Письма с Дальнего Востока и Соловков - Павел Флоренский

Дорогая Тика, сообщаю тебе, что вчера, 4 го апреля, мы видели в Кремле первых трех чаек. Надеюсь, они мне разскажут что‑нибудь о дочке. Лисичкин подарок пропал, я послал его тебе и не знаю, захочет ли лисичка повторить его. Вероятно маленький Павлик скоро начнет произносить членораздельные звуки. Хорошо было бы, если бы ты завела тетрадку и записывала, когда и что он начал говорить. Тебе и самой будет интересно охватить в целом, как развивается способность речи. Ты так и [не] сообщила мне, идет ли у вас с Олей и другими изучение немецкого языка. Мне очень хотелось бы, чтобы ты побольше болтала по немецки, хотя бы кое как и неверно, только таким способом приобретешь навык и усвоишь язык. Очень скучаю по своей дорогой дочке, и с наступлением весны это чувство делается особенно трудно переносить. Получили ли вы мои рисунки лишаев? Спроси у Васи или Киры, почему надо дуть на угли, чтобы они разгорелись? Почему дутье не гасит их, а разжигает? Поцелуй от меня маленького, а папа крепко целует свою дорогую дочку.

1937.ІѴ.20. Соловіи. № 98. Дорогая мамочка, 7го апреля я вспоминал тебя, начал было письмо, но по нашим обстоятельствам послать было іельзя. Поздравляю тебя с годовщиной рождения задним числом и надеюсь, что ты не будешь делать упущений в заботе о своем здоровьи. У нас наступила весна, было до +12° на во*духе, прилетели чайки, зяблики, даже вороны (в прошлом гсду они не явились сюда), дороги начали подсыхать, а потом задул сев. — вост. ветер, завывающий в оконных щелях, стало и грязно и холодно. На душе соответственно, т. е. не двенадцати градусам, а ветру. He знаю, от ветра ли, или от разных перемен, ипи потому, что я начитался «Истории Англии» Юма, из когй явствует устойчивость человечества в одних и тех же пороках и одних и тех же бедствиях на протяжении веков, но в душе мало света. Правда, этому способствует еще наша неспособность выполнить преподанный план работы, слишком напряженный для наших кустарных установок. Одним словом, все содействует мрачности. Стараюсь укрепляться мыслями о вас и работой; усиленно занимаюсь математической работой, но и она идет туго за неимением ни нужных книг, ни необходимого для математики спокойствия. Делаю попытку подойти к созданию новой математической дисциплины, которую называю морфометрия, т. е. измерение формы. Мысль в общем виде проста и ясна, но реализация ее требует проработки большого материала, а это—дело трудоемкое вообще, а в моих условиях и весьма сложное. Кроме того добираю из того немногого, что могу здесь добыть, материалы о водорослях, м. б. когда‑нибудь и использую их, изложив в связном виде. Впрочем, печататься мне крайняя неохота, и пишу исключительно для себя и для детей, если только они будут читать мои писания. Крепко целую тебя, дорогая мамочка, поцелуй Люсю, кланяюсь тете. В Москве ли Шура? Если да, то передай ему мой привет.

