Братья и сестры по оружию. Связные из будущего (сборник) - Юрий Валин

— Вот вы, товарищи, с жаром выводите, — из люка спустился комиссар Хван. — Смотрите, всех махновцев распугаете. До чего ж народ у батьки мнительный, никак сговориться не можем. Товарищ Катерина, можно тебя на минуту, посоветоваться нужно.

Они поднялись на броню. Екнувшее было сердце Пашки утихомирилось. Чекисты мирно обсуждали с наводчиком орудия, почему в песне об Орле и Каховке поется — боев-то там, считай, и не было?

Пашка переглянулся с Германом и Виткой — роковую шифровку командование, похоже, пока не получило. Вот жизнь — у своих вроде, а сидишь как под молнией. Легко Проту жмуриться — он, может, что и знает, да веры ему особой нет, Витка рассказала, как он насчет себя обмишулился.

Через Екатеринослав пролетели в полночь, с лязгом, не останавливаясь. Промелькнул вокзал, оцепление на перроне, публика, оттесненная к зданию и что-то кричащая. «Троцкий» проскочил стрелки, вырвался в пахучую свободу темной степи. Замедлили ход, уже спокойно остановились у разъезда. Бойцы привычно поволокли на водокачку пулемет. Под прикрытием постов принялись загружать уголь.

— Не рады нам были в городе, — сказала Вита. — Похабное орали.

— Орать орали, а стрелять не стреляли, — заметила Катерина. — Может, дело на лад пойдет.

— Не обольщайтесь, Екатерина Григорьевна, — хмуро сказал Герман. — Слишком много крови пролито. Не будет мира.

— Да я согласна и на вооруженный нейтралитет с пограничными спорами, склоками и провокациями, — командирша поправила ремень, стягивающий точеную талию. — Вы, Герман Олегович, только представьте себе, какое это счастье: слюной брызгать, нотами протеста сопредельную сторону забрасывать, таможенные гадости выдумывать. Только бы в штыковой не сходиться.

— Да я разве возражаю, — неохотно согласился Герман, глянул на сияющие в темноте глаза подружки. — Упертый я, да, Вита?

— Вы, Герман Олегович, очень даже последовательный, — сказала Витка.

Прапорщик смутился как полный дурак. Прот по своему обыкновению лукаво жмурился. Командирша украдкой подмигнула. Пашке вдруг стало завидно. Витка, конечно, не принцесса какая сказочная. Дури у самой в голове вдоволь, а ведь повезло его благородию. Вот хоть что говори, а видно, что повезло. И как так бывает — два дня назад и мыслей таких у прапора не было, а теперь…

День выдался тяжелым. На рассвете не успели тронуться, как оказалось, что пути впереди разобраны. Ремонтники уложили рельсы, «Товарищ Троцкий» прополз верст десять, встал — путь впереди был взорван. Пашка попросился в ремонтники — ничего, взяли. Людей не так много, все, кто с делом знаком, нужны.

Бронепоезд прополз еще верст двадцать — снова встал. Теперь с ремонтниками увязался и мрачный Герман. Рельсы отставной прапорщик таскал наравне со всеми. Насчет технической грамотности у него было все в порядке, небось, на заводах своих оптических не коровам хвосты крутил. С матом и шутками залатали путь, «Троцкий» пополз вперед — судя по всему, ненадолго. И точно — между лысых выжженных склонов снова натолкнулись на торчащие, завитые винтом рельсы.

Пашка с кувалдой уже привычно бежал за ругающимся командиром путевого взвода, когда со склона по ремонтникам вжарил пулемет. Лежать, пряча голову за шпалы, когда в руках кувалда вместо карабина, было и вовсе погано. По выгнутым рельсам щелкали пули.

С бронепоезда ответно застучали пулеметы.

— Отползай, кто без оружия, — заорал комвзвода, щурясь на солнце. — Давай, хлопцы, задницы берегите.

Пашка полз за прапорщиком. Худые ноги Германа споро двигались, мелькала протертая ткань офицерских галифе. На ходу прапорщик изощренно ругался — ни дать ни взять Катерина разошлась. Несмотря на свист пуль, Пашку разбирал смех. Вот все в банде командирские обороты освоили. Разве что Прот еще язык придерживает.

Грохнула носовая башня. Под разрывами шрапнели неведомые пулеметчики мигом умолкли. Залегшие ремонтники вернулись к воронке. Пашка вновь взялся за кувалду…

За день «Троцкий» продвинулся недалеко. Застряли где-то на подходе к Апостолово. Двигаться дальше было опасно — высланные на дрезине разведчики попали под пули, вернулись с раненым. В темноте десантный взвод окопался на ближних курганах, среди горькой полыни. Пашка таскал им котелки с ужином.

Спали беспокойно. В темноте кто-то пытался подобраться к бронепоезду, но пулеметным огнем был отогнан.

— Паршиво, — сказала Катя.

