Человек рождается дважды. Книга 2 - Виктор Вяткин

Игорёк промолчал. Важно завести Юрку. Он не уступит, да и остальные подтянутся.

У трапов заминка. Юра в сторону и по камням, по лужам. Только подпрыгивает тачка и жалобно позванивает чугунное колесо.

— Куда! Совесть имей, моя очередь!

— Не спи! Забой широкий, кто мешает! Кто зевал, тот воду хлебал, — хохочет Юра и снова за лопату. Скорей, скорей. Пока добрался паренёк, что возмущался, Юра уже снова наверху.

Теперь уже все стараются обогнать друг друга. Лица возбуждены. Руки словно приварены к тачкам. У забоя очередь. Юра вытер лицо и вынул папиросу. Солнце удивительно быстро плывёт по небосклону. Не успели откатить по сто пятьдесят тачек, а оно уже над головой. Роса высохла. Над разрезом снова коричневая дымка, а сопки тонут в синеватом мареве.

— А что, ребята, неплохо работнули! Интересно, как там на шлюзах? — и Юра туда.

Расманов наклонился над головкой прибора. Руку в воду — ив карман.

— Ты это что? Самородок?

— Ну да. Мы же договорились подъёмное золото сдавать на счёт строительства клуба. Ты что, забыл? — Расманов посмотрел на него с такой искренностью, что Юра остыл.

— Да разве с прибора? Или ты дубина или прикидываешься? А Если говорить по-честному, я думал другое. Но, к сожалению, у меня нет основания это утверждать.

— Ну и дура же ты, Юрка. Какая дура. Так можно навести тень на кого хочешь. Да Если бы я хотел… Неужели ты думаешь, не мог это сделать без тебя?

Юра смотрел на него пристально и не совсем дружелюбно. Олег обиженно отвернулся и швырнул самородок обратно.

— Да что, мне больше всех надо? — взялся он за скребок.

И Юра устыдился своего подозрения.

— А ну, дай сюда! — Юра вырвал у Расманова скребок. — Разве так буторят? Вот так надо. — В Его руках замелькала ручка скребка. Вверх-вниз, вверх-вниз, — Вот

камешек. Ты Его вот так краешком — и в сторону. А теперь уголочком — и вбок. — Булыжники у Юры выскакивают из колоды, как рыбки, и прямо со шлюзов вниз. Скребок умело ворошит пески, подхватывает крупные камни, и они хлюпаются под прибор. — Понял, как надо? — Он сунул Расманову в руки скребок и побежал к своей тачке.

Ребята успели передохнуть, и снова громыхают тачки по эстакаде.

— Сколько у тебя, Игорёк? — спросил, не останавливаясь, Юра.

— Сто девяносто. А у тебя?

— Двести три.

— Верно. А я думал, соврёшь.

— Значит, считаешь, — усмехнулся Колосов. — Ну теперь чёрта два обскачешь.

В узком распадке пошло хорошее золото, но не было воды и работали на проходнушках. Девушки мыли рядом с агитбригадой Алексеева.

Проходнушка — это почти маленький промприбор. Три двухметровые доски, сколоченные желобком, с торцовой вставкой с одной стороны. Над ней маленький бункерок — головка устройства. На низ желобка укладывается мешок, или, как Его называют, мат. Под бункером на подкладках железный лист с насверлёнными отверстиями — грохот. А ниже, по всей длине шлюзика, на мат укладывается деревянная рамка с врезанными поперечными планками, напоминающими лесенку. Называют это трафаретом, и служит он для улавливания металла. На забрасываемые в бункерок пески льют воду специальным ведёрком. Пробуторивая грунт, сбрасывают в отвал.

Это простенькое промывочное устройство легко переносится по забою, требует мало воды и доступно каждому неопытному промывальщику.

Девушки на носилках подносили к проходнушке пески. На промывке работало двое. Одна, круглолицая, плотная, в резиновых сапогах, стояла в отвале и орудовала скребком. Вторая, стройная, в комбинезоне и в брезентовых рукавицах, черпала воду из лужи и напевала. Её загорелое лицо с высохшими брызгами казалось веснушчатым. Поднимая тяжёлый черпак, она морщила лицо. Тогда Её голос начинал звучать глухо и тихо. Казалось, поют двое. Одна весёлая, а вторая печальная. И обе поют слаженно.

Никто бы, пожалуй, не узнал в этой усердно работающей девушке белоручку.

— О чём размечталась, Женя? — окликнула Её Таня.

— Запала в душу золотая крупинка, и не смоет Её никакая вода.

— Каждую золотинку непременно найдут…

— Я совсем не о том, — перебила Её Женя. — Просто непонятно, почему так получается в жизни…

Подошли девушки, Женя сбросила рукавицы, вытерла лицо и замолчала.

— Как сегодня золото? — заглянула Татьяна в бункерок.

