100 великих украинцев - Коллектив авторов

14 мая 1948 г. Голда Меир в числе 200 наиболее влиятельных еврейских политиков приняла участие в исторической церемонии провозглашения государства Израиль — ее подпись стоит под Декларацией Независимости.

На следующий день Египет, Сирия, Ливан, Иордания и Ирак вторглись в Израиль, заявив, что уничтожат новое государство за десять дней. Их намерения вполне могли стать реальностью — в тот момент Израиль располагал всего несколькими тысячами винтовок, сотней пулеметов и девятью самолетами (из которых лишь один был двухмоторным), и при этом у израильтян не было ни одной пушки, ни единого танка. И Голда Меир вновь спасает положение — на сей раз она собрала в Америке за несколько недель $150 млн.! Эти деньги позволили выиграть войну и на деле отстоять независимость страны.

В начале июня 1948 г. только что созданное МИД Израиля назначает Голду Меир послом в Советском Союзе. Посольство разместилось в московской гостинице «Метрополь». «Это была гостиница для иностранцев, — вспоминала Голда Меир. — Огромные комнаты со стеклянными подсвечниками, длинные бархатные шторы, тяжелые плюшевые кресла и даже рояль в одной из комнат… Мы так и не обнаружили микрофонов, хотя периодически их искали, но старые аккредитованные в Москве дипломаты не сомневались, что каждое слово, сказанное в наших комнатах, было записано». Питание в «Метрополе» оказалось настолько дорогим, что госпожа израильский посол лично приобрела электроплитки для 26 своих сотрудников и дважды в неделю, несмотря на занятость, отправлялась на рынок за продуктами для всего персонала. По субботам она готовила завтрак для посольских холостяков.

Ей довелось принимать Илью Эренбурга (единственный из ее сверстников-земляков, с которым довелось встретиться). Шел 1949 год, в СССР в самом разгаре была кампания по «борьбе с космополитами». Эренбург активно проводил в жизнь официальный курс тогдашнего руководства страны против евреев. Голда Меир была возмущена позорной ролью Эренбурга в этой кампании, поэтому аудиенция получилась короткой и более чем прохладной.

Спустя семь месяцев по просьбе Бен-Гуриона Г. Меир возвращается в Израиль, чтобы занять пост министра труда. Через две недели после этого она внесла на рассмотрение парламента мощный план домостроительства (на 30 тыс. единиц) и добилась его принятия, несмотря на возражения. Благодаря этому плану сотни тысяч репатриантов (ежедневно прибывало более 1000 человек) получили крышу над головой (в то же время министр труда, в чьем ведении находятся все жилищные вопросы, сама живет в небольшой чердачной комнате…). Другой крупный проект Голды Меир на этом посту — решение строить по всей стране дороги. И хотя она не была ни экономистом, ни инженером-строителем, сотни километров каменистой, неудобной земли были очищены, пересыпаны и обсажены лесом вручную (в народе эти дороги прозвали «золотыми», Голда на идиш — «золотая»).

Летом 1956 г. Голда Меир назначена министром иностранных дел Израиля. Именно тогда Бен-Гурион велел ей, представляющей страну за рубежом, принять ивритское имя, и, подобрав схожее по звучанию слово, г-жа Голда Меерсон стала г-жой Голдой Меир (на иврите — «озаряющая»). Интересы своей страны она отстаивала настолько жестко, что к ней приклеилось прозвище «неуступчивая». Однажды она и сама призналась, что склонна к компромиссам лишь в вопросах, не касающихся государственных интересов.

В 1966 г. ее избирают генеральным секретарем Рабочей партии «Мапай». На этом посту Голде удалось совершить чудо — она добилась объединения трех родственных по духу партий, годами враждовавших между собой («Мапай», РАФИ и «Ахдут ха-Авода»), в единую рабочую партию. В январе 1968 г. долгожданное объединение состоялось и 70-летняя Голда Меир стала генеральным секретарем этой объединенной Лейбористской партии.

Пик ее политической карьеры наступил в марте 1969 г., когда Г. Меир стала премьер-министром — четвертым премьером Израиля, первой в стране женщиной, занявшей этот пост, и третьей в мире женщиной, достигшей положения главы правительства (до нее лишь на Цейлоне и в Индии правительства возглавляли женщины — Сиримаво Бандаранаике и Индира Ганди).

«Я переехала, — вспоминала она, — в обширную, не слишком уютную резиденцию премьер-министра в Иерусалиме… и стала приучать себя к постоянному присутствию полицейских и телохранителей, к шестнадцатичасовому рабочему дню, к почти полной невозможности уединения. Конечно, выпадали дни полегче, покороче, посвободнее — я вовсе не хочу, чтобы думали, что все пять лет моего премьерства я была какой-то великомученицей и что у меня не было радостей».