— Зажмут, — согласился уставший Пашка. — Очень запросто зажмут.

— Может, и так, — командирша сидела босая на узких нарах и задумчиво накручивала на палец светлую челку. — Только пока мы тут едва волочимся, как бы у начальства в Москве до нас руки не дошли. Поковыряются, отстучат шифровочку, совсем нехорошо выйдет.

— Да уж какие сейчас шифровки? — сказал Герман. — Со Снигиревкой связаться нет возможности. А то Москва… Екатерина Григорьевна, вы бы насчет нашего оружия переговорили. Доберутся до нас снаружи — разбираться, кто такие, никто не станет.

— Куда вам еще оружие? Целый бронепоезд вас охраняет, — пробормотала Катя. — Если насчет нас какой приказ придет — требуйте разбирательства непосредственно в Москве. Прот им пищу для размышления подсунет. Но это на крайний случай, естественно.

Последние слова Пашке не понравились. Похоже, собственное задание командирша выполнила. А если уйдет? Как же без нее?

Сверху свесилась голова Прота:

— Екатерина Григорьевна, вы не беспокойтесь. Выкрутимся. Я знаю, как их запутать.

— Лучше никого не путать. Лучше нам до места добраться. С «Троцким» или самостоятельно. С ЧК вообще лучше не связываться. Сердитая организация. Серьезная. А будет еще покруче. Запомните, господин великий прорицатель.

— Запомню. А вы не дразнитесь, — Прот спрятался на своей куцей полке.

— Все, товарищи шпионы, спать пора. Пока дают—…скомандовала Катерина.

Разбудила перестрелка. Часовые опять кого-то заметили. Светало. День начинался хмурый, небо плотно затянуло тучами. Разведка донесла, что пути и впереди, и позади повреждены. Пашка видел, как командир, комиссар и начарт разглядывали в бинокли серые пустынные высоты. Там же, на рубке паровоза, торчал генерал Хомов.

Дохнувшая свежего воздуха Катя протиснулась на свое место:

— Что-то, ребята, начинаю я сомневаться. Не оправдывает себя железнодорожный транспорт. Экая канитель тормозная.

Завтрак, тем не менее, выдали горячий. Пашка залез с котелками на свою бронеплощадку. Бойцы возились с пулеметами.

— Слышь, Павло, ты ежели что, на подачу становись. Справишься? Со жратвой поживей заканчивай. На прорыв, видать, пойдем.

— Вперед? Назад?

— А без разницы. Наших здесь на сто верст нету. Бандитствующий элемент кругом. Перемирия не признает. Эх, нам бы хоть батальон стрелковый, разметали бы эту шушеру до самой Одессы.

— Не столковались с батькой, выходит?

— С Махном-то договорились. А эти хрен знает кто такие. Никого вовсе не признают.

Пашка пошел кормить и докладывать обстановку. И увидел, как командирша пытается просунуть взъерошенную голову в амбразуру. Вернее, хоть ухо высунуть.

— Что, команду «воздух» у вас не подают? — сердито заорала Катя.

«Ньюпор» покружил над бронепоездом. С курганов по нему захлопали из винтовок. «Товарищ Троцкий» немедленно грохнул в ответ из трехдюймовок.

Аэроплан прошел над самым бронепоездом, лихо выбросил вымпел, едва не угодив на контрольную платформу. Потом, покачав крыльями, «Ньюпор» ушел на юг.

«Троцкий» замер в напряженном ожидании. Пашка подумывал опять проситься в десантно-ремонтную группу. Винтовку не дадут, но кувалду один хрен доверят. Все ж лучше, чем сидеть, невесть чего дожидаясь.

После полудня за курганами началась разрозненная стрельба. Через несколько минут из охранения прибежал посыльный. К путям подошел эскадрон, с ходу сбил обложившую «Троцкого» цепь.

Оказалось, казаки, преданные отряду барона Таубе. От Никополя подошли. Кавалерия не приближалась, всадники гарцевали у кургана, разглядывали дышащего паром «Товарища Троцкого». Ближе подскакал есаул с тремя всадниками. Навстречу направился генерал Хомов в сопровождении адъютанта и невозмутимого комиссара Хвана. Кратко переговорили, есаул козырнул — отдельно, с изящным издевательством отдал честь большевистскому представителю. Едва не задев невозмутимого Хвана горячим дончаком, развернул коня и наметом полетел к своим.

Под прикрытием кавалерии ремонтники «Товарища Троцкого» залатали путь, и бронепоезд двинулся к Апостолово. Спокойно заправились водой и загрузили уголь. На станции к бронепоезду никто не подходил, словно зачумленные прибыли. В поселке постреливали. Всадники казачьей сотни мелькали у выпускающих стрелок. Туда ушла и дрезина с ремонтниками и пулеметом. Стрелку привели в порядок, и вскоре «Троцкий» выполз на простор.