Пушкин - Юрий Лотман

«Автор, со стороны матери, происхождения африканского. Его прадед Абрам Петрович Аннибал на 8 году своего возраста был похищен с берегов Африки и привезен в Константинополь» (VI, 654–655).

В изд. 1833 г. П сократил это примечание, заменив его ссылкой: «См. первое издание Евгения Онегина» (VI, 192).

LI, 11 — Наследство предоставил им… — См. с. 41–42.

LII, 7 — Стремглав по почте поскакал… — См. с. 107–108.

9-10 — Приготовляясь, денег ради,

На вздохи, скуку и обман…

Ср. в «Дон-Жуане» Байрона (песнь I, строфа 125, 1–3): «Сладко получить наследство, и это высшее счастье — узнать о неожиданной смерти какой-либо древней родственницы или старого кузена, которому стукнуло семьдесят лет». Отъездом героя в деревню к умирающему дяде начинается «Мельмот-скиталец» Метьюрина.

LV, 7 — far niente (итальянск.) — «безделие», «ничегонеделание». Выражение это встречалось в речи и эпистолярной прозе современников. Батюшков писал Гнедичу 30 сентября 1810 г.: «3 часа упражняюсь в искусстве убивать время, называемом il dolce far niente» (Батюшков К. Н. Соч., т. III. СПб., 1886, с. 101). Перенесение общеизвестного выражения в поэтический текст представляло смелое стилистическое новаторство.

LVI–LIX — Строфы декларируют два новых для П и весьма существенных художественных принципа: отказ от лирического слияния автора и героя и разрыв с романтической традицией, требовавшей создания вокруг поэмы атмосферы интимных лирических признаний автора и вовлечения мифологизированной биографии поэта в сложную игру отношений к поэтическим образам.

LVI, 11 — Как Байрон, гордости поэт… — Ср.: «Байрон бросил односторонний взгляд на мир и природу человечества, потом отвратился от них и погрузился в самого себя. Он представил нам призрак самого себя. Он создал себя вторично, то под чалмою ренегата, то в плаще корсара, то гяуром…» (XI, 51).

LVII, 8 — И деву гор, мой идеал… — Имеется в виду черкешенка, героиня «Кавказского пленника».

9 — И пленниц берегов Салгира. — Имеется в виду «Бахчисарайский фонтан». Салгир — река в Крыму.

LIX, 6–8 — Перо, забывшись, не рисует… — Рукописи П характеризуются обилием авторских зарисовок. См.: Эфрос Абрам. Рисунки поэта. М., 1930; Цявловская Т. Рисунки Пушкина. М., 1970.

LX — Строфа, завершающая первую главу, декларирует важнейшие творческие принципы поэта: свободное движение плана действия (см.: Бочаров С. Г. Поэтика Пушкина. М., «Наука», 1974, с. 26–104) и принцип совмещения противоречий (см.: Лотман Ю. М. Роман в стихах Пушкина «Евгений Онегин». Тарту, 1975, с. 24–29).

ГЛАВА ВТОРАЯ

О rus!..

Hor[645].

О Русь!

Первая часть эпиграфа заимствована из Горация (Сатиры, кн. 2-я, сатира 6) и в русском переводе звучит так:

О, когда ж я увижу поля! И когда же смогу яТо над писаньями древних, то в сладкой дремоте и в лениВновь наслаждаться блаженным забвением жизни тревожной!(Пер. М. Дмитриева. — В кн.: Квинт Гораций Флакк.Оды, эподы, сатиры, послания. М., 1970, с. 306).

Двойной эпиграф создает каламбурное противоречие между традицией условно-литературного образа деревни и представлением о реальной русской деревне. Ср. исключенный по цензурным условиям вариант беловой рукописи:

В глуши что делать в это времяГулять? — Но голы все местаКак лысое Сатурна темяИль крепостная нищета (VI, 599).

Одновременно задается типичное для всех последующих глав отношение к литературной традиции: цитатой, реминисценцией или иным путем в сознании читателя оживляется некоторое ожидание, которое в дальнейшем не реализуется, демонстративно сталкиваясь с внелитературными законами действительности.

Ср. каламбурное использование той же цитаты из Горация (независимо от пушкинского текста) в «Анри Брюларе» Стендаля — о событиях конца 1799 г.: «…в Гренобле ожидали русских. Аристократы и, кажется, мои родные говорили: О Rus, quando ego te aspiciam!» (глава XXIV). Гораций Флакк (65-8 до н. э.) — римский поэт.

