Элрик: Лунные дороги - Муркок Майкл

Прекрасное лицо севастократора затуманилось, он пробежался пальцами по золотистым кудрям. Ему не хотелось нести ответственность за мою смерть.

– Мои родители предупреждали меня насчет этих людей, – сказала я. – Это правда, ваша честь. Добра они мне точно не желают.

– Но они говорили так убедительно.

– Они умные слуги самого Мастера обмана, – сказала Уна. – Они служат лишь Князю Лжи.

– Это ты лжешь, а не я! – вскричал Клостергейм.

Но Уна попала в цель. Она запрокинула голову и снова рассмеялась.

– Ага! Лжец! Лжец! Вы даже не можете отличить истину от лжи!

– Что от меня требуется? – увиденное произвело на севастократора огромное впечатление.

– Отпустите моих друзей и воинов, и мы уйдем из Миренбурга, – пообещала Уна. – Кроме лорда Реньяра – он по традиции вернется в Глубокий город, как и всегда.

– А если у нас разразится эпидемия?

– Не разразится. Я же сказала вам. Клостергейм и фон Минкт солгали.

– Возможно, вы просто хотите спасти своих друзей. У девочки нет симптомов чумы. Так мы этого и не утверждали. Мы сказали, что она носитель, – шагнул ко мне князь Гейнор. – Доктор Клостергейм все вам объяснил. Он служил лекарем при множестве королевских дворов.

– И, без сомнения, отравил не одну чашку королевского какао, – заметила я, «доктор» же бросал на меня полные ненависти взгляды. – Я вам сказала. Он – лжец!

– Но ведь и ты можешь лгать.

Уне все уже надоело. Она еще сильнее натянула тетиву.

– У нас нет причин делать это. Если вы отдадите девочку Клостергейму и фон Минкту, то фактически приговорите невинное дитя к ужасной смерти.

Я верила ей, и у меня слегка кружилась голова. Я смотрела на двух злодеев. Они смотрели на меня, ничего не отрицая. Холодные глаза Клостергейма светились злобой. Фон Минкт прятал лицо под капюшоном.

Ситуация сложилась патовая.

Севастократор вздохнул:

– Похоже, чтобы исполнить свой долг, мне следует изолировать девочку и вас, фройляйн, пока мы не узнаем истину.

– А Клостергейм с фон Минктом?

– Их мы тоже посадим на карантин.

Клостергейм зашипел, несогласный с решением правителя, но не знал, что делать дальше. Оба яростно уставились на меня. Я почувствовала себя стейком, который пожирают глазами двое голодных мужчин, и придвинулась поближе к Уне.

– Нет, – сказала я. – Со мной все в порядке, и я хочу домой. Мои родители будут беспокоиться.

– Мы отведем тебя домой, – прорычал Гейнор фон Минкт. Клостергейм вынул из складок плаща большой пистолет.

– Кажется, вам крупно не повезло, – заметил он.

У фон Минкта тоже оказался пистолет. Он с глухим щелчком взвел курок.

Уна не выпустила стрелу. Она держала их на прицеле, но начала отступать. Фон Минкт, Клостергейм и севастократор смотрели на меня, но не посмели пойти следом. Я побежала к темнице, где в залитом лунным светом саду застыл отряд какатанава.

Я не ожидала, что снова окажусь во тьме. Время опять сыграло странную шутку. И вновь я подумала, что все это мне снится.

Уна не отставала.

– Кто-то позволяет себе лишнее, балуясь с механизмом мультивселенной, – пробормотала она и подняла взгляд туда, откуда Осенние Звезды, похожие на цветущие георгины глубоких, насыщенных оттенков, изливали на нас свой свет. Свет, в котором было ощутимое тепло.

А затем по улицам города пронесся яростный холодный ветер. Я услышала звучный приказ, который тут же узнала. Может быть, это отвратительный Клемент Шнук? Ему заплатили, и он без предупреждения начал свое колдовство?

Голос произнес заклинание, в этом я была уверена. Он призывал погодных элементалей. Это все, что я поняла. Мама не хотела, чтобы я слишком глубоко вдавалась в сверхъестественные дела.

