Дом Ветра (СИ) - Савански Анна

— Перестань себя так вести, — прошипела Ребекка, декольте которой было откровенно вызывающим. — Ты ведешь себя, как девушка из района красных фонарей.

— Не смей меня оскорблять! — ответила М-Джейн, ее зеленые глаза пылали гневом.

— Ты портишь его карьеру! — продолжала наступать Бекка.

— Он бы жил и в Лондоне, без тебя! Не смей меня оскорблять, не смей мне что-либо говорить! — она хотела залепить ей пощечину.

— Смотри, как вырядилась! — Ребекка дернула ее юбку.

— Тебя это не касается!

— Молчи! — Бекка схватила ее за руку, оттаскивая в сторону. — Думаешь, он не знает, какая ты на самом деле?!

— Не трогай меня! Я тебе не прислуга! — она вырвала руку. — Ты мне не указ!

— А я тебе указ? — М-Джейн вздрогнула от голоса Антонио, голоса, не терпящего возражений. — Бекка говорит дело.

— Да пошел ты! — выпалила М-Джейн, приподнимая юбку, и выбежала из зала по направлению к лифту.

Дома ее не отпускал гнев, гнев, перешедший в отчаяние. Почему он так поступил с ней? Почему унизил при всех? Почему позволил этой Ребекке так разговаривать с ней? Как он мог? Как? Слезы полились из глаз, она ничего не могла с собой поделать. Боль застилала глаза, боль переполняла ее душу.

Размазывая тушь по щекам, она подошла к шкафчику с лекарствами, нашла банку снотворного, высыпала на ладонь гору таблеток. У нее дрожали руки, но пути назад не было, рядом стоял бокал вина, чтобы наверняка. Она не хотела больше жить, не хотела больше терпеть унижение.

— М-Джейн, — Антонио подбежал к ней. Таблетки упали на пол. М-Джейн опустилась за ними, путаясь в длинной юбке. — Не надо, милая...

— Не подходи ко мне! — крикнула она. Антонио все же обнял ее.

— М-Джейн, прости меня, я был слишком резок с тобой, — черт, ей не нужны его извинения, ей вообще не нужно ничего! Она оттолкнула мужчину от себя: не нужна ей его жалость, он что, думал, что скажет ей пару ласковых — и она растает?!

— Антонио, — как она посмела сюда прийти! Ребекка, увидев рассыпанные таблетки на полу, пришла в неописуемый восторг. — Я так и знала, что что-то случилось. Ты не закрыл дверь.

— Все хорошо, — Антонио потрепал жену по щеке.

— Пошли вы все к черту! — М-Джейн поднялась с пола, схватила свой маленький клатч, бросаясь к выходу. Она не хотела больше здесь оставаться. Оказавшись на улице, она поняла, как ей холодно. Ночной воздух колол кожу, платье прилипало к ногам, волосы все спутались. Сейчас она была похоже на путану. Куда идти? Что делать? М-Джейн шла долго, замечая, как серые здания не кончаются. Она подошла к автомату, ища в сумочке несколько монет. Мери-Джейн набрала номер Бетти.

— Алло? — это был незнакомый женский голос.

Где же сейчас Бетти? И кто эта женщина в квартире Фредди? М-Джейн повесила трубку, потом набрала номер Гарден-Флауверс.

— Бетти? — выдохнула она.

— М-Джейн, это ты? — Мери-Джейн стирала слезы. — Не молчи, что с тобой?

— Почему ты не в Мюнхене?

— Я ушла от него две недели назад, — ответила Бетти. — Что с тобой?

— Я не знаю. Бетти, я падаю. Сегодня я чуть не наглоталась таблеток, а сейчас стою на холоде в одном платье даже не знаю где, — она зажмурилась, чувствуя, как темнеет в глазах.

***

Мери-Джейн открыла глаза от зимнего солнца, проникавшего в спальню. Ее платье лежало на стуле, а сама она находилась в мягкой теплой постели. Где она? Запахнувшись в махровый халат, Мери-Джейн вышла из спальни. Ее встречал приятный аромат поджаренного хлеба и печеных томатов с сыром. На кухне стоял высокий мужчина с темными, почти черными глазами на светлом лице, густыми бровями, темными волосами; сильный, подтянутый, двигающийся, как пантера. Он улыбнулся своей неотразимой улыбкой. Она чуть не упала в обморок от переизбытка чувств.

— Джейк? — дрожащим голосом произнесла она.

Боже, Джейк Дэвидсон! Они не виделись уже тринадцать лет, столько воды утекло с того ужасного лета, когда они с Бетти и Анной решили не приезжать в Антрим, а Патрик стал врагом Джейка.

