Избранное. Молодая Россия - Михаил Гершензон

Его жизнь в Англии и Ирландии была, конечно, бедна событиями: «она вся прошла в неустанном труде на церковной кафедре и в исповедальне». Только однажды ее мирный ход был резко нарушен: в 1855 году он был обвинен в публичном сожжении протестантской Библии.

XV

Дело о сожжении Библии

Это дело заслуживает того, чтобы рассказать о нем подробно. Герцен в своей статье о Печерине упомянул об этом процессе, выставив поступок Печерина как акт крайнего изуверства{683}. Тем важнее выяснить правду. Апостол духа, каким мы знаем Печерина, – ужели мог он хотя бы в минутном порыве стать фанатиком буквы? Но этого не было: показание Герцена может быть опровергнуто документально.

Перед нами небольшая книжка в 16-ю долю, изданная в 1856 году в Дублине и озаглавленная так: «The trial of the Rev. Vladimir Petcherine (Redemptorist Father), in the Court-house, Green Street, Dublin, on 7th& 8th (Redemptorist Father), in the Court-house, Green Street, Dublin, on 7th & 8th December, 1855, for the alledged offence of «Bible burning at Kingstown»[407]. Это – стенографический отчет{684} судебного заседания, где разбиралось дело Печерина; он издан (как видно по приложенному в конце его «Description of the order of the Redemptorist Father»[408]) редемптористами, которыми руководило, очевидно. Стремление реабилитировать в глазах общества орден, опороченный преданием суду одного из его членов. Кроме этого отчета я пользуюсь в дальнейшем изложении подлинным текстом речи, произнесенной на суде защитником Печерина О’Хэганом[409], и статьею о процессе Печерина, напечатанной недавно в народном ирландском журнальчике «The Irish Packet»[410]. Эти материалы позволяют с полной отчетливостью восстановить картину процесса.

Суть дела заключалась в следующем.

В половине октября 1855 года лимерикские редемптористы с Печериным во главе открыли «миссию» в католической церкви в Кингстоуне, небольшом приморском городке близ Дублина. Миссия продолжалась около двух недель. В своих проповедях Печерин, между прочим, сильно нападал на безнравственность все более наводняющих страну дешевых романов, отечественных или переведенных с французского, и на непоправимый вред, причиняемый душе чтением таких произведений, как всевозможные «Тайны Лондона», или низкопробных журнальчиков вроде «The Family Herald», «London Journal» и пр. При этом он убеждал своих слушателей не только воздерживаться от чтения таких книг, но, во избежание соблазна, следуя примеру христиан апостольских времен, собрать и принести их к нему, сколько у кого найдется.

Красноречие Печерина, очевидно, возымело успех: в несколько дней обитатели Кингстоуна нанесли к нему, в комнату заезжего дома, где он жил, целые ворохи романов, журнальных выпусков и т. п. Печерин, следуя обычной тактике редемптористов, решил усугубить действие своей проповеди всенародным эффектным зрелищем: утром 5 ноября, в воскресенье, вся эта литература была на двух тачках доставлена во двор католической церкви и сожжена в одном большом костре. Прохожие, привлекаемые необычным зрелищем, входили во двор посмотреть – и в результате к вечеру по городу распространился слух, что редемптористы жгли протестантские библии, так как некоторые из этих очевидцев утверждали, что среди горевших книг они заметили один или два целых экземпляра или разрозненные листы of the authorised version of the Scripture[411], то есть именно англиканской библии.

Тогда началась агитация, вышедшая далеко за пределы Кингстоуна. В редакции газет посыпались письма с выражением крайнего негодования по поводу богохульственного поступка католических монахов, дерзающих в своем изуверстве истреблять протестантскую святыню, и с требованием суда над редемптористами и особенно над Печериным, который лично руководил сожжением книг На улицах Дублина расклеивались аналогичные афиши с призывами к протесту, для той же цели собирались многолюдные митинги, англиканские священники с церковной кафедры громили фанатическую наглость редемптористов, и сам англиканский архиепископ в Дублине «нашел нужным и приличным присоединить свой голос к хору изветов»: он публично произнес речь на ту тему, что случай сожжения Библии католическими монахами лишний раз утвердил его в его давнишнем убеждении, что Св. Писание ненавистно католической церкви. Англо-ирландская печать кишела самыми грязными и неистовыми обвинениями против личности, ордена и веры обвиняемого. Словом, партийные страсти жадно ухватились за это дело, чтобы раздуть его в тяжкое национально-религиозное оскорбление всего английского народа. При страшной обостренности отношений между обеими народностями и их церквами в Ирландии, эта агитация легко достигла своей цели; общественное мнение англиканской части населения было распалено до ярости, и английские власти поспешили привлечь Печерина к суду. Какие средства пускались при этом в ход, показал на суде перекрестный допрос, которому защитники Печерина подвергли одного из главных инициаторов обвинения, англиканского церковнослужителя Уоллеса: оказалось, что в разгаре агитации он одно за другим прислал в очень распространенную газету три письма, подписав одно из них «Очевидец», другое «Зритель», третье буквой «С». Кроме того, он 12 ноября произнес в своей церкви проповедь по этому же поводу, которую затем издал отдельной брошюрою под заглавием: «Глас из пламени. Проповедь о публичном сожжении Библии редемптористами в Кингстоуне 5 ноября»; эта брошюра выдержала четыре издания и распространилась в тысячах экземпляров. На вопрос защитника, как он решился еще до судебного следствия публично провозглашать обвинение доказанным, и считает ли он такой поступок совместимым со своим званием христианского священнослужителя, он преспокойно отвечал, что не видит в своих действих ничего предосудительного.

Дело разбиралось 7 и 8 декабря в Дублине, куда Печерину снова пришлось приехать из Лимерика. Уже с раннего утра 7 декабря улицы вокруг здания суда в Грин-Стрите были запружены публикой, жаждавшей доступа в зал суда. Но вход был разрешен лишь по билетам. Зал оказался битком набитым; преобладали, разумеется, духовные лица обоих исповеданий; хоры были полны дам. Председательствовали судьи сэр Крамптон и барон Грин, по словам автора статьи в Irish Packet – «люди закоренелых антикатолических взглядов», обвинял сэр Уильям Киог, «тот самый, который несколько лет спустя принял участие в другом нападении на католическое духовенство, получившем еще гораздо большую известность». Зато главным защитником Печерина выступил знаменитый ирландский адвокат, видный борец за политическую и религиозную свободу Ирландии, Томас О’Хэган. Состав жюри был смешанный – из англикан и католиков.