I — В строфе отразились черты знакомого П пейзажа Михайловского, однако деревня Онегина является не копией какой-либо реальной, известной П местности, а художественным образом.

14 — Приют задумчивых Дриад. — Дриады (древнегреч.) — лесные духи, им приписывался женский облик (нимфы деревьев).

II, 1 — Почтенный замок был построен… — Наименование помещичьего дома «зáмком», видимо, связано с ощутимой и для автора, и для читателей параллелью между приездом Мельмота, героя романа Метьюрина, в замок, дяди, и приездом в деревню Онегина, а также и реминисценциями из Байрона («британской музы небылицы» — III, XII, 5). Такая параллель, с одной стороны, имела иронический характер, а с другой — подсказывала ложное ожидание напряженно-авантюрного развития сюжета, которое традиционно должно было следовать после прибытия героя в «замок». Эффект «обманутого ожидания», на который рассчитывал П, блестяще удался: большинство современников, читателей второй главы, жаловались на отсутствие действия. Катенин писал П 14 марта 1826 г.: «Деревенский быт в ней так же хорошо выведен, как городской — в первой; Ленский нарисован хорошо, а Татьяна много обещает. Замечу тебе однако (ибо ты меня посвятил в критики), что по сие время действие еще не началось; разнообразие картин и прелесть стихотворения, при первом чтении, скрадывают этот недостаток, но размышление обнаруживает его» (XIII, 269). Аналогичные упреки высказывались неоднократно.

6 — В гостиной штофные обои… — Штоф — тканая шелковая материя, употреблявшаяся для обивки стен. Стихи воспроизводят образ типичного интерьера русского дворянского дома середины XVIII в. (видимо, того времени, когда дядя Онегина, который «лет сорок с клюшницей бранился» (II, III, 3), поселился в деревне). Штофные обои и пестрые изразцы типичны для XVIII в. Конец моды на штофные обои совпал с революционными событиями во Франции. «В области моды и вкуса <…> находится и домашнее убранство или меблировка. И по этой части законы предписывал нам Париж. Штофные обои в позолоченных рамах были изорваны, истреблены разъяренною чернью, да и мирным его мещанам были противны, ибо напоминали им отели ненавистной для них аристократии» (Вигель, т. I, с. 178–179). В начале XIX в. вошло в моду красить стены комнат, а в богатых домах — покрывать их росписями в античном духе. Ср. в «Романе в письмах»: «Ты не можешь вообразить, как странно читать в 1829 году роман писанный <в> 75-м. Кажется, будто вдруг из своей гостиной входим мы в старинную залу, обитую штофом…» (VIII, I, 49–50). Ср.: «У бабушки и в доме все было по-старинному, как было в ее молодости, за пятьдесят лет тому назад <счет идет от 1824 г. — Ю. Л.>: где шпалеры штофные, а где и просто по холсту расписанные стены, печи <…> из пестрых изразцов» (Рассказы Бабушки. Из воспоминаний пяти поколений, зап. и собр. ее внуком Д. Благово. СПб., 1885, с. 380).

7 — Царей портреты на стенах… — В беловой рукописи помета: «Дл<я> ценз<уры>: Портреты дедов на стенах» (VI, 557). В таком виде стих печатался в прижизненных изданиях.

III, 6 — Два шкафа, стол, диван пуховый… — обычный набор мебели в гостиной провинциального помещика (см. с. 69–70). Мебель эта, как правило, изготовлялась домашними мастерами.

Диван, набитый пухом, — известная степень комфорта, как и штофные обои, свидетельствующая, что в свое время (1770-е гг.) дом дяди Онегина был обставлен в соответствии с требованиями моды.

11 — Кувшины с яблочной водой… — См. с. 209–210.

12 — И календарь осьмого года… — Адрес-календарь — ежегодное справочное издание, содержащее общую роспись чинов Российской империи. «Календарь осьмого года» назывался «Месяцеслов с росписью чиновных особ, или Общий штат Российской империи на 1808 г.» и состоял из двух частей: «Власти и места центрального управления и ведомства» и «Власти и места управления губернского и проч.». Календарь был незаменимым справочником при подаче прощений и обращении к государственным инстанциям, а также позволял следить за служебным продвижением знакомых и родственников. Содержащиеся в той же книге астрономические календари часто использовались как записные книжки и семейные летописи.

13 — Старик, имея много дел… (иронич.) — См. с. 292.