Финно-угры и балты в эпоху средневековья - Валентин Васильевич Седов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отношения венгров и славян были то мирными, то враждебными. О нападении венгров на славян сообщают арабские авторы ал-Марвази Гардизи и Ибн Русте. А.Н. Москаленко допускает, что первые укрепления на городище Титчиха — одном из самых южных славянских поселений Среднего Дона — были воздвигнуты в связи с венгерской опасностью (Москаленко А.Н., 1972, с. 195, 196).
В настоящее время археология располагает лишь отдельными разрозненными фактами о пребывании венгров в этом регионе.
Венгерские погребальные памятники IX в. не имеют каких-либо наружных признаков, что затрудняет их поиски. Пока выявлено одно погребение воина, предположительно древневенгерское. Оно открыто еще в конце прошлого столетия в карьере при строительных работах близ с. Воробьево в Воронежской обл. (ОАК, 1897, с. 54, 55; Fettich N., 1937, taf. XVIII, 1-14). Вместе с останками умершего были найдены кости коня, и этот факт сближает захоронение с древневенгерскими. При погребенном найдены сабля, относящаяся к кругу аланских, два железных наконечника копья, железные наконечники стрел, удила, часть стремени, железное кольцо, серебряные бляшки от поясного набора, перстень (табл. CIII, 1–4, 6–8, 11).
И. Эрдели обратил внимание на коллекцию вещей, собранную близ с. Буйловка в Павловском р-не Воронежской обл. еще в 1900 г., которую предположительно можно относить к древним венграм. В состав коллекции входят шесть орнаментированных роговых пластин. Из них четыре пластины щитообразной формы имеют аналогии на территории Венгрии. Одна круглая пластина из Буйловки имеет многочисленные параллели среди круглых пластин из серебра, характерных для погребений венгров IX–X вв. Паннонии (Эрдели И., 1984, с. 22, 23).
А.Н. Москаленко обратила внимание на наличие в составе керамического материала кочевнического населения VII–IX вв. Приазовья и Нижнего Дона, котлов с внутренними ушками (Москаленко А.Н., 1972, с. 193, 194). Сосуды с внутренними ушками являются характерной чертой культуры древних венгров. На территории Венгрии такая керамика бытовала значительное время. Не исключено, что среди памятников Северного Приазовья, описанных С.А. Плетневой, есть и поселения венгров.
Наряду с венграми, которые кочевали в северопричерноморских степях, какая-то часть этого этноса расселилась в Предкавказье (Эрдели И., 1970, с. 50). Археологических следов пребывания венгров здесь пока не найдено. Они были ассимилированы печенегами или хазарами. Расселение венгров запечатлелось в названии города Маджар (ал-Маджар), расположенном на р. Кума, который упоминается арабскими авторами XIV в. (Левицкий Т., 1978, с. 59, 60).
Археологические поиски Великой Венгрии, где побывал доминиканец Юлиан, исследователи ведут сравнительно недавно. Как уже говорилось, Юлиан отыскал эту страну близ р. Итиль. Однако у тюркских племен этот гидроним применялся и к Волге, и к ее притокам — Каме и Белой, а иногда также к Дону и Днепру, поэтому свидетельства средневековых путешественников не помогают локализации Великой Венгрии.
В литературе существует мнение, что древней родиной венгров было Южное Приуралье, которое и носило название Великой Венгрии. Отсюда примерно в VI–VII вв. и началось движение венгерских племен на запад. А.В. Шмидт первым попытался связать с древними венграми определенные памятники Приуралья. Подчеркивая то, что многие поселения и могильники бахмутинской культуры прекращают функционировать в седьмом столетии, исследователь высказал предположение о принадлежности этих древностей предкам венгров (Шмидт А.В., 1929, с. 26). Ряд археологов согласились с этим, в том числе Н.А. Мажитов, рассматривающий Бахмутинский могильник как эталон для культуры приуральских венгров (Мажитов Н.А., 1968, с. 76).
Древности бахмутинской культуры получили характеристику в одном из томов «Археологии СССР» (Степи Евразии, 1981, с. 25–27). Культура в настоящее время датируется от IV–V до VIII–IX вв. Сформировалась она на основе культуры местных пьяноборских племен, поэтому финно-угорская атрибуция ее представляется бесспорной. Вместе с тем керамические материалы бахмутинской культуры дают основание для предположения об участии пришлого южносибирского населения в ее генезисе. Каких-либо археологических свидетельств в пользу принадлежности бахмутинской культуры венграм не обнаруживается.
М.И. Артамонов обратил внимание на Стерлитамакский могильник VIII–IX вв. в Башкирии, имеющий, по его мнению, значение для понимания среды, из которой вышли венгры. В могильнике обнаружены захоронения воинов с предметами вооружения и конским снаряжением (сабли, боевые топоры, наконечники стрел, стремена и др.), принадлежащими к типам, характерным для кочевых и полукочевых племен. Круглодонные сосуды из могильника позволили М.И. Артамонову утверждать, что памятник следует отнести к финно-угорским племенам, к которым принадлежали и венгры (Артамонов М.И., 1962, с. 339).
В 1974 г. около с. Большие Тиганы в Алексеевской р-не Татарской АССР был открыт древний могильник (Халикова Е.А., 1976а, с. 158–178), представляющий несомненный интерес для рассматриваемой здесь темы. Он находился на возвышении на берегу речки Шанталы, левого притока нижней Камы. В результате раскопок установлено, что могилы располагались неровными рядами вокруг ядра, состоящего из богатых мужских захоронений. Могильные ямы имели чаще отвесные стенки, а в некоторых случаях уступы-ступеньки с правой или с левой стороны от погребенного. Все умершие уложены в могилы вытянуто на спине, головой на запад, реже на запад-северо-запад или запад-юго-запад. Рядом с погребенным находились украшения, немногочисленные орудия труда, детали конской сбруи, а в мужских захоронениях и предметы вооружения. Половина погребений (семь мужских и четыре женских) сопровождались частичными захоронениями коней. В одних случаях обнаружены черепа лошадей, в других — черепа и кости ног. Кроме того, найдены хвостовые позвонки. По-видимому, совершалось захоронение шкуры коня вместе с головой, ногами и хвостом.
Особенностью погребального ритуала этого могильника является применение погребальных лицевых покрытий — наглазников, представляющих собой округлые или прямоугольные пластины из листового серебра с небольшими отверстиями по краям для пришивания.
Орудия труда и быта в могилах представлены ножами, шильями, иглами и кресалами, конское снаряжение — удилами, стременами, уздечками, оружие — наконечниками стрел, частями луков и саблями. В составе украшений имеются детали головных уборов, височные подвески, серьги, бусы, металлические подвески в составе ожерелий, пуговицы, накосники, браслеты, поясные наборы с бляшками (табл. CIII, 9, 12–14). Датируется этот памятник концом VIII — первой половиной IX в.
В целом, как показала Е.А. Халикова, погребальный ритуал Больше-Тиганского могильника имеет много общего (захоронение частей коня вместе с умершим, покрытие лиц тканью с нашитыми на месте глаз пластинами-наглазниками, оружейные наборы, некоторые формы орнаментации поясных блях) с ранневенгерскими кладбищами Среднего Подунавья (Халикова Е.А., 1976б, с. 143–149).
Погребальный обряд, особенности женского костюма, стиль прикладного искусства со всей определенностью свидетельствует, что могильник Большие Тиганы
