Держи меня крепче - Рида Сукре
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А благодаря своей малышке сейчас он включил в свою палитру чувств ещё и ревность, хотя списывал её на чрезмерную любознательность, мысленно называл себя Варварой, которой на базаре нос оторвали, а потом вспомнил, что его жёнушка, не так давно болтавшая по телефону, этим именем называла своего собеседника, который на поверку, оказался Оливером, и перестал гнобить себя.
Здание были трёхэтажным, но все развлечения умещались на первом этаже, на втором же этаже находились различные кафетерии и фастфуды, а вот на третьем располагались офисные кабинеты и прочее для бюрократических личностей. В принципе, возможно было впихнуть в здание гораздо больше различных развлекательных аттракционов, таких как кинотеатр, например, но учредители решили, что лучше забить всю территорию детскими играми. Так что на первом этаже в центре стояла огромная карусель, весело певшая песенки, когда лошадки начинали «скакать» по кругу, а вокруг неё располагалось всё остальное, поражавшее воображение впервые попавшего сюда человека, будь то ребёнок, будь то взрослый, а вот вдоль стены с высоким потолком проходила в воздухе железная дорога, именуемая в народе «американские горки».
Шер был здесь не впервые. И восторгаться аттракционами он не собирался. У него была цель, правда, он её не наблюдал.
Вообразив себя героем шпионского боевика, он прокрался сквозь чёрный ход и потайными служебными путями, минуя охрану, ворвался в зал развлечений, заполоненный мелкими шкетами и немногочисленной стайкой их родителей. Причём папаши, которых мамаши не пустили на третий этаж, сгрузились в кучку и о чём-то таинственно шептались, а их половинки носились за своими чадами, болтали без умолку, вовсю создавали ощущение пчелиного улья.
Растерянно разглядывая зал, Артём видел детей, резво атакующих игровые площадки, бешено носящихся за ними родителей, энергично следящих смотрителей зала, в общем, всех, кроме жёнушки и брата.
Он немного побродил по залу, встретил знакомых, поболтал, обошёл все аттракционы и, наконец, его взгляд выцепил знакомую фигурку, принадлежащую Арсению, который прятался в импровизированных кустах вместе с друзьями и пытался заснять Шера на камеру.
Последнему расклад вовсе не понравился, его единственной мыслью было, что малышка и Олли решили уединиться, оставив младшего в компании друзей, среди которых ещё один шкет и две высокие девчушки, усиленно притворявшиеся секретными суперагентами; а сами утопали на свидание. Он разъярился за сотую долю миллисекунд и в рекордные сроки оказался около немного ошалевшего Сени, не ожидавшего, что его «гениальную» засаду засекут.
Церемониться с мелким нарушителем Охренчик не стал, а грубо схватил его за ухо и выволок из «кустов», вопросительно уставившись в глаза. Жутко хотелось спросить, где малышка и какого чёрта она умотала в компании его кузена, а главное, куда; но в то же время и выдавать себя не хотелось. Поэтому он настойчиво прокусывал внутреннюю стенку под губой, стискивая зубы до невозможности, хмурил лоб и вопрошал взглядом, ожидая, что Сено не дурак и сам догадается, что ему нужно рассказать.
Сенька и правда был не дурак.
Он начал дёргаться в стальных оковах, приговаривая что-то о правах человека в современном цивилизованном обществе:
— Артём, ты мои права нарушаешь!
— Какие права, ты, прифигевший полудурок? — прошипел ему в лицо разозлённый Шер.
— Попрошу меня не оскорблять, — напустив на себя важный вид, пролопотал ребёнок. Даже будучи в своём незавидном положении он не выпускал из правой руки моргающую красным индикатором камеру и по мере своих скромных возможностей в удивительном извороте тела пытался поймать в кадр своё неожиданное заключение.
— Когда это я тебя оскорблял? — искренне возмутился Артём, не замечавший камеру.
— А «полудурок» — это, что комплимент? Типа мне за счастье так называться?
Остальная троица с побледневшими лицами и глазами, выскочившими из глазниц и застрявшими в немом трепете на лбу, пыталась слиться с кустами и мысленно взывала к благоразумию своего друга, но безуспешно.
— Ну, «полу» — это всего лишь половина, — философски изрёк парень, с неприкрытым садизмом немного подкручивая ухо сорванца. — Так что вторую часть можешь сам себе придумать.
— Больно же!.. Ой-ё-ё-ёй!..
— Не визжи как девчонка, — прикрикнул на пацанёнка Шер, — а то мне стрёмно рядом с тобой стоять.
Свой гадский гениальный ответ Сеня озвучить не успел, так как рядом с ними остановилась гора мышц и мускулов в виде самого настоящего ВДВшника, чудесным образом нарисовавшегося в детском центре. Смотрелся он здесь крайне неуместно, как двухлетний малыш на трёхколесном велосипеде на гонках «Париж-Дакар», но чувствовал себя шибко уверенно. Впрочем, а где бы этот брутального вида мужчинка (или «подозрительный типчик», как его окрестил Шеридан) чувствовал себя неуверенно? Если только в гей-клубе, но для проверки теории его сначала туда надо загнать, а его друзья явно склонностью к суициду не страдали. Да и легче себе харакири организовать, чем подвергнуть себя его, ВДВшнической, каре.
Его лицо было словно высечено из камня — настолько грубые и резкие черты лица, что, казалось, он одним своим ликом способен проламывать стены радиационных бункеров; шрам, пересекающий левое надбровье вписывался органично — внешности не портил, а наоборот, подтверждая всенародно известную мудрость, что «мужчину шрамы украшают», создавал впечатление, что это лицо именно таким и проектировалось Создателем; немой вопрос «а как и кто умудрился рассечь его каменную мордаху?» ни в одной голове, глядя на него, даже не возникал. На штанине, обнимая чрезмерно мускулистую шириной обхвата с молодой дуб ногу, висела маленькая девочка с коряво заплетёнными косичками и истошно вопила:
— Папочка! Спаси мальчика! Пожалуйста! Смотри, его хотят уби-и-ить!
«Папочка» немигающим взглядом стал созерцать «убийцу» и «жертву», а его военный костюм, который он поленился переодевать, вырвавшись в увольнительную в город к любимой дочке на несколько часиков, наводил на парней тихий ужас, который те тщательно пытались скрыть.
— Эй, чё за дела, братаны? — грозно поинтересовался папаша под напором дочки. Не то, чтобы он специально синтезировал свой тон, просто это для него была обычная форма голоса.
Шер хоть и струхнул, прекрасно зная об «особом строении мозга» данной категории людей, которые зная одну лишь свою правду, готовы напролом (причём в прямом смысле «напролом» — сквозь разбитые своими бездумными кулачищами черепа, свёрнутые шеи, переломленным позвоночники и прочее) идти к ней в попытке доказать, но своего страха не выдал. В конце концов, психологически доказано,
