Арлекин. Скиталец. Еретик (сборник) - Бернард Корнуэлл

– Это английский лук.

– Это охотничий лук из Аржентана, – сказал Томас.

Он знал, насколько опасно носить такое приметное оружие, и прошлым летом, когда они с Жанеттой шли пешком из Бретани в Нормандию, снял тетиву и опирался на палку, как паломник на посох, но на сей раз проявил беспечность.

– Это просто охотничий лук, – как ни в чем не бывало повторил юноша и вздрогнул: похлебка из угря оказалась слишком горячей.

– Что нужно этому ублюдку? – поинтересовался Робби.

– Э, да ты англичанин! – воскликнул малый с перебитым носом.

– Я что, говорю как англичанин? – спросил Томас.

– А он как говорит? – Мужчина указал на Робби. – Или он язык проглотил?

– Мой друг шотландец.

– Ну да, конечно. А я, черт возьми, герцог Нормандский.

– Кто ты есть, – спокойно произнес Томас, – так это чертов пустомеля!

С этими словами Хуктон выплеснул миску с супом в лицо незнакомцу и пинком опрокинул на него стол.

– Бежим! – сказал он Робби.

– Бог свидетель, я вовсе не прочь подраться, – возразил шотландец.

Полдюжины находившихся в таверне приятелей человека со сломанным носом перешли в наступление, и Томас швырнул лавку им в ноги, обезвредив двоих, а Робби замахнулся мечом еще на одного.

– Они англичане! – верещал, лежа на полу, ошпаренный супом задира. – Чертовы островитяне!

Англичан в Кане ненавидели.

– Он называет тебя англичанином, – сказал Томас Робби.

– Да я ему эти слова в глотку забью! – взревел Дуглас, пнув ошпаренного в голову.

Он припечатал другого по голове рукоятью меча и с шотландским боевым кличем на устах бросился на оставшихся.

Томас подхватил их пожитки, схватил лук и распахнул дверь.

– Давай! – закричал он.

– Это кто англичанин, я? Ах вы гады! – возмущенно орал Робби.

Его меч удерживал нападавших на расстоянии, но Томас понимал, что, набравшись куражу, они бросятся на шотландца всем скопом. Чтоб вырваться, Дугласу придется кого-нибудь из них убить, после чего охотиться за ними будут уже не только кабацкие завсегдатаи, но и городская стража. Самый верный способ оказаться болтающимися в петле, а к этому Томас вовсе не стремился.

– Бежим!

Он схватил друга за рукав и потащил к выходу.

– А мне это понравилось, – настаивал Робби, порываясь вернуться в таверну, но Томас усиленно тащил его за собой.

Когда из переулка выскочил какой-то человек, Хуктон, оттолкнув незнакомца плечом и снова крикнув: «Бежим!», потащил Дугласа в центр острова.

Свернув в проулок, беглецы пронеслись через маленькую площадь и укрылись за крыльцом церкви Святого Иоанна. Преследователи поискали их несколько минут, но холодная ночь быстро охладила их пыл, и французы разошлись.

– Их шестеро, – сказал Томас.

– Мы уже побеждали, – воинственно возразил Робби.

– Да уж, – заметил Хуктон, – большая радость – задать жару каким-то болванам, чтобы назавтра, когда нужно будет встретиться с Виллеруа, оказаться в городской тюрьме.

– Мне не доводилось никого как следует отлупить еще с той, Даремской битвы, – проворчал Робби.

– А как насчет драки с ряжеными в Дорчестере? – напомнил Томас.

– Мы были тогда слишком пьяными. Это не в счет. – Шотландец рассмеялся. – И вообще, это ты начал.

– Я?

– Ага, – сказал Робби, – ты плеснул рыбной похлебкой ему прямо в рожу! Всю миску выплеснул.

– Я лишь старался спасти тебе жизнь, – заметил Томас. – Боже милостивый! Это надо же догадаться – говорить по-английски в Кане! Да они тут ненавидят англичан!

– И правильно делают! – подхватил Дуглас. – Любить их, что ли? Ты лучше скажи, мне-то как быть? Держать рот на замке? Черт! Это ведь и мой язык. Бог знает, почему он называется английским?!

– Потому что он и есть английский, – сказал Томас. – Кстати, король Артур говорил именно на этом языке.

– Сладчайший Иисус! – Робби снова рассмеялся. – Черт, я двинул того малого так сильно, что он, очухавшись, не вспомнит, какой нынче день.

Друзья укрылись в одном из множества домов, которые после летнего штурма и разорения, учиненного англичанами, так и стояли заброшенными. Владельцы отсутствовали: скорее всего, их кости гнили в большой общей могиле на кладбище или же покоились на дне реки.

На следующее утро юноши снова направились к причалам. Томасу вспомнилось, как он, превозмогая сильное течение, топал вброд по мелководью под обстрелом арбалетчиков. Стрелы поднимали маленькие фонтанчики воды, а сам он не мог стрелять в ответ, опасаясь намочить тетиву лука. Теперь они с Робби, идя по набережным, обнаружили, что «Пятидесятница» таинственным образом появилась ночью. Размером это судно было не меньше любого из ходивших вверх по реке, то есть могло взять на борт и доставить в Англию два десятка людей с лошадьми. Сейчас, в отлив, поднимавшиеся над водой борта казались особенно высокими. Томас и Робби бойко вбежали на палубу по узкому трапу и услышали ужасный храп, доносившийся из маленькой вонючей каюты на корме. Томасу показалось, что каждый могучий всхрап вызывает сотрясение палубы. Он невольно задумался о том, на что способен издающий такие звуки богатырь, если потревожить его сон, но тут из двери каюты появилась бледная, как рассветный туман, и тоненькая, как стрела, девчушка. Положив на палубу охапку одежды, она приложила палец к губам. Незнакомка выглядела очень хрупкой, и когда подняла свое одеяние, чтобы подтянуть чулки, то показались ее тоненькие как прутики ноги.

«Вряд ли ей больше тринадцати лет», – подумал Томас.

– Он спит, – промолвила девчушка шепотом.

– Это я слышу, – сказал Томас.

– Тсс! – Она снова приложила палец к губам, а потом натянула поверх ночной сорочки плотное шерстяное платье, сунула тоненькие ножки в огромные башмаки и накинула широкий кожаный плащ. Натянув на светло-русые волосы замусоленную вязаную шапочку, девчушка подняла мешок, сделанный из потертой мешковины, и тихонько сказала: – Я пойду купить еды, а вы пока разведите огонь в очаге. Это на баке, кремень и кресало найдете на полке. Не разбудите его!

С этим предупреждением она, в своих слишком просторных башмаках и плаще, сошла с корабля, и Томас, устрашенный мощностью храпа, решил, что в данном случае и вправду лучше проявить осторожность. Он прошел на нос, где обнаружил стоявшую на каменной плите железную жаровню. Дрова уже были заложены, и лучник, открыв служившую дымоходом заглушку, взялся за кремень. Лучина для растопки отсырела и занялась не сразу, но к возвращению девицы огонь уже разгорелся как следует.

– Я Иветта, жена Пьера, – представилась она.

Похоже, девушку совершенно не интересовало, кто такие Томас и Робби.