Сверкнула яркая молния. Свет на крыше дворца погас, потом снова загорелся.

Туман коснулся моего лица. Затем полил дождь, и я задрожала от холода.

А после в ночи раздался выстрел. Я оглянулась. Это явно было дело рук Шнука. Косой дождь хлестал, как ятаган, свет с крыши дворца прорывался сквозь сверкающее серебро и мерцал, точно стробоскоп. Я увидела, как севастократор с изумленным выражением на лице сжимает раненую руку, пока фон Минкт приставляет дуло пистолета к его виску, а Клостергейм перезаряжает свой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Думаю, преимущество на нашей стороне, – оскалился князь Гейнор.

В этот миг страшный шум эхом пронесся по саду, вокруг нас все вспыхнуло золотым огнем, меня на мгновение ослепило. Я услышала рев, словно от далекого водопада.

Мелькнула быстрая тень, и севастократор упал. Я бросилась бежать.

Вскоре я услышала шум воды. Она струилась повсюду. Все затопило!

Индейцы вдруг вернулись к жизни. Позади них извергался переполненный фонтан.

Я должна была подняться выше воды. С облегчением чувствовала, как земля постепенно поднимается у меня под ногами. Я карабкалась по склону холма. По крайней мере, на данный момент у меня были шансы спастись.

Но как же мои друзья? Удалось ли им сбежать из тонущего города?

Часть вторая

Противоречивые истории

Сэр Элрик храбрый ехал лунной ночью На жеребце из древнего Нихрэйна. И ярость камнем на сердце лежала, Мозг разъедала, будто бы отрава, И, словно яд, она текла по жилам. Уэлдрейк. Песнь Черного меча

Интерлюдия

Юна Перссон

Возвеселившись сердцем, Элрик вскрикнул: «Ты – истина и мира цитадель. О, Танелорн, ты все, что нужно старцу». Уэлдрейк. Песнь Черного меча

Прошло несколько лет с тех пор, как ко мне в гости приезжала старая подруга миссис Перссон. Я уже примирился с мыслью, что, возможно, больше никогда с ней не увижусь. В прошлом она говорила по большей части о Бастейбле, Корнелиусе и обитателях Конца времен. Лишь раз или два она рассказывала об Элрике из Мелнибонэ, о чьих приключениях я узнавал в основном из других источников, особенно от мистера Джона Д. - того современного воплощения Вечного Воителя, которое знал лучше всего. Мистер Д., как я уже, вероятно, где-то упоминал, женился на моей дальней родственнице и со временем обосновался на севере. Намного позже, когда мы с женой провели год или два в районе Английских озер, мне выпало удовольствие вновь пообщаться с ним.

Примерно в то же время я опять повидался с миссис Перссон. Нам с Линдой уже нравилась размеренная жизнь в техасской глубинке, и мы всегда радовались нежданным гостям, чего обычно не случается в городе.

Однажды поздним октябрьским вечером мы сидели в креслах-качалках на веранде, отгороженной москитной сеткой, наслаждались теплом и любовались закатом над пологими холмами и широкими ручьями нашего ранчо, и в это время по грунтовке подъехал автомобиль. Машина подняла клубы пыли, они вырастали навстречу темнеющему небу, словно бледный сказочный великан. Пыль улеглась, как только авто проехало под высокими балками ворот, над которыми гордо значилось: «Квадратура круга».

Мой двоюродный дед дал название этому ранчо, когда поселился в Лост-Пайнс и сколотил первое состояние на древесине, второе – на разведении скота, третье – на речной торговле, четвертое – на нефти, а пятое – на недвижимости. Из-за бестолковых бухгалтеров мы практически ничего не заработали. Теперь большая часть нашей земли принадлежала национальному парку Лост-Пайнс, благодаря низким налогам мы содержали небольшое стадо лонгхорнов, для нас они были почти что членами семьи, как и прочие домашние животные. Мы давали им клички, и они, как и все истинные техасцы, сами оплачивали свое содержание. На части земли, незанятой пастбищами или лесом, мы выращивали овощи и фрукты, применяя лишь органические удобрения.