Ее премьерство, как уже сказано, длилось всего пять лет, но это целая эпоха. Главной заботой Голды Меир как премьера стало улучшение жизни сограждан, особенно малоимущих. В стране с вынужденно огромным военным бюджетом ей удалось снизить налоги с бедных (а в отдельных случаях — отменить их вовсе), широко развернуть строительство жилья для низкооплачиваемых. Она добилась пусть временного, но все же ослабления военного противостояния с арабами — во всяком случае, ни в 1971-м, ни в 1972-м годах войны не было.

Голда Меир стала первым израильским премьером, принятым папой Павлом VI. Высоко оценив ее государственные заслуги, понтифик подарил ей серебряного голубя мира с надписью: «Премьер-министру Израиля от Папы».

Войну Судного Дня (октябрь 1973 г.) она восприняла как личную трагедию. Провал израильской разведки, не сумевшей распознать признаки готовящегося египетско-сирийского вторжения, она восприняла не как упущение министерства обороны, но как свою собственную вину. И хотя война была выиграна (причем блестяще — за 16 дней), Голда Меир не сочла себя вправе продолжать руководить страной. Можно было, конечно, все упреки адресовать министру обороны, отправить его в отставку и продолжать премьерствовать. Ее просили остаться — редкий, кстати, случай в мировой политике. «Мое решение окончательно и бесповоротно, — сказала она в прощальной речи. — Пожалуйста, не старайтесь уговаривать меня, чтобы я его изменила, не ищите аргументов — они не помогут». Но прежде чем уйти, она добилась еще одного чуда — ей удалось заставить египтян и сирийцев (впервые за четверть века!) сесть за стол переговоров с Израилем и подписать договор о прекращении огня.

Вообще-то, премьер-министры по собственной инициативе не часто покидают свои посты, а уж по моральным причинам — еще реже. Выйдя в отставку, Голда Меир не пряталась от правосудия, не искала убежища в других странах, напротив — жила открыто, была до конца своих дней уважаема и любима. К ней ехали со всего Израиля за советом, просто побеседовать. Она принимала всех, разговаривала со всеми и выслушивала всех, кто имел что сказать. Даже будучи в отставке, она считалась национальной героиней. В 1975 г. американцы выбрали ее «Женщиной года», а в следующем году Социалистический интернационал избрал ее своим почетным президентом. «Что касается меня, то жизнь моя была очень счастливой», — писала она незадолго до смерти.

Голда Меир умерла 8 декабря 1978 г. и похоронена на горе Герцля в Иерусалиме.

Не забыта Голда Меир и в Киеве — городе, в котором она родилась. Дом № 5-а по Бассейной отмечен мемориальной доской с горельефом Голды Меир.

Бажан

(1904–1983)

поэт, государственный и общественный деятель

Отец Миколы Бажана — Платон Артемьевич — был военным топографом. Выходец из крестьянской семьи с Полтавщины. П. Бажан был человеком редкого ума, нравственной чистоты и строгих жизненных правил.

Полк, в котором он служил, размещался в Каменец-Подольском. Здесь он встретил гимназистку Галину Аркадьевну Поржецкую (училась в Киевской гимназии, позже была учительницей). Ее род — из украинской шляхты. Один из предков, Тимош Поржецкий, член Вильненской академии, был поэтом. Его стихи на латинском языке, датированные 1639 годом, сохранились в библиотеке Вильнюса. Другой предок был униатским священником и получил от Папы Римского икону-горельеф и индульгенцию — свидетельство об отпущении грехов всему их роду.

Женихом и невестой они были пять лет, поскольку для брака нужно было внести в офицерскую казну определенную сумму, гарантирующую семье офицера достойный образ жизни. Поженились в 1902 г., прожив вместе 53 года. В 1904-м у них родился сын Николай. В 1907 г. — второй сын Валентин, потом — дочь Алла.

Когда полк перевели в Умань, туда же переехала вся семья. В доме Бажанов собиралась уманская интеллигенция, хозяева и гости играли на пианино, читали и обсуждали прочитанное, ставили домашние спектакли. Так, в инсценировке пушкинской «Полтавы» роль Кочубея исполнял Микола, он же был режиссером; в спектакле «Морозко» текст, постановка и музыкальное сопровождение — тоже его.

Николай начал писать и неплохо рисовать, когда ему не было и пяти лет. В школе увлекался историей, археологией, помогал учителю истории в раскопках курганов.