Трон сломленных богов - Эмбер Николь

лампочки в своих руках. На мгновение они вспыхнули, прежде чем мигнуть и снова погаснуть.

– Так что нет, он не придет. Но это скорее из-за меня, чем из-за тебя. Он винит меня в том, что я исчез на тысячу лет, и он прав. Я просто сбежал и бросил их одних.

– Самкиэль, ты же знаешь, что…

– Я стараюсь, Дианна. И все же не могу избавиться от ощущения, будто все, что я делаю, – сплошной провал. Одно мое решение влияет на другое, и так снова и снова. Что бы я ни делал… Винсент прав. Я не понимаю, что творю. Мой отец всегда знал, что делать. Если бы он увидел меня сейчас, кем я стал, какие ошибки совершил. Он был бы разочарован. Я не справился.

Его мощные плечи опустились, будто на них свалилась тяжесть всего мира. Он отвел взгляд, скрывая слезы.

– Эй, перестань. С тебя хватит, – сказала я, вскакивая со стула. Я положила руки ему на плечи, и он посмотрел на меня сверху вниз. – Ты потерял свой мир и своего отца в войне, которая, как тебе кажется, произошла по твоей вине. Поверь мне. Ты мог сделать что-то гораздо более ужасное. Например, впасть в убийственную ярость.

Губы Самкиэля дрогнули, но он не улыбнулся.

– Возможно. Я просто хочу, чтобы все они были здесь. Но понимаю, что все изменилось и это невозможно. Все по-другому.

Эти слова меня сильно поразили. Все по-другому. Стараясь организовать для Самкиэля особенный, запоминающийся праздник с его семьей, я хотела повторить то, что устраивали мы с Габби. Она любила праздники и гирлянды. Я думала, что нам всем тоже это понравится. Даже блюда, которые мы готовили вместе, были выбраны мной не случайно.

– Никто не может злиться, когда ест что-то вкусное. Это фундаментальная наука.

– Это не наука, Габби.

– У кого из нас высшее образование? Вот-вот, так что не спорь.

Воспоминания то приходили, то снова исчезали, и я этому не препятствовала. Я принимала и боль, и тепло, которое они приносили.

– Я понимаю. Все изменилось, и ты скучаешь по своей семье.

– Это правда.

– Может быть, расставание пойдет на пользу всем вам. Как говорится, разлука укрепляет чувства.

– Возможно.

– Или, – я сжала его руки, – я могу его убить. Просто скажи.

Он посмотрел вниз и покачал головой.

– Это только докажет его точку зрения.

– Хорошо. Что ж, сегодня вечером я надену красивое платье, чтобы ты почувствовал себя лучше.

Самкиэль улыбнулся.

– Ты слишком добра.

Я шагнул вперед, между нами замерцали искорки его силы.

– Под ним ничего не будет.

Свет загорелся ярче.

– Все, я в порядке.

Я засмеялась и коснулась его щеки, желая защищать его так же яростно, как он всегда защищал меня. Самая темная часть моей личности, состоящая из острых зубов, когтей и чешуи, широко ухмылялась при мысли о том, как далеко я могу зайти ради него.

– На самом деле мне жаль. Я бы хотела все исправить, правда.

– Дело не в тебе. Это началось задолго до твоего появления. Но спасибо. Твои слова многое для меня значат. Это очень мило с твоей стороны.

Самкиэль оглядел большой обеденный стол, выполненный из того же светлого камня, что и весь дворец.

Я ему подмигнула.

– Да, я милая девушка.

Самкиэль усмехнулся, и, этот момент все гирлянды, которые я повесила, синхронно упали на землю.

– Нет! – воскликнула я с отвращением. Самкиэль рассмеялся, а я покачала головой: – Просто исправь это, пожалуйста.

Он торжественно поднял руку и щелкнул пальцами. Теперь гирлянды висели без каких-либо креплений, красиво драпируя стол, крыши и перила, освещая беседку мягким, теплым светом. Стол тоже преобразился – на нем появилась изысканная скатерть, посуда и восхитительные живые цветы.

Я осмотрела беседку, выпучив глаза.

– Знаешь, если и с уборкой у тебя не сложится, ты можешь заняться планированием вечеринок.

Он тихо усмехнулся.

– Красота, – сказал Самкиэль.

Но он смотрел не на гирлянды и цветы. Он смотрел на меня.

Мы развернулись и направились обратно в дом, и даже без своих способностей я, как всегда, чувствовала его за своей спиной. Я подошла к большому холодильнику и достала заранее приготовленные блюда.

– Надеюсь, им это понравится. Я затеяла это ради всех вас. Они были добры ко мне, даже когда я этого не заслуживала, и Габби… – Я сделала паузу, мое горло сжалось. – Побудь здесь, – сказала я, решив разрушить очередной барьер в своем сердце.

Я побежала наверх, к единственному шкафу, где хранила старую одежду и одну из футболок Габби. Мои пальцы нащупали письмо, которое я зарыла на дне стопки. Когда я вернулась, Самкиэль ждал на том же месте. Он всегда меня ждал. Я остановилась перед ним, тепло его силы окутало меня, как одеяло. Я протянула ему листок.

Он посмотрел на меня и взял письмо. Я наблюдала, как он разворачивает бумагу, и моя грудь сжималась от боли. Прежде чем он начал читать, его глаза встретились с моими, и секунды показались годами. Он держал его так, словно это была самая драгоценная вещь в мире.

– Она их любила. Она чувствовала, что с ними у нее есть семья, дом, и она хотела того же и для меня. Поэтому я хочу сделать что-то приятное для тех, кто заботился о дорогом для меня человеке. Особенно когда я сама вела себя не лучшим образом.

Он обхватил мое лицо руками и поцеловал меня в губы. Его лоб прижался к моему, и я глубоко вдохнула, наслаждаясь его запахом, вкусом и прикосновениями.

– Это прекрасно, Дианна. Спасибо, что поделились.

Я кивнула, стараясь успокоить недавний прилив эмоций. Я положила голову ему на грудь, и мы обнялись.

– Ты показываешь мне свои темные тайны, а я показываю тебе свои.

– Это действительно так.

– Я надеюсь, что скоро станет лучше. Нам обоим.

Самкиэль мягко погладил меня по спине.

– Станет. Поверь мне. Да, восстановление может занять месяцы или даже годы, но я буду здесь, с тобой, на каждом этапе твоего пути, что бы тебе ни понадобилось. Ты сделала для меня то же. Ты помогла мне выбраться из моей тьмы, Дианна. Теперь позволь мне помочь тебе. Я готов последовать за тобой во мрак, потому что без тебя меня нет. Нет и не будет. Понимаешь?

Я покачала головой:

– Нет. Думаю, ты должен мне об этом напомнить. Желательно без одежды.

Он рассмеялся впервые с тех пор, как вернулся.

– Может быть, чуть позже. Если будешь хорошо себя вести.

– Это значит, что я не могу убить Винсента?

Его рука гладила