Кетополис: Киты и броненосцы - Грэй Грин

Деньги напугали девок больше, чем острозубые дикари с болот Синвилья.

– Ну что вы, господин О’Нил, для друзей господина Шульца мы работаем бесплатно, – закудахтала темненькая.

– Да ладно вам, девочки, – отмахнулся Роберт и вновь приложился к бутылке. – Вы отработали этих рыбок честно. Берите, я не буду морзянить о своей благодарности, – подмигнул он, глядя, как на хорошеньких мордашках жадность борется со страхом. – Слово ирландца, – вколотил последний гвоздь Боб.

– Спасибо, господин О’Нил, – спрятала деньги за корсаж мулатка.

Роберт махнул рукой, мол, не стоит благодарить. Хмель вновь ударил в голову, вышибая утренний клин из виска. Боб облизал губы, тихо радуясь, что к нему вернулось приятное расположение духа. Он уже бросил лед в стакан, когда блондинка подала голос:

– Простите, господин О’Нил.

– Ну? – повернулся он к девушкам.

– Господин О’Нил, – у выхода Джесс теребила юбку. Щеки ее горели и были похожи на персики, – а вы и вправду тот самый Дикий Ирландец? – выпалила она, набравшись смелости.

Старшая цыкнула, но было поздно. Ноздри Роберта вздрогнули.

– Кто?

– Ну, – замялась девушка, осознав, что отступать некуда. – Мадам Тюрэ обмолвилась перед выездом…

– Язык бы вырвать вашей мамке, – процедил Боб. – Значит, так, девочки. – Он поставил стакан, расплескав виски. – Я был с вами добр, и если хотите уберечь свои ласковые язычки, забудьте эту ночь. А мамке скажите, что она ошиблась. Или мне сказать?

– Мы все поняли, господин, не думайте волноваться, – затараторила темненькая. – В нашей службе все строго конфиденциально.

Роберта позабавила заученность фразы.

Старшая приняла удар на себя, пыталась сгладить волну, старалась говорить уверенно, щедро плеская в голос ласки пополам с истомой. На блондинку же было жалко смотреть.

Вспомнились длинные волосы, взметавшиеся под потолок этой ночью. Умелые губы и руки, гибкие тела.

Ночью жар соперничал с нежностью, свежесть полевых цветов – с тяжелым дурманом африканских благовоний.

Поглаживания и покусывания. Стоны и крики.

Кофе и молоко.

– Ладно, девочки, – вновь взялся за стакан Роберт. – Я надеюсь, все будет конфиденциально.

– Не думайте сомневаться, господин, – присела в реверансе Намоби.

– Всего наилучшего, – вторила ей Джесс.

Когда дверь закрылась, Роберт покосился на телефон. Отель принадлежал Семье, и на его памяти аппаратами обставляли только верхние этажи. Боб поднял трубку.

– Да? – раздалось после гудков.

– Это из гостевой комнаты, – Боб прервал метание взгляда отельмейстера по лампочкам коммутатора. – Там сейчас две прилипалы будут срываться.

– Табанить? – отозвались в трубке.

Роберт на секунду задумался. Восемь лет рудников вырвали его из каши Кетополиса. И теперь, вернувшись сюда, он вдруг испугался. Ему захотелось приказать мальчикам на входе накормить девок илом. Лишь бы они не выдали, не шепнули городу, что он, Дикий Ирландец, вернулся.

«Вот именно. Дикий Ирландец», – надавил кто-то в районе левого виска и вновь запустил маятник.

– Нет, – бросил Боб в трубку. – И дверь им открой. Сам. И улыбайся. Понял?

– Как скажете, – даже сквозь шум отвратной связи слышалось раздражение отельмейстера. – Что-нибудь еще?

Роберт повесил трубку.

Мальчики-отельмейстеры. Поглядывающие, подглядывающие и покрикивающие на дверных. Ждущие, что рано или поздно верхний этаж позволит им жить в комнатах второго уровня.

– Тебе ли понять их, Ирландец? – ударил маятник в правый висок.

– Я съел больше ворвани, чем дюжина о́телев и дверны́х, – процедил Роберт в ответ.

– Как знать, как знать, – качнулся маятник. – Ты же всегда был здесь чужаком.

– Заткнись! – Роберт опрокинул стакан и зашел в ванную.

Он скинул халат и опустился в холм из мыльной пены. Вода, которой так недоставало восемь долгих лет, приняла его добрее, чем девки. Тепло накатило волной, чавкнуло, обняло его тело, стыдливо пряча ржавую взвесь под кряжами мыльных хлопьев.

Боб скосил глаза влево и на туалетном столике увидел карманный «бульдог». Сигара пшикнула, отправляясь в свой табачный рай, запустила круги по воде. Роберт приласкал оружие: отжал фиксатор, крутанул барабан, проверил на звук щелчки механизма, взвел курок. Машинка исправная, обойма полная – можно расслабиться.

– Вот о чем я и говорю, Бобби, – сказал голос. – Расслабься. Ты снова в обойме, пусть кто-то и забыл о Диком Ирландце, но ведь напомнить о нем – пара пустяков.

– Заткнись! – повторил Роберт и приставил дуло к виску.

– Не будь барбюном, ты же знаешь, что ничего не получится. Никогда не получалось. Будет осечка.

Роберт нажал на собачку – боек щелкнул. Пуля осталась в патроне. Роберт бессильно свесил руку. Револьвер гулко ударился о кафель пола.

– Бобби, Бобби, – рассмеялся голос. – Ты должен был умереть там, в подземелье, когда вырезали твое сердце. – Роберт опустил глаза на ненавистный шрам. – А теперь уже поздно – ты живешь в долг.

Роберт сидел в остывшей воде и трясся. Не от холода, нет. Его колотили воспоминания о хирургическом столе, о скальпеле, вскрывающем грудь. О свете, бьющем в глаза, гибких, проворных пальцах, копошащихся внутри, и лице старика, скрытом маской.

– Ты умрешь от старости, Бобби. Так и не найдя смерти.

Голос был прав – Дикий Ирландец, всегда лезущий на рожон, казалось, был неуязвим. Три ножевых и девять пулевых ранений пометили его шкуру. Даже когда тот сиамец выстрелил в упор, пуля всего лишь угодила в щеку, сломав два зуба.

– А псы? – услужливо подсказал голос. – Эти автоматоны? У них ведь одна задача – догнать и убить! – Роберт поморщился. Железные челюсти, способные перекусить якорную цепь, держали его за горло шесть часов кряду, пока не подоспели охранники. – Смирись, друг мой, это замкнутый круг. Сегодня ты наслаждался кофе с молоком, а завтра тебе опять дадут кайло и наденут браслеты.

Роберт потер широкую полосу на запястье и уверенно произнес:

– В рудники я не вернусь. Не вернусь.

– Да что ты? Уж не думаешь ли ты, что Шульц затеял всю эту канитель с бунтом только ради того, чтобы купить тебе билет на цеппелин?

– Я ловил для Бенни пули! Он честный вор и просто отдает долги!

– Тупая ирландская скотина! Восемь лет! – заорал голос так, что маятник превратился в секиру. – Он мог вытащить тебя еще четыре года назад, когда только возглавил Семью! Поди, открой конверт. Там приглашение на завтрак. Спроси за завтраком у честного вора Шульца, какого дьявола он ждал так долго!