— Проснулась? Как ты? — она чувствовала себя хорошо, будто была дома, у себя в Лондоне. — Ты хоть что-то помнишь?

— Помню, как ушла из дома, потом набрала номер Бетти... я... они... — она осеклась, боясь заплакать.

— Ничего не было, ты же знаешь. У меня есть опыт по спасению девушек от насильников, — он обнял ее. — Что с вами? Что с тобой и Бетти? — она зарыдала, плотина прорвалась, все ее чувства вырвались наружу. — Я видел ее в ноябре в Мюнхене, она пребывала в жутком эмоциональном состоянии. Ты, вижу, не от хорошей жизни оказалась на улице в одном платье. Можешь ничего не объяснять...

— Мне нужны вещи. Ты поможешь мне вернуться в Лондон?.. — прошептала Мери-Джейн. — Не знала, что у тебя здесь квартира.

— Я помогу, — Джейк поцеловал ее в макушку, — ничего, все пройдет...

— Ничего не пройдет, — пролепетала она.

Через час он принес ей платье из джерси, пальто и сапоги, после чего отвез домой. Антонио там не было, и Мери-Джейн ощутила облегчение. Пахло духами Ребекки, на смятой кровати лежала ее сережка, у М-Джейн не осталось сомнения: он изменил ей. На столе лежала телефонная книга, все же искал ее, но, похоже, недолго. Она быстро покидала вещи в сумку. Больше ничего не держало ее здесь. Она написала записку Антонио и поехала в Лондон. У нее еще остались дети, ради которых она должна жить.

Антонио вместе с Ребеккой вернулся в обед. Ребекка заметила беспорядок, часть вещей Мери-Джейн исчезли, значит, она была здесь недавно. После того как Мери-Джейн ушла, ее муж пытался ее дождаться, и Бекка твердила, что она вернется, но когда прошло три часа, они оба поняли — Мери-Джейн нет.

Они стали обзванивать больницы, полицейские участки, морги, но никто не видел рыжеволосую женщину в серебряном платье. Ребекка обняла его, и они занялись любовью, она знала, он не хотел причинять ей боль, но она сама виновата. В эту ночь она сама унизила себя в его глазах, в тот миг, когда он увидел ее с таблетками в руках, она подписала приговор их отношениям.

На холодильнике под магнитом была записка:

Антонио,

Сегодня я поняла, что между нами все кончено. Не ищи меня.

Мери-Джейн

***

Жизнь в последние время катилась вниз по наклонной, хотя внешне все было красиво, просто не к чему было придраться, а просить помощи уже не было сил. Каждый вечер она выпивала и утром с туманной головой шла на работу либо на учебу. Искать любовника она не хотела, как же она ненавидела Ричарда за это, за то, что он отнял у нее способность ветрено влюбляться или просто заниматься сексом. Флора жаждала любви, но больше она не могла любить, и поэтому предпочитала пить.

У них у всех были свои трудности. Бетти изменил муж, и та была на грани очередного нервного срыва. Дженни только недавно наладила отношения с супругом, но жутко ревновала его, подозревая в измене. М-Джейн вернулась в столицу Британии без Антонио и по непонятным причинам не уезжала в Нью-Йорк. Гарри устал от скандалов дома, от вечного дележа его внимания, вечного спора, кого он больше всех любит. Джозеф всеми силами пытался показать всем, что он холоден и бесчувственен. И она, Флора, так же, как все, во власти каких-то мелочных пороков, которые совсем не красят человека, но которые не хотят отпускать, пустив уже корни. Хотя в ее жизни появился парень, и он ей нравился, но любить... нет, любить она не могла.

Они познакомились в кафе, в котором Флора всегда обедала, в тот день было много народу, и поэтому к ней подсадили молодого мужчину. Флора, как обычно, с кислым лицом ковыряла в своей тарелке и мечтала поскорей прийти домой и выпить. Боже, в кого она превращалась?

— Кстати, Хьюго Беккет, — представился он, — банкир. А вы?

— Флора Спенсер, студентка истфака, простая секретарша Алика Болида, — она сказала это как-то бесцветно.

— О, у великого и ужасного Болида, — она опять рассмеялась.

Последующие дни ей казалось, что он ее преследует, ищет с ней встречи. Он был потомственным банкиром из хорошей семьи. Хотя она таких презирала — уж очень было много фальши в таких людях, — и сравнивала его с Ричардом, и понимала, что ничего общего у них не было. Ричард ценил прекрасное, тонко чувствуя все ароматы жизни, видя все краски, окружавшие их. Она часами могла слушать его с придыханием, а потом пылко и страстно заниматься любовью, ощущая, как его любовь вливается в нее.