Из Парижа в Астрахань. Свежие впечатления от путешествия в Россию - Александр Дюма

«Французы, павшие во время и после оккупации».

Не будет ли прекрасным примером сегодняшнему миру, когда протекли полвека, когда мир заступил место пушек 1812-го и 1853 года, поднять колючие кусты, покрывающие холм, убрать оттуда мраморную плиту, заменить ее на четыре пушки, взятые в Севастополе, четыре французские пушки, оставленные в Кремле, расплавить у Бари[192] их ― мертвого льва и коготь, протянутый на порванном знамени, пригласить в Москву 12 русских ветеранов, переживших Бородино, 12 французских ветеранов, переживших Березину, чтобы русские и французы рука об руку возложили последнее надгробье на эту могилу, о существовании которой сегодня знаю, может быть, я один и один, наверное, помню?

Об этом пожаре Москвы написаны тома.

Когда падение Наполеона позволило клеветать на него без боязни, его обвинили в этом преступлении; обвинение абсурдное, поскольку пожар перевернул все его расчеты, разрушил все его надежды.

Голос истории устами французских писателей Сегюра и Гурго, устами русского повествователя месье Бутурлина обвиняет московского губернатора Ростопчина[193].

Ростопчин ходил под обвинением 12 лет, затем взялся за перо и в брошюре, написанной по-французски и озаглавленной «Правда о пожаре Москвы», снимал с себя ответственность за великую, но странную акцию, отбрасывал ее от себя, как умел.

Император Александр отрекался от пожара, но без его осуждения.

В 1814 году граф Ростопчин подал в отставку, которая была принята. В народе говорят, что граф Ростопчин ― внебрачный сын Павла I, с кем, кроме более стройной и высокой фигуры, он имел, впрочем, много общих черт; его ум был редкой смесью неистовой силы, насмешки и тривиальности. Прокламация, что он велел читать французам, которые были арестованы по его приказу с приближением нашей армии, и которых он выслал в Макарьев, прокламация, что я копировал с оригинала, писанного его рукой, дает представление о его стиле. Вот она:

«Французы!

Ваш император сказал в воззвании к своей армии:

 «Французы!

Вы мне говорили столько раз, что любите меня, докажите же мне это, следуя за мной в регионы гипербореев, где царят зима и разорение, и где суверен открывает ворота англичанам, нашим извечным врагам».

Французы!

Россия дала вам приют, а вы не можете прекратить давать зароки против нее; чтобы избежать погрома и не запачкать страницы нашей истории подражанием вашему революционному бесовскому бешенству, правительство находит нужным вас удалить. Вы покидаете Европу, направляетесь в Азию; вы будете жить среди гостеприимного народа, который верен своей присяге и слишком вас презирает, чтобы причинить вам зло. Постарайтесь там стать хорошими подданными, ибо у вас не выйдет заражать нас вашими дурными принципами. Грузитесь на барку, что я велел для вас приготовить, опомнитесь и старайтесь не сделать из нее барку Харона[194].

Цитирование подобного произведения помогает лучше узнать человека, который сумел все это сказать.

В остальном он был не более суров к Москве, чем к своему загородному дому; он его сжег своими руками, чтобы не осквернило прикосновение французов.

Красный цвет в России ― окраска, говорящая о преимуществе; красное и прекрасное ― синонимы. Если вы не предупреждены и слышите ― «красная лестница», «Красная площадь», то вы ищите ярко-красную площадь и темно-красную лестницу и не находите даже следа названного цвета.

Первое, что бросается в глаза на Красной площади, это памятник Минину и Пожарскому. Памятник ― одна из тех странных аномалий, которые встречаются в России. У нас, в стране равенства, нет ничего подобного.

На одном пьедестале мясник Минин, представляющий народ, и Пожарский, генерал, представляющий знать. Минин, которого хотели поставить во главе армии и который указал на Пожарского; Пожарский, которого хотели сделать царем, и который указал на Михаила Романова.

Группа внушительная, подана красиво и гордо. Воевода Пожарский сидит, одетый по-античному ― довольно сложно объяснимая фантазия автора, держит меч в правой руке, левой опирается о щит. Минин, буржуа из Нижнего Новгорода, в движении к нему левую руку держит на мече князя, а правую ― поднятой, в жесте человека, который призывает к помощи. На пьедестале эта вот надпись:

«Горожанину Минину и князю Пожарскому

Благодарная Россия

1818 год»

В нескольких шагах от монумента ― торец базара, который называют Золотой линией, потому что он почти полностью занят продавцами золотых и серебряных изделий или торговцами драгоценными камнями.

Туда идут любители старинного золота и серебра купить кубки, чарки, чаши, пивные кружки, браслеты, пояса, перстни, кинжалы ― выбор широкий: форма ничего не значит, золото и серебро продаются на вес.

Еще там находят прекрасную бирюзу, штуковину редкую, вечный предмет поиска русских. В оправе и без, ее продают персы и китайцы; оправа ― почти всегда серебро. Стоимость бирюзы варьируется невероятным образом по ее оттенку; чем больше она принимает вид темной лазури, тем дороже; почти неуловимое отличие в цвете одного из двух одинаковых по размеру камней бирюзы дает 500 франков разницы в цене.

Бирюза для русских ― больше, чем драгоценность, это ― суеверие: друг ― другу, влюбленный ― возлюбленной, любовница ― любовнику дарят в момент разлуки амулет; этот амулет ― бирюза. Темнее оттенок, сильнее талисман. Если в отсутствие любимого человека бирюза потускнела, то, значит, он болен или изменил. Мне показали камни бирюзы, которые «умерли» в тот же день, что и прежний их владелец. Они стали зеленого мертвенно-бледного цвета, хотя были цвета очень красивой лазури.

Погоня за бирюзой, что ведут русские, как за живым и симпатичным камнем, удваивает ее цену в Санкт-Петербурге и Москве.

Уверен, что можно было бы сделать отличную спекуляцию, покупая бирюзу в Париже и отправляясь продавать ее на Большой Миллионной [улице] или на Золотой Линии.

Носить драгоценности еще в большой моде в России: те же перстни ― изысканное эстетство, почти неизвестное у нас. Расположением камней и первыми буквами их названий пишут имя человека, которое хотят сохранить в памяти. Задумайте имя Jane ― Жан, напишите его при помощи Jacinthe ― яхонта, Améthiste ― аметиста, Nephrite ― нефрита, Emeraude ― изумруда. Соедините четыре начальные буквы, отделив их от остатка слов, и получите Jane.

Русские испытывают такую же любовь к драгоценным камням, как их соседи азиаты; взгляните на руку русского, почти всегда она с перстнями, вы увидите в основном бирюзу.