок лет назад. На самом деле я вообще сомневаюсь, занимались ли здесь контрабандой. Нынешняя береговая охрана — дань тщеславию и предрассудкам.