Дети Силаны. Паук из Башни - Илья Крымов

– Стоять, – прошептал я и указал на металлическую леску, растянутую поперек коридора. – Видели когда-нибудь такое?

– Нет, митан.

– Я тоже. Но вон та штука, прилепленная к стене, может взорваться и убить нас всех. Себастина, будь осторожна.

Она порвала леску и спрятала гранад в складках юбки. Наверху раздался выстрел. Никто не дрогнул.

– Бежим, он сейчас сменит позицию.

Мы ринулись к его гнезду, в пианинный зал. Кажется, я присутствовал на паре академических концертов для узкого круга, которые проводились в этом зале. Оттуда открывался восхитительный вид на столицу. Удильщик тоже это оценил. Когда мы ворвались на этаж, двое из Провожатых превратились в черные кометы, они в своих тяжелых латах неслись так, что кованые сапоги едва касались пола. Даже на бегу тяжеловесные солдаты не производили практически никакого шума. Третий остался при мне, постоянно озираясь, выискивая опасность.

Снайпер появился из дверного проема внезапно. Человек в мешковатом сером плаще, пропитанном пылью. Заметив движение, он вскинул длинноствольную винтовку и выстрелил, не целясь. Пуля большого калибра угодила Провожатому в грудь и отшвырнула его. Снайпер передернул затвор, но вторая пуля ушла в потолок, потому что второй гвардеец схватился за конец ствола и рывком задрал его вверх. Несколько ударов, снайпер попытался обороняться, но был безжалостно смят.

– Карахсепийский наемник? – спросил я, приблизившись.

– Я сдаюсь! – хрипло выдавил бородатый мужчина, придавленный к полу.

– Воины, сколько пленников нам нужно?

– Ни одного, мой тан.

– Прекрасно.

Вопреки ожиданиям Провожатый не стал стрелять, а с размаху обрушил на затылок снайпера тяжелый приклад, проламывая кости. При этом я почувствовал некое изменение в эмоциональном фоне одного из гвардейцев. За последнее время я привык к их монотонному бесчувственному штилю, из-за чего легкий всполох радости оказался очень заметен. Нет, все-таки так уродовать человеческие умы и души – это уж слишком!

Отряд прошел через три стычки с бунтовщиками, бои были короткими и заканчивались нашими победами. Один раз пришлось стягивать силы к разгоревшемуся боевому очагу, мы накрыли гнездо четырех сотен противников, готовившихся к диверсионным вылазкам в тыл основных сил роялистов. Живым не ушел никто. Череду легких и быстрых побед прервала застава на Галанитовом перекрестке, где враг смог серьезно окопаться, соорудить баррикады и установить «Маскиллу». Гнать туда солдат было бы форменным безумием, потому что без поддержки артиллерии такой штурм дался бы невосполнимыми потерями, и то далеко не факт. Я вознамерился первый раз прибегнуть к мощи «Тиранов», когда ситуация в корне изменилась.

Враг поднял стрельбу, раздались крики. Все мои люди находились в укрытиях, ожидая приказов, о чем мне немедленно доложил Вирзе. С защищенной позиции я и еще несколько офицеров могли наблюдать, как с баррикад, шатаясь, спускается некто, а за ним… на четвереньках, прыжками следуют еще трое. Зрелище настолько странное, что я не смог сразу опознать в них людей.

– Не стрелять. Себастина, за мной.

Я вышел из-за сильно поврежденного грузового стимера, примерно рассчитал траекторию стрельбы пулемета с крыши бронестимера и двинулся вперед, стараясь не появляться на этой траектории. Провожатые тоже увязались следом, и у меня не было власти их прогнать. По мере сближения я смог лучше рассмотреть того, кто идет мне навстречу. Высокий и тощий как смерть тэнкрис, впалые щеки, острые скулы, тонкий прямой нос и пылающие зеленым светом глаза, смотрящие откуда-то из глубины черепа. Рот его сжат в тонкую полоску, а губы потрескались, словно у странника посреди пустыни, кожа век воспалилась и набрякла, волосы, почти седые, слабо отливают медью. Поверх каких-то лохмотьев с худых плеч свисает и вяло развевается белый медицинский халат. Твари, следующие за тощим, мало походят на людей, их челюсти выдвинуты далеко вперед, образуя страшный прикус, на длинных пальцах блестят когти-крючья, а кожа местами порвана, обнажая блестящие мышцы. В глазах чудовищ горит зеленый огонь.

– Здравствуйте, л’Мориа. Луна да осветит путь того, кто вышел из объятий смерти, – мертвенным голосом поприветствовал меня тощий тан.

– И ты, здравствуй, добрый тан.

– Не узнали?

Я прищурился, перебирая в голове сотни лиц и голосов, которые я когда-либо видел или слышал, отсеивая всех тех, кто уже умер, включая тех, кого я убил самолично, исключая женщин, детей, стариков. Волосы, некогда бывшие рыжими, растрепанные бачки, ядовитая зелень в глазах.

– Тан л’Румар.

Тощий слегка качнул головой.

– Вы изменились до неузнаваемости.

– Порой надо всего лишь умереть, чтобы все переменилось.

Он улыбнулся, показывая ровные резцы и небольшие клыки. Почему-то я ожидал увидеть волчий оскал.

– Вы умерли?

– Удивительно, не так ли? После того происшествия в Башне я долго лежал в больнице. Мне было очень больно, раны то заживали, то снова открывались. Я сильно мучился. Страдания были бы нестерпимы, если бы не помощь сестры Кэт. Она была святой, эта милая прекрасная девушка с глазами, полными сострадания и любви. Я слышал о вашей смерти… впрочем, это неважно, раз уж вы живы.

– Продолжайте.

– Когда все это началось, – он вяло дернул рукой, – вся эта, хм, революция, я все еще был на больничной койке. Не знаю точно, что произошло. На улице стреляли. Потом раздался взрыв. Мне показалось, что в здание попали из пушки. Я потерял сознание, а когда очнулся, у меня в голове сидел металлический осколок величиной с каштан. Было больно, но терпимо. В стене зияла огромная дыра, все вокруг было засыпано обломками. Из-под них виднелись части мертвых тел, и ночь сыпала колючим снегом мне на лицо. А у моей кровати сидели эти милые существа.

Кивок в сторону чудовищ, настороженно следящих за каждым моим движением. Жуткие твари!

– Они охраняли меня. Два доктора и санитар из соседнего отделения. И Кэт. Хотите с ней познакомиться?

Одно из чудищ двинулось вперед. На его деформированном теле висели разошедшиеся по шву обрывки некогда белой униформы медицинской сестры госпиталя Праведного Муфаро. «Кэтрин Робин», – гласит надпись на именном жетоне. У существа выгнут позвоночник, удлинены и изуродованы конечности, ноги для прыжков, руки для хватания и раздирания, мощные челюсти для разгрызания самых толстых костей, но верхняя часть головы осталась человеческой, тонкий курносый носик, красивый разлет бровей, роскошные, хоть и растрепанные волосы. Такой переход от уродства к красоте и обратно пугал меня до мурашек.

– Разве она не прелестна?

Тан л’Румар погладил чудовище по волосам, и оно заурчало, как огромная довольная кошка. С ужасных зубов потекла зловонная слюна.