Хищник. Том 1. Воин без имени - Гэри Дженнингс

— Сайон Торн! — раздался вдруг крик за дверью нашего жилища.

Я моментально проснулся и понял, что уже наступило утро. Вскочив с постели, я принялся спешно натягивать на себя одежду Торна и доспехи.

— Входи, Дайла! — прокричал я в ответ, узнав голос.

Держа в одной руке сапоги, я сунул вторую руку под матрас, чтобы достать пергамент и спрятать его под тунику. Но документа там не было. Вздрогнув и окончательно проснувшись, я отогнул край матраса. Пакета не было.

— Амаламена! — выдохнул я. Она села, прикрыв покрывалом обнаженную грудь. Теперь принцесса выглядела такой же потрясенной, как и я. — Где пергамент? Это ты взяла его? Перепрятала?

Она тихо ответила:

— Нет, это не я.

— Тогда, пожалуйста, оденься тоже — в платье Сванильды. Скорее, пока никто из наших людей не узнал тебя, переоденься служанкой.

Я не стал дожидаться ответа, просто нахлобучил шлем на свои взъерошенные волосы и поспешил выйти, все еще поправляя на себе одежду. Optio ждал меня за дверью, он был мрачен, но — хвала богам — держал в руке пергамент с пурпурными печатями. Дайлу сопровождали еще несколько наших воинов, двое из них поддерживали третьего, который был не то без сознания, не то ранен.

— Сайон Торн, — мрачно приветствовал меня Дайла. — Ты, наверное, славно выспался сегодня ночью?

Едва ли я мог выговаривать ему за непочтительное обращение к старшему по званию. Я мог только спросить покаянным тоном:

— Как этот документ сумели похитить?

— Предатель в наших рядах, в самом сердце отряда. — Дайла показал на воина, который буквально висел на руках у двоих других. Его, похоже, сильно избили. Лицо предателя было так покрыто синяками и кровоподтеками, что я даже не сразу узнал в нем одного из своих лучников.

Optio отвел меня в сторонку и потихоньку сообщил:

— Хвала богам, остальные наши дозорные по-прежнему преданы нам. Они заметили этого негодяя, когда тот пробрался к принцессе, чтобы украсть пакет. Они схватили предателя за руки, прежде чем он сломал печати и обнаружил, что украл бесполезную подделку.

Я слегка успокоился, но все еще пребывал в смятении — по двум причинам. Мало того что один из моих личных телохранителей оказался предателем. Теперь он наверняка знал, что я, сайон Торн, был на самом деле не тем, кем так долго притворялся. Ведь лучник выдернул пакет прямо из-под моей головы. Даже в темноте несложно было догадаться, что сайон Торн и «служанка-хазарка» были одним человеком. Да уж, я пребывал в таком же замешательстве, как и вор. Отношения между сестрами Амаламеной и Веледой стали такими близкими и интимными, что я позволил себе позорно расслабиться и пребывать в благодушии. Теперь же обоим — и Торну, и Веледе — грозила опасность разоблачения. Меня могли не только изгнать прочь в наказание за обман, но даже убить. Однако Дайла пока что ничего не сказал по этому поводу, он не бросил на меня ни одного изучающего или двусмысленного взгляда — хотя и смотрел на меня крайне неодобрительно, поэтому я тоже пока решил об этом не беспокоиться, а сперва разобраться с предателем.

— Но зачем он это сделал? Как может острогот опуститься до того, чтобы предать своего короля, народ и друзей?

Optio сухо ответил:

— Мы спрашивали его об этом и, как ты можешь видеть, весьма настойчиво. В конце концов парень признался, что влюбился в Константинополе в одну хазарку. Она-то и вовлекла его в грех предательства.

А ведь получается, что я опять виноват: именно я разрешил двум лучникам поселиться в доме, тогда как все остальные члены отряда оставались во дворе.

Я вздохнул:

— Увы, я проявил прискорбную беспечность.

Дайла не смог удержаться от того, чтобы не проворчать:

— Jawaíla!

— Я, разумеется, предполагал, что все слуги в xenodokheíon шпионы. Но мне никогда не приходило в голову, что они смогут убедить кого-нибудь из моих людей переметнуться в их лагерь.

— Да еще руководствуясь столь низменными мотивами, — прорычал optio, — из-за любви к такому ничтожеству! Эта шлюха прежде уже обслужила бесчисленное количество гостей. Презренный предатель, конечно же, не заслуживает смерти, достойной воина. — Дайла подошел к лучнику и несколько раз ударил его по лицу. — А ну-ка, приходи в себя, ты, жалкий nauthing?! Как только оклемаешься, мы тебя повесим!

— Он и правда заслуживает этого, — заметил я. — Но давай не будем привлекать внимание местных жителей, ни к чему посторонним знать о разногласиях в наших рядах. Вот что, optio. Давай потихоньку убьем предателя, затем упакуем тело в тюк для нашей вьючной лошади и избавимся от его трупа где-нибудь по дороге в безлюдном месте.

Дайла еще немного поворчал, но в конце концов был вынужден признать:

— Да, ты прав. — Он положил руку на рукоять меча. — Ты сам сделаешь это, сайон Торн, или поручишь мне?

— Подожди, — произнес я, встревожившись из-за внезапно пришедшей мне в голову мысли. Я снова отвел Дайлу в сторону. — Как ты думаешь, мог лучник рассказать своей любовнице про Сванильду?

— Не мог. Никто, кроме нас с тобой, сайон Торн, не знал об этом. Я один провожал девушку к городским воротам. А теперь этот tetzte предатель тоже никому не сможет рассказать, что мы везем не настоящий документ, а подделку.

Дайла по-прежнему обращался ко мне как к мужчине и маршалу, и потому я набрался смелости спросить:

— Скажи, а он… ну… ничего такого больше не говорил?

Optio пожал плечами:

— Только лепетал всякий вздор. Боюсь, что я бил его слишком часто и сильно.

Это замечание словно привело предателя в чувство, слабый пленник выпрямился и поднял голову. Он уставился на меня и Дайлу одним глазом, которым еще что-то мог видеть, и этот налитый кровью глаз с ненавистью смотрел на меня. Когда лучник заговорил, он харкал кровью, а его речь была невнятной из-за разбитых губ и выбитых зубов.

— Ты. Ты не… маршал… не воин… не Торн. — Он задохнулся, сглотнул и попытался заговорить снова — Торна вообще не существует.

— Видишь? — сказал Дайла. — Парень явно бредит.

— Торн — это не Торн… и у принцессы нет женщины-служанки…

Больше лучник ничего не сказал, потому что я мгновенно обнажил свой меч, шагнул вперед и перерезал ему горло.

— Теперь уберите этого негодяя с глаз долой, — велел я воинам. — Заверните труп в одеяло и бросьте в седло.

Я наконец-то воспользовался своим «змеиным» готским мечом. Но гордиться было особо нечем: ведь первой жертвой оказался мой родич острогот. И я убил его не только потому, что негодяй оказался предателем, но и чтобы не позволить ему раскрыть мой собственный секрет: всплыви правда наружу, и мои друзья-остроготы посчитали бы мое прегрешение гораздо более ужасным, чем предательство. Однако, так или иначе, парень получил по заслугам. Да и Веледа, согласитесь, оказывала немалую помощь больной принцессе, а благополучие Амаламены стоило убийства такого негодяя, как этот. И все-таки я бы предпочел, чтобы мой меч получил боевое крещение во время сражения с врагом.