Полночь мира (=Пепел Сколена) - Павел Буркин

  Надо отдать должное торговцу: толпа рабов редела быстро, ни один облапошенный покупатель еще не вернулся. "Наверняка успеет сбежать" - решила Эвинна. Их двоих оставили напоследок. Были, конечно, еще рабы, но их не могла привести в "товарный" вид даже ловкая старуха. На этот раз терпение изменило алку: он втолкнул на бочку сразу и Эвинну, и Морреста. Голые, в чем мать родила, красные от стыда, ежащиеся на холодном ветру, они просто вынуждены были прижаться друг к другу, чтобы не свалиться наземь. Зазывала откашлялся, прочищая глотку - и завопил, что есть силы, будто его резали:

  - Вы посмотрите, какая прекрасная девушка!

  "Какая уж прекрасная? - подумала Эвинна. - Еще не зажили шрамы от кетадринских плеток..."

  - Посмотрите, какая фигура, какая грудь, а какие волосы! А ведь она еще умеет петь, танцевать и даже писать-читать! Мы уступим ее вам за триста золотых, хотя, право же, стоит она все пятьсот! Торопитесь, а то перехватят более смелые! Посмотрите, какая фигура...

  - Ну уж нет, почтенный, - раздался насмешливый голос, и работорговец поперхнулся. Окруженный конными латниками, как крепостной стеной, к ним подъехал сам Амори. Моррест почувствовал, что легким не хватает воздуха: единственного человека в Алкрифе, который мог бы его опознать, не считая Эленбейна, принесла нелегкая... - Ты посмотри на эти рубцы, она же вся в шрамах! Наверняка непокорная, тупая скотина, которую еще надо укрощать! Из уважения к твоим сединам, почтеннейший, выкуплю ее за десяток для моей гвардии. И ни грошом больше!

  - Как же можно, господин?! Она же и читать умеет, и писать, и в постели недурна. Только из верноподданнических чувств уступаю девку за двести пятьдесят.

  Эвинна чуть не плюнула ему на голову, но, заметив побелевшее лицо Морреста, забыла обо всем. "Справедливый Стиглон, что такое?" А Моррест с ужасом гадал, узнает король или нет.

  - Про читать-писать не знаю, пусть покажет, - усмехнулся король. - Я сам пишу манифесты, так что обманывать не советую. А насчет постели... Такая ослица, пожалуй, ублажит... Но из уважения к вашим сединам... Ладно уж. Тридцать.

  Видно было: королю доставляло нешуточное удовольствие торговаться. А каждый выторгованный у работорговца грош отдавался приятной истомой. В конце концов, грош золотой бережет, а за сотенку золотых в год можно нанять солдата со своим оружием.

  - Как можно?! Посмотрите, ваше величество, какая красивая! Какие у нее ослепительные губы и прямой нос, зеленые глаза и длинные волосы! Она будет прекрасным украшением для любого пира. Двести - это же почти бесплатно!

  - Как ты многословен, будто мой казначей, когда отчитывается по тратам и своему воровству, - ухмыльнулся в бороду король. - Я и рад бы гада на кол посадить, да другой-то еще хлеще ворует. Если она и правда грамотная, разорюсь-ка я на полсотни. Кстати, а кто это тискает там рабыню? Покажи мне мальчишку! Если сгодится - и его куплю, у меня иные гвардейцы к девочкам равнодушны.

  Моррест моргнул. Такой подлости он не ждал даже от Амори. Но ненависть задавил страх: если бы король его узнал - тот самый кол мог достаться беглецу. А если и правда купит на потеху своим пид... гвардейцам нетрадиционной ориентации? Тогда кол в его жизни будет не один, но ощущения похожие. Но, видимо, Справедливый Стиглон или Алк Морской хранили беглеца. Отощавший, обросший бородкой, с завитыми волосами, намасленный и голый, он совершенно не напоминал придворного, который бежал из дворца сломя голову. И все-таки король сомневался.

  - Кого-то он мне напоминает, - нахмурился Амори. - А кого? Убей, не помню... Столько дел сразу, и ни одно не отложишь. Жену и ту не каждую ночь радую... Кого же? Вроде преступник какой-то...

  - Ваше величество, мы преступников тут не держим, - усмехнулся работорговец. - Знали бы мы - а мы всегда стараемся все вызнать о невольниках - так не продавали бы преступника, а сразу выдали властям. Долг перед короной важнее прибыли!

  - Льстим, значит, - заулыбался Амори. Конечно, король знал цену таким "верноподданным", но лесть все равно грела уши. - Правильно, мы сегодня добрые, для смеха можем и купить... За полторы сотни парня и девчонку вместе. А уж мои дознаватели выяснят больше, чем вы смогли...

  - Ваше величество, цена поистине королевская, - расплылся в улыбке работорговец. То ли верхним чутьем угадал, что дальше торговаться не стоит, то ли цена вполне соответствовала ожиданиям. - Но если вы дадите сто восемьдесят, получите в довесок дивной красоты старинный меч, захваченный у разбойника-кетадрина, проданного раньше.

  - Двадцать дам, - усмехнулся Амори и, поскольку возражений не последовало, велел одному из сопровождающих его слуг отсчитать деньги. - Где купчая?

  Алк обрадовался удачной сделке, вытянул заранее заготовленную - только вписать имя покупателя, цену, дату и поставить подписи - грамоту. Такая купчая сама стоит сотни. Потом показывать покупателям, и говорить, что он постоянный поставщик короля. Работорговец знал: сверх красной цены можно будет накидывать по десять, а то и пятнадцать золотых за каждый "товар". Но едва советник вложил в руку Амори перо, как из толпы раздался насмешливый молодой голос.

  - Уважаемый продавец, а не хотите ли вы продать их за двести золотых?

  - Алкин, сволочь! - не удержавшись, буркнул Амори. Человек, осмелившийся уводить товар из-под носа короля, оказался его же племянником, владельцем острова Гевин, что находился в ста восьмидесяти милях северо-восточнее Алкрифа. Пришел сюда Алкин с простой целью - купить хорошенькую девочку на пару недель, а потом отдать ее охране. И, строго говоря, кого нужно, уже купил. Но разве можно упустить возможность похихикать над венценосным дядей, умыкнуть у него красивую наложницу?

  - А ты мошенник, дядь. Пришел тут и честного человека разоряешь.

  - Двести пятьдесят, - сквозь зубы процедил Амори, принимая бой. "Стоило сбивать цену, чтобы теперь самому ее наращивать?!" - подумал Амори. Но делать было нечего, мерзавцу надо показать, кто тут хозяин.

  - Триста! - обрадовался, что король попался на удочку, Алкин. А работорговец ничего не говорил, он млел от удовольствия молча.

  - Триста пятьдесят!

  - Четыреста!

  - Пятьсот! Вашество, не боишься, что на выпивку не хватит?

  Амори о чем-то пошептался с телохранителем. Эвинна услышала приглушенное: "Ага!" и подумала, что сейчас королевского племянничка повяжут, а палачи в застенке заставят признаться во всех смертных грехах. Но нет - телохранитель просто быстрым шагом отправился во дворец - наверное, за новым кошельком. Амори деланно добродушно улыбнулся и произнес:

  - Дорогой племянник! Да забери их обоих, они мне не нужны за такую цену. Но будь человечен к их продавцу, этому достойному человеку. Если ты сумеешь заплатить ему тысячу, я уступаю обоих и меч впридачу тебе. Ты же любишь вешать на стены острые железяки... Ибо не годится, пользуясь высоким положением, брать их ниже настоящей стоимости.