Как исправлять ошибки (СИ) - Алексей Веселов

Я снова зарылся под подушку. Всем нужно выспаться. Завтра будет трудный день.

Когда Сыр запрыгнул ко мне на кровать, я не почувствовал. Я уже спал.

Это было слишком просто. Обыденно как‑то было. И почему‑то печально. Вот только что мы закончили завтракать, поднялись из‑за стола, сбились в круг. Только Аль жался к буфету и выглядел каким‑то потерянным, даже немного виноватым, да Моргана, бледная и испуганная, стояла в дверях – Рик категорически отказался брать ее с собой. А вот мы уже в океане белой пыли, и впереди вгрызаются в небо так хорошо знакомые по видению руины.

До них было рукой подать, но ноги утопали в прахе, словно не желавшем пускать нас к Ней. Я чувствовал, что Она здесь, ждет. Она затаилась, но решимость ее сметал ветер обреченности. Она не сдалась, Она не проиграла. Даже теперь, когда мы лишили Ее опоры, когда уничтожили самых сильных Ее сторонников, мы не победили. Ее нельзя победить. Нельзя не потому, что Она непобедима. Нельзя потому, что это тоже будет поражением. Я понял это, едва ноги коснулись пыльной тверди забытого мира. Понял, потому что вспомнил Ее имя.

Я покосился на Эрмота. Видно, он оказался сообразительнее меня и разобрался во всем еще раньше. Доспехов на нем не было, но сам Делимор выглядел совершенно спокойным, даже расслабленным. Я улыбнулся. Они смотрелись немного странно, но как‑то очень гармонично: совершенно седой гигант и обманчиво хрупкий черноволосый вампир, все еще чуть прихрамывающий при ходьбе, на лице которого застыло выражение прямо‑таки монашеской отрешенности. Настороженные и притихшие по бокам и чуть сзади от этой пары шагали Леринея и Дог.

Решительным клином двигалась троица с Эмира, и острием его была не склочная драконша, а воительница, готовая ко всему. Ветер трепал две нахально выбившиеся из прически огненно‑рыжие пряди, пел в причудливом плетении рукоятей парных артефактных мечей.

И другая тройка, выглядевшая опасной, несмотря на всклокоченный какой‑то вид и отсутствие видимого оружия. Рик двигался с кошачьей грацией человека, готового в любой момент броситься на врага. Вразвалочку, нелепо, загребая ногами, шел Джефри, но за этой его нарочитой неуклюжестью чувствовалась мощь дикого зверя. Венн словно тек по белому песку, и никому не пришло бы сейчас в голову принять его за человека.

Впереди бежал Сириус, и его хвост развевался боевым стягом. Цепочка мелких, аккуратных и таких нереальных в этом мире следов казалась путеводной нитью.

Она ждала нас. Гордая и прекрасная, окутанная мраком волос, Она смотрела прямо на меня своими огромными, по‑детски распахнутыми глазами цвета летней ночи.

– Здравствуй, Этернидад! – я шагнул вперед и не увидел, а почувствовал, как бесшумно и неуловимо сдвинулись мои друзья, забирая ее в кольцо.

– Ты пришел, – изящные губы изогнулись в печальной улыбке. – Ты убьешь меня?

– Разве я могу? – я улыбнулся в ответ. – Я просто помогу тебе вернуться туда, где ты должна быть. Вот и все.

– Ты действительно так думаешь? Думаешь, я должна быть именно там?

– Ты сама знаешь, что я прав.

– Уже нет, – Она засмеялась, и смех этот был похож на мурлыканье горного родника. – Тебе следует подумать, на чьей ты стороне, мой спаситель. Разве ты не знаешь, что всегда лучше быть на стороне истины?

– Истины? – я не понял, о чем она толкует, но в душу закралось нехорошее предчувствие. – Разве истина не в твоем имени, Этернидад? Не в вечной борьбе Света и Тьмы?

Тонкая рука взметнулась к соблазнительной пышной груди, только что полускрытой живущими собственной жизнью волосами, но оказавшейся вдруг обтянутой царственным черным бархатом. Приколотая к лифу, блеснула подозрительно знакомая искорка.

– Вот она, истина, дурачок, – она слегка наклонилась вперед, и у меня голова пошла кругом от ее форм. – Первозданная руна Эчей. Истинная руна Истины, как ни нелепо это звучит. Маленькое чудо, возводящее любое слово и дело в ранг закона мироздания. Ну, или отдельно взятой его части, так уж и быть. Я ведь не жадная. Я даже была бы рада поделиться с тобой, милый. Только скажи…

– Сказать?.. – мне показалось, что мир сузился до размера этих темно‑фиолетовых глаз.

Она звала меня, ждала, я принадлежал ей, как она принадлежала мне. Ничего больше не имело значения, ничего не имело смысла. Ничего больше и не было. Только Она и я. Мы растворялись друг в друге, и мрак окутывал нас, баюкая, как любимых детей. Я чувствовал, как он поглощает меня, забирает мою душу, но мне было все равно. Я был с Ней, Она была со мной. Небытие – полное и абсолютное – манило нирваной нашего единения.

И тут Она дернулась и отскочила в сторону.

Мир вернулся к своему нормальному состоянию. Я вдруг понял, что мои соратники сжали круг, почти придвинулись к нам на расстояние удара меча. Еще бы несколько секунд моего пребывания в гипнотическом дурмане ее взгляда, и они добрались бы до Нее. Мы были в полушаге от победы. Не знаю, смог бы я потом вырваться из плена окутавшего нас мрака, но лучше было умереть вместе с ней, чем позволить Тьме жить. И вот какой‑то неожиданный несчастный случай, мелкая нелепица разрушили связавшую нас смертельную магию. До боли знакомый пыльно‑серый комочек прошебуршал лапками по изысканным складкам платья.

– Сто‑уй, воровка‑у! – заорал Сыр, опознав в нарушительнице спокойствия нашу давнюю знакомую, и рванулся было к Повелительнице, но Дог впился пальцами в клетчатые бока, удерживая разъяренного хищника мертвой хваткой, и вовремя заткнул кошачью пасть.

– Какое невежливое животное, – Этернидад выпрямилась, перестав обращать внимание на постороннюю возню на платье, снова становясь единовластной повелительницей этого убого мирка. Она приподняла тонкую бровь и презрительно покосилась на Сириуса, видимо, приняв его вопль на свой счет. – Вам следовало бы надеть на него намордник, молодой человек, – Дог вздрогнул под ее взглядом.

Я начал тихо закипать. А вот не надо так смотреть на моих друзей! Да еще ребенка Она мне здесь пугать будет! О собственном решении относиться к Догу, как к молодой девушке, я, разумеется, начисто забыл, и когда Этернидад снова одарила меня своей обольстительной улыбкой, пылал праведным гневом. Повелительница удивленно расширила глаза, снова повернулась к Догу и изучила его уже боле внимательно.

– Не может быть! – воскликнула в притворном ужасе. – Тебе нравятся мальчики?

Я настолько обалдел от такого предположения, что просто стоял столбом и хлопал челюстью. А черноволосая красавица взирала на меня, поджав губки и так соблазнительно выгнув спину, что остатки связных мыслей вылетели у меня из головы. Тем временем мышь добралась до пояса, совершила отчаянный прыжок – и вцепилась в край лифа, поддерживающего роскошный бюст.