1937.ІѴ.20. Соловки. № 98. Дорогая Аннуля, 15 апр. получил твое письмо № 9 от 20 марта. He удивляйся, что долго не писал: в этом месяце можно написать лишь 2 письма. Веточку псевдо–мимозы (акации) получил, она напомнила мне Батум, с его улицами, обсаженными этими деревьями, а потому—и детство. Ты меня неверно поняла, когда я писал о маленьком Павлике: я вовсе не огорчаюсь, а радуюь, что есть у вас предмет внимания и утешения, пусть он и заменяет меня, м. б. когда выростет, то и заменит, если не для в*с, то в работе. Ведь наследственность нередко перескакивает через одно поколение. Впрочем, я не хочу сказать, что мои прям>іе дети не заменят меня. Ты знаешь, как я люблю их и верю в них. Ho строение мысли и характера у детей обычно не такою, как у родителей, а ближе подходит к дедам и вообще к поколению через одно. У меня было слишком много научных замыслов, чтобы хватило сил их осуществить. Ho м. б. маленькому сдастся продолжить нить размышлений, хотя конечно это будет по новому, и пусть будет лучше и в лучших условиях. Оглядыіаясь назад, я вижу, что у меня никогда не было действительно благоприятных условий работы, частью по моей неспособности устраивать свои личные дела, частью по состоянию общества, с которым я разошелся лет на 50, не менее—забежал вперед, тогда как для успеха допустимо забегать вперед не более как на 2—3 года. Ho все это, все таки, пишу не о себе, т. е. не ради себя, а ради маленького, —хочу пояснить, почему я радуюсь вниманию к нему. —Относительно Мика. Да, ему не следует оставаться предоставленным самому себе, да кроме того необходимо, чтобы он набирался впечатлений от природы. Если нельзя устроить ничего другого, то пусть поживет у Коли, но необходимо просить Колю смотреть за ним и не давать распускаться. Пусть летом ведет запись наблюдений над природой, рисует с натуры. М. б. у Коли есть какие‑нибудь метеорологические установки, хорошо бы поручить их Мику для систематических наблюдений. А вы постарайтесь воспользоваться весною и летом, чтобы побольше видеть лес, луга, цветы, облака. Ведь это—лучшее, что есть в жизни и самое успокоительное, надо пользоваться. И маленькому тоже можно будет пользоваться, в природе— самое лучшее воспитание. — В одних воспоминаниях («Русск. Старина», 1897, т. 26, ноябрь, стр. 324) я вычитал любопытный факт бытового характера: в XVIII веке диваны (конечно большие, как это было принято и позже) устраивали со ступеньками. Вероятно такие диваны были очень высокие и на них было тепло, как на полатях. — Мне кажется, это лето должно быть жарким и засушливым. Боюсь, с садом у тебя будет плохо, т. к. растениям потребуется поливка. Ho не унывай заранее, м. б. мои соображения и ошибочны. Хотелось бы, чтобы было побольше зелени. Налегай на салаты. Очень вкусный салат из звездчатки (Stellaria media), и если к нему будешь прибавлять чего–ниб. питательного (хотя бы молока), то наверно вам он понравится. Детям надо давать побольше свежей зелени, а маленькому— овощей, особенно моркови или, пока, морковного сока. Ты пишеиь, что Оле хочется вкусного. Ho ведь вкусное делается таковиіи гл. образом от приправы: необходимо давать пище запах, хоэошо прожаривать, придавать остроту или сладость, и тогда самые простые припасы обращаются во вкусные кушанья. Руссіая кухня страдает от безвкусной, распаренной, переваренной іищи; в средней полосе портят всякие припасы, превращая их в мазучее месиво, без строения, без запаха и вкуса. В этом отношении, посмотри, как умеют готовить на Кавказе: из любог<> припаса, которого у нас и есть не стали бы, делают восхитительное кушанье, положив туда трав, чего–ниб. для запаха и т. д. Делаешь ли ты детям когда–ниб. мой сыр? Это хорошая пзиправа к каше, самой безвкусной, и делает ту же кашу или картошку нарядной. А есть надо только то, что по вкусу, иначе еда мало полезна. Поджаривай хлеб, помаж его немного сыром, посыпь укропом—это будет приятный завтрак, не требующий хлопот и возни. Если бы я был с вами, я варил бы BaN; мармелад—расход сахара в общем остается тем же, если не меньше, а впечатление совсем другое. Хочу сказать: надо уметь жить и пользоваться жизнью, опираясь на то что есть в данный момент, а не обижаясь на то, чего нет. Ведь времени потерянного на недовольство никто и ничто не вернет. Крепко целую тебя, дорогая Аннуля. След, письмо напишу уже в мае. Еще раз целую.

Дорогой Олень, приходит время отдыха, постарайся использовать это время и хорошенько оправиться. При мышьяке совершенно необходимо пить хотя бы немного молока, иначе желудок легко разстраивается и даже может быть легкое отравление, особенно если съесть кислого или соленого, а молоко очень предохраняет от неприятных случайностей. Как я ни нелюблю молока, а иногда, когда дают его с кашей или иначе, все таки съедаю, т. к. надо же поддерживать себя. — Недавно достал «Русские повести XVIl‑XVIII вв.» под ред. А. В. Си- повского, СПБ, 1905. Там напечатан невероятно нелепый роман «История о Александре российском дворянине». Безвкусное нагромождение немотивированных и безцельных приключений этой повести, равно как и других, живо напоминает мне повествования урок, когда они беседуют между собою, растягивая свои истории на неск. ночей. Ho начинается эта повесть тонким замечанием, характеризующим имя Александр. Ему, т. е. некоему дворянину, «всемогущий богъ даровал сына лепообразна юношу, которому равное красоте ево імя дадеся Александръ». Это «имя Александр равное красоте юноше» сказано очень хорошо (стр. 129) и вполне соответствует написанному мною об этом имени. —Недавно прочел роман Леонова «Скутаревский»[2427] о нем много говорили, но, как оказалось, не совсем заслуженно.

Основная целеустремленность автора—заразить энтузиазмом строительства. Ho автор этого не достигает, ибо он только декларирует таковую, но не показывает. Показать же не может, т. к. взялся за тему не по своим сиіам и главное не по своим знаниям. Нельзя же давать безграмотную бутафорию и уверять, что это нечто великое: читатель не верит утверждениям автора, не только не доказательныѵі, но порою и смешным. Автор хочет вскрыть психологию научного творчества, привлекает великие имена, на деле же не понимает и не знает этой психологии, не имеет ни малейшего представления о творческом процессе и вместо воплощения научной идеи изображает атмосферу дрязг и преступлений. Насколько выше Леонова Ж. Верн, действительно обладающий научной фантазией и говорящий если и не доказательно, то пробуждая мысль. Замысел весьма ценный—показать как строится научнотехническая идея, как она воплощается в жизнь, как она служит обществу, какой вихрь радости и вражды около возникает. Ho этот замысел осуществлен так неудачно, чтс подвергается опастности быть пренебреженным из за полного несоответствия его самого и его реализации. Автор хочет быть реалистом. Почтенное желание, но оно требует прежде всего и реалистического подхода к изображаемому, т. е. изображения подлинной жизни, а не картонных деревьев вместо леса и намалеванных холстов вместо монументальных стен. Получается иллюзионизм, и притом самый дешевый, подмена реальности голыми утверждениями и явно условными изображениями, не имеющими даже символической ценности. Чтобы понять мою мысль, прочти у Бальзака «Философский камень» (кажется так называется история алхимика). И против нее можно возражать, но какая там плотность и конкретность изображения! — Крепко целую тебя, дорогой Олень. Отдыхай, поправляйся и не забывай папу.