Женя сняла грохот и, зачерпнув воду, стала осторожно поливать. У планки заблестела жёлтая кашица.

— О-о? Да тут много! Никак попали на хорошую россыпь. Как у Алексеева?

— Они за отвалом, наверное, спят. — Женя показала на одинокую фигуру охранника.

Всё это время Таня следила за работой этой бригады и особенно за Лёнчиком. Она делала всё возможное, чтобы пробудить у них интерес к делу. Пели, играли и танцевали они с удовольствием. А вот работали — когда как.

С того памятного дня, когда Лёнчик увлёкся подготовкой к концерту, он жил в постоянном возбуждении. А потом сразу затосковал. На прииск выехал без охоты. Первые дни Ещё работал, а когда зажурчали ручейки и на север потянулись птицы, он забрался на крышу барака и пролежал целый день. На второй день он собрал бригаду и снова работал усердно и зло. И так постоянно. То тянулся за бригадами, то снова хандрил. Начальник прииска настаивал убрать бригаду, но Татьяна продолжала надеяться. Вот и теперь она пошла разыскивать Алексеева. Он спал на траве, прикрыв лицо кепкой, а в стороне лежали остальные.

— Как же тебе не стыдно, Лёнчик? — разбудила она Его. — Посмотри на девушек, работают не разгибаясь. А вы, такие здоровые, сильные, и ничего не делаете.

Он протёр кулаком глаза.

— Да кто Его тут насыпал, — пробурчал он и повернулся на другой бок.

— Не дам спать! Хватит! Подумай, как мы можем выступать с самодеятельностью и высмеивать лентяев, когда сами в забое вот так?! — показала она на спящих парней. — Посмотри, как отмывается сегодня у девушек.

Лёнчик поморщился. Если бы это была не Татьяна он бы не пошевелил и пальцем. Работа Его не привлекала, вот призвание Его танцевального дара — льстило. Нравилось Ему и доброе отношение Татьяны. Уважал он Её.

Его поездку на прииск поддерживало жульё, особенно Колюха. Свой человек и вполне надёжный. Да и сам он имел кое-какие планы. Может, удастся раздобыть подходящие документы и уйти. Куда? Да не всё ли равно Погулял, а там трава не расти. Он был убеждён, что любая тропинка приведёт только в тюрьму. Но время текло, а он так и не предпринимал ничего.

Конвоир по просьбе Маландиной разрешил Лёнчику дойти до бригады девушек.

— Ого!.. — вырвалось от неожиданности. — Ну, мойте мойте. На таком содержании и дурак будет вкалывать — проговорил он равнодушно и отвернулся. Но Татьяна уловила как Его глаза вспыхнули. Она посмотрела на Женю. Та Её поняла и согласно кивнула.

— Мы решили передать вам свой забой. Стыдно ведь. Агитбригада, и на тебе… А то начальство посмотрит-посмотрит, да и разгонит, — сказала Татьяна громко, чтобы слышали все. Девушки переглянулись, но промолчали.

— А как же вы? — спросил Лёнчик и покраснел. На носу у него выступили капельки пота.

— А мы переберёмся выше по ключу и всё равно сделаем больше, чем ваша бригада, — сказала Женя и тут же сбросила трафареты и стала сворачивать мат — Может, догадаетесь перенести наше оборудование вон к той луже? — показала она на блестевшую невдалеке воду.

Лёнчик размышлял.

— Лёнчик, да помоги же девушкам, — захлопотала Татьяна и принялась помогать Жене.

Алексеев молча взвалил на себя проходнушку и не глядя ни на кого, перенёс, установил и пошёл к своей бригаде. Когда донеслись из посёлка удары об рельс девушки собрали инструмент и посмотрели в сторону агитбригады. Парни продолжали работать. Их загорелые спины быстро мелькали за кустарником.

— А ведь заело. Смотри, что делают, — тихо засмеялась Татьяна, и они обошли их сторонкой.

…Все приисковые проезды и тропинки на приборы и участки/ сходятся к дороге у арки. Увитая стлаником с красным флажком на шпиле/ арка высится у въезда в посёлок. Здесь же доски показателей, объявления. Тут проходят все, и потому выдача премии передовикам производства и бригадам/ производится у арки.

Суббота. Колонны тянутся медленно. Штаб трудового соревнования подвёл итоги работы за неделю. У арки руководители прииска и представители управления. Начальник «Пятилетки» вручает премии.

Лёнчик идёт в хвосте колонны. Он поглядывает на Яркое солнце, щурится и сплёвывает окурок «Кузбасса». Это из премии по второму участку. Дорога мягкая от взбитой пыли. Серое облако ползёт и расстилается по кустарнику.

Проходя мимо арки, он увидел на плакате свою фамилию. Хотел с безразличным видом прошествовать мимо, но начальник прииска уже объявил:

— Первая премия прииска — красная тачка — присуждена лучшей бригаде лотошников. Бригадир